Победа достается нелегко
Шрифт:
Гульнара смутилась.
— Вы мама Руслана?
— Да.
Женщина не спеша оглядывала Гульнару, а у той подкашивались ноги. Она поставила на пол чемодан и беспомощно оглянулась. Хозяйка понимающе усмехнулась, пододвинула стул:
— Присядьте. Сейчас поставлю чай.
Смущенно улыбаясь, Гульнара поблагодарила. Женщина тоже улыбнулась одними губами.
Гульнаре сразу стало легче. У Руслана молодая мама. Жаль, что она раньше не знала и так некстати удивилась. Она быстро перебрала в памяти все встречи с Русланом. Нет,
Варвара Николаевна неторопливо расстелила на столе прозрачную скатерть. Поставила хлебницу, сахар, чайные чашки. Когда она с чайником в руках вышла на кухню, Гульнара вскочила. Торопливо открыла баул и выложила все содержимое на стол. Чудесные дары солнечной долины грудами высились на скатерти: крупные бархатистые персики, прозрачный сочный инжир, сквозь мякоть которого проглядывали душистые маковки-семечки, килограммовые гранаты, бордово-красные, тугие, похожие на детские набивные мячи, и знаменитые янтарные, краснобокие яблоки, аромат которых распространился по всей квартире. Варвара Николаевна еще в кухне почувствовала его и сразу догадалась, что это из ее комнаты.
Через несколько минут она вошла в комнату с горячим чайником в одной руке, с железной подставкой в другой. Губы ее были поджаты. Гульнаре опять стало тревожно.
Они пили чай, и Варвара Николаевна говорила, что сразу, с первого взгляда узнала Гулю. Да, о ней писал Руслан еще в прошлом году.
— Но теперь, слава богу, он вырвался из этой ужасной Азии и навсегда остается в Москве. Здесь им дорожат, даже квартиру обещают новую. Здесь у Руслана есть невеста... — Хозяйка мельком взглянула на гостью. — Да, невеста. Хорошая девушка. — Мать взяла с комода газету и протянула ей. — Вот они оба... Очень любят друг друга.
Дрожащими руками Гульнара взяла газету: на фото Руслан. Она узнала бы его из тысячи других... Он на ринге, видно, после боя. Его руки еще в кожаных перчатках. А рядом девушка со счастливым лицом.
У Гульнары потемнело в глазах. Она всматривалась в соперницу. У нее красивое лицо. Она смеется. Да, ведь она невеста. Так считает Варвара Николаевна. Они вместе учились и дружили еще в школе. Варвара Николаевна говорит вполголоса, спокойно, как будто хочет приласкать несчастную девушку. Она, Варвара Николаевна, очень довольна выбором сына. Звать ее Тина. Она из хорошей семьи, из очень хорошей семьи.
— Варвара Николаевна, я все поняла... Я уйду.
Хозяйка замолчала.
— Очень жаль, что Руслан не сказал мне об этом... о своей невесте, — почти шепотом добавила Гульнара.
— Так ведь, милочка, мужчины никогда не говорят. Надо было самой догадаться.
Гульнара опустила глаза. Ей очень хотелось возразить этой суровой неласковой женщине, рассказать, как часто Руслан говорил ей о своей любви. Но рассудок требовал молчать. У него есть невеста! А ее, Гульнару, он невестой не называл...
Непослушными руками закрыла Гульнара пустой баул,
— Пожалуйста, дайте мне адрес больницы. Я хочу видеть Руслана... Попрощаться.
Гульнара вопросительно смотрела на Варвару Николаевну и видела, как у той быстро изменилось лицо. Куда девалась недавняя уверенность! Настороженные глаза стали подозрительными, злыми. Уголки губ опустились. Вся моложавость и привлекательность исчезли, и Варвара Николаевна показалась Гульнаре старой и усталой женщиной, очень похожей на ее тетушку Зумрат.
Спускаясь по лестнице, Гульнара плакала. Здесь, в старом доме на темной деревянной лестнице, никто этого не заметит, даже если будет идти рядом. Гульнара шла медленно, останавливаясь на каждой ступеньке, и торопливо вытирала платком слезы, катившиеся по щекам, и пыталась приказать себе: «Не распускать нюни».
После темной лестницы дневной свет ослепил ее. Опустив голову, крепко сжав ручки чемодана и баула, она быстро прошла квадратный опрятный дворик, стараясь не глядеть в сторону скамейки, где по-прежнему сидели маленькие мамы с нейлоновыми дочками в руках.
Глава двадцать шестая
Гульнара, не останавливаясь, шла по улице. Решение возникло само собой. В справочном бюро она узнала адрес городской кассы аэрофлота.
Кассирша ответила, что на сегодня все билеты проданы, и предложила на утро следующего дня. Гульнара согласилась. Оставалось одно: проститься с Русланом и искать ночлега. Тут Гульнара вспомнила о записке, которую сунула ей на прощание соседка по самолету. Она порылась в сумочке. Записка лежала на прежнем месте. Облегченно вздохнув, Гульнара направилась к выходу.
День, такой богатый событиями, клонился к вечеру. По широкому проспекту двигался поток людей. С сумками, авоськами в руках спешили с работы женщины. Группами шли молодые, нарядно одетые девушки, с красивыми высокими прическами. Гульнара завидовала им, они казались счастливыми. Уверенно, неторопливо, держа в руках папки, шагали мужчины. Некоторые из них с интересом поглядывали на стройную смуглянку. Как ни печальна была Гульнара, она не могла не заметить этих, ждущих ответного взгляда, глаз. Она к ним давно привыкла. Мужчины в ее родном городе очень похожи на мужчин в большой Москве.
У одного из магазинов Гульнара остановилась: в витрине были выставлены оранжевые апельсины, краснобокие яблоки, крупные янтарные груши, помидоры, репа, лук. Потом она зашла в кондитерскую и купила конфет, печенья. Гульнара подошла к краю тротуара, остановила такси:
— В госпиталь,— И назвала адрес.
К Руслану Коржавину все время потоком шли люди. Знакомые, чаще незнакомые. Палату буквально завалили подарками, фруктами, сладостями. Никогда раньше он не предполагал, что у него столько хороших, заботливых друзей.