Победа достается нелегко
Шрифт:
— Чтоб без следов.
Нагорный криво усмехнулся. Надел перчатки.
Схватка была короткой. Кулаки Нагорного, как тяжелые молоты, обрушились на Зарыку. Сергей бил без всяких правил и техники, размашисто и резко. Сжав губы, Зарыка выдержал шквал ударов и, как учил Коржавин, улучив момент, бросил вперед правый кулак…
Удар был точный. У Сергея подкосились ноги, и он рухнул на пол.
Зарыка сначала не поверил своим глазам. Неужели он так ударил? Не притворяется ли Сергей?
Он наклонился, потряс. Но тот не реагировал.
Зарыка сбросил перчатки и, схватив ведро, нагнулся к крану.
Нагорный очнулся от холодной воды. Он медленно встал, вытер рукавом мокрое лицо, выругался и, зло бросив перчатки, ушел.
А ночью разбудил Зарыку:
— Ты на меня сердишься?
— Нет.
— Давай дружить? Вот тебе моя рука. А температуры больше не будет. Слово!
Нагорному но душе пришелся смелый сосед, прямой и открытый, не умеющий кривить душой. Ему очень нравилось, что Евгений умеет любую работу выполнять быстро и красиво. Даже такое простое дело, как заправка койки или чистка картошки на кухне, он выполняет так, что залюбуешься. Нагорный тайно восхищался и даже завидовал его ловкости и проворству и старался подражать своему другу, к месту и не к месту повторяя его пословицу: «Нет плохой работы, есть плохие руки. А солдат должен все уметь!»
Сергей, сам того не подозревая, постоянно находился под неослабным наблюдением командиров и товарищей. Он никогда не оставался один, везде с ним кто-нибудь был. То Зарыка помогает ему по физо или по теории, то сержант Мощенко проводит отдельные занятия или консультации, то комсорг младший лейтенант Базашвили проверяет работу кружка самодеятельности. Нагорный неплохо танцевал и стал незаменимым в самодеятельности. А тут ему серьезное задание поручили. Вызвал его к себе капитан Юферов и говорит:
— Рядовой Лазанов отстает в учебе, особенно в освоении материальной части.
— Трудно ему, товарищ капитан, — ответил Нагорный, — чуваш он по национальности, и по-русски трудно ему заниматься.
— Значит, надо помочь товарищу, — сказал капитан, — и это я поручаю вам. Поработайте с ним, помогите.
— Есть!
Раньше с Нагорным так не разговаривали. Если и вызывал к себе командир, то лишь за тем, чтобы прочесть нотацию или отругать. А тут — доверие! И этот разговор с командиром перевернул его душу. Ему, Нагорному, доверяют как лучшему воину!
Глава четырнадцатая
Проводы боксеров были шумными. На окружные соревнования ехали лучшие спортсмены части. Поезд отходил утром. На торжественном завтраке с кратким напутствием выступил подполковник Афонин.
— Спортивные состязания — это не только проба сил, но и инспекторская проверка проделанной работы, — сказал замполит. — Лучшие спортсмены округа будут оспаривать высокое звание чемпиона. Так что, друзья, путь к победе будет весьма и весьма труден. Но мы надеемся на вас, мы верим вам! Знайте, что весь личный состав части сердцем с вами. От всей души желаем каждому добиться самых больших успехов!
Старший лейтенант Никифоров заверил, что боксеры части приложат все силы, чтобы на таких ответственных соревнованиях оправдать высокое звание воинов-ракетчиков.
Спортсмены дружно зааплодировали.
— Постараемся, товарищ подполковник!
Афонин, тепло улыбнувшись, погрозил пальцем:
— Стараться старайтесь, но не зарывайтесь.
— Что вы, товарищ подполковник!
— Да, да, на ринге всякое бывает. Так что помните мой совет!
Афонин каждому пожал руку, сказал ласковое слово.
Коржавин смотрел на своих товарищей и так же, как они, мысленно уже был там, в Ташкенте, на большом ринге. Кто будет первым противником? Как сложится жеребьевка? Ведь от жеребьевки, от этой случайности, часто зависит судьба финальных боев. Бывает, что сведет судьба в первый же день основных претендентов на титул чемпиона и их поединок можно считать чуть ли не финальным.
Будущее тревожило, окрыляло, давало простор фантазии. Однако Руслан не принадлежал к тому числу людей, которые любят переживать заранее. Все перипетии боев еще впереди. Ринг покажет! Ему просто приятно смотреть на лица друзей. Каждый полон ожиданий и надежд. «Отъезд на соревнование, — подумал Руслан, — самое счастливое время: все впереди!»
Провожающих было много, к некоторым спортсменам пришли девушки, принесли цветы. Руслана никто не провожал. Девушки у него не было, а Мощенко и Зарыка не смогли прийти. Коржавин слегка загрустил. Не очень- то везет ему в жизни! Вон тяжеловеса Тюбикова какая девушка провожает. Длинная русая коса лежит на загорелом плече, как золотой жгут. А лейтенант Омаров? Кареглазая узбечка так увлечена им, что даже ни на кого не смотрит. А ефрейтор Пальчиков? К нему сразу две пришли. Одна чернявенькая, курносая, глазами так и стреляет. Другая статная, спокойная, не идет, а плывет.
Коржавин вздохнул. В вагон уйти, что ли?
— Коржавин! Эй, Коржавин!
Руслан оглянулся. Старший лейтенант Никифоров шел с симпатичной молодой женщиной.
— Слушаю, товарищ старший лейтенант!
— Вот чемодан. Отнесите в наше купе.
— Давайте, товарищ старший лейтенант!
Коржавин легко подхватил тяжелый чемодан.
— Только не переворачивайте его, пожалуйста, — сказала спутница Никифорова, — одеколон прольете!
Руслан недоуменно взглянул на физрука. Тот улыбнулся извиняюще:
— Танечка едет с нами.
Коржавин внес чемодан в вагон, поставил под столиком. Вздохнул, сел на полку. Вспомнил Тину. Та провожала его, когда он уезжал в Ленинград. Но тут же ее заслонил образ Гульнары. Надо было быть с ней пообходительней. Она от каракурта спасла, а я даже в кино не пригласил. Дубина!
Чем больше он думал о Гульнаре, тем лучше видел ее достоинства. О таких говорят: «Огонь девка!» Смелая — раз, спортсменка — два, симпатичная — три, не кокетка — четыре, умная — пять. Но главное было не в этом. Главное было в том, что ее глаза, черные и жгучие, оттененные стрельчатыми ресницами, были сильнее самого сильного магнита. Их нельзя было забыть. Они были рядом. Они всюду следовали за ним.