Победа по очкам
Шрифт:
Двое ребят в светлых рубашках и кремовых брюках, загорелые и простодушные, вышли из машины недалеко от Зубовского бульвара, прошли несколько десятков метров и, убедившись, что вокруг не происходит ничего такого, что привлекло бы их внимание, спустились по нескольким ступенькам в полиграфический салон. Посетителей в это время не было, только за столом сидела невзрачная девчушка, вписывая что-то в амбарную книгу.
– Извините, у нас обед, – сказала она, не поднимая головы.
– Это прекрасно, – сказал один из парней и повернул ключ во входной двери, чтобы уже наверняка никто не зашел и не нарушил тишину обеденного часа.
– Ребята,
После этого оба, вынув из сумок пистолеты с удлиненными стволами, прошли по коридору. Заглянув в дверь с табличкой «директор», они и в самом деле увидели обеденную картину. Морозова Ирина Александровна в компании с двумя парнями в клетчатых пиджаках пили растворимый кофе. Перед ними стояла круглая коробка с початым тортом. Не произнося ни слова, вошедшие подняли пистолеты и в каждого парня выстрелили по нескольку раз. Те не успели ничего предпринять и даже падали, не выпуская чайных ложечек из мертвых уже пальцев. Выстрелы были негромкие, вряд ли они были слышны на улице даже под директорским окном.
– Прошу прощения, – сказал один из гостей и, уходя, прикрыл за собой дверь.
Морозова, не произнося ни слова, продолжала сидеть бледная и окаменевшая. У ее ног лежали два истекающих кровью трупа, но она не могла даже опустить голову, чтобы посмотреть на них, не могла встать, закричать, позвать на помощь, поскольку знала – звать некого.
Оба парня вышли из салона, сощурившись на ярком солнце, высмотрели оставленную машину, не торопясь, сели в нее, подождали, пока мимо проедет троллейбус, и спокойно тронулись с места. Прошло совсем немного времени, и машина их затерялась в общем потоке на Крымском мосту, а через несколько минут она уже подъезжала к Павелецкому вокзалу. Свернув в неприметный переулок, машина и вовсе пропала из глаз, даже если бы кто-то сверхпроницательный и вздумал за ней проследить.
– Вроде обошлось? – спросил один из парней, когда машина остановилась в тени блочной башни.
– Вроде, – ответил второй, глядя в заднее стекло. Ни одной машины, увязавшейся за ними, он не увидел. – Чисто.
– Будем докладывать? Колотится мужик…
– А чего ему колотиться? Работал не он.
– Ладно, не ворчи. Он тоже завязан. В случае чего он больше потеряет.
– Почему больше? Столько же… Жизнь.
– Звони…
Парень, не торопясь, все еще поглядывая в заднее стекло машины, набрал номер, подождал, пока установится связь.
– Прекрасная погода, вам не кажется? – спросил он, услышав прерывистое дыхание Лубовского.
– Она в самом деле прекрасная? – спросил тот.
– Честно говоря, прекрасного мало… Все как обычно.
– Ну, ладно, – облегченно вздохнул Лубовский. – Позвони как-нибудь. У меня в больнице времени много.
– Позвоню, – сказал парень и отключил мобильник.
– Все нормально?
– Пропустить бы по глоточку.
– Это надо.
Когда Пафнутьев пришел в полиграфический салон получать свои визитки, он застал там следственную группу в полном составе. Эксперт ходил и щелкал фотоаппаратом, его вспышка слепила в полумраке салона и, кажется, всех раздражала. Оба убитых лежали в кабинете директора точно в тех же позах, в которых их оставили убийцы. Морозова сидела в приемной за столом секретарши и бездумно
Показав удостоверение, Пафнутьев прошел в глубину салона, заглянул в директорский кабинет, убедился, что убиты те самые ребята в клетчатых пиджаках, которые были здесь вчера и которых он видел на месте взрыва.
– Да, Лубовский обещал сам разобраться, – неожиданно проговорил он вслух.
– Что? – спросил следователь, оторвавшись от протокола.
– Да это я так, сам с собой веду беседу.
– Бывает, – без удивления кивнул тот, пытаясь вывести Морозову из оцепенения. – Сколько их было? – в который раз спросил он.
– Да двое, двое их было! – не выдержала секретарша.
– Как выглядели?
– Откуда я знаю! Я в туалете сидела!
– Почему в туалете?
– Потому что они меня там заперли.
– Понятно, – и следователь что-то записал в протокол. – Это были кавказцы?
– Да нет, вроде наши. Светленькие. И говорок такой… Не московский… Будто они из Сибири или с Урала… Не то окают, не то акают…
– Это уже кое-что, – пробормотал следователь.
Пафнутьев еще раз прошел по коридору, заглянул в кабинет директора – эксперты изучали стол, стаканы, дверную ручку – вдруг остались отпечатки. Но по их огорченному виду можно было догадаться – ничего не нашли.
– Послушай, – обратился Пафнутьев к следователю, – скажи мне наконец: что произошло?
– А что произошло, – бойко ответил тот, – ничего не произошло. Обычные бандитские разборки. Пришли двое в обеденный перерыв, ты сам слышал – заперли девочку в туалете, прошли в директорский кабинет – там как раз шло чаепитие. Алкоголя не было, только чай и торт. Торт, кстати, еще остался, и чай не остыл, можешь полакомиться. Если кровью не забрызгало. Вошли уже с пистолетами на изготовку. Пистолеты с глушителями. За стеной аптека – там никто ничего не слышал. Убитые не успели даже торт проглотить. Поэтому и говорю – вошли с пистолетами на изготовку. Выпустили в каждого по нескольку пуль, целились в головы. Спокойно вышли, сели в машину и отъехали. Работа грамотная, надежная, шансов найти их не вижу. Разве что случайно где-нибудь проклюнутся.
– Пистолеты выбросили? – спросил Пафнутьев.
– Нет, не выбросили. Или прохожие подобрали. Нынче прохожий пошел грамотный, бережливый. Не торопится с находками расставаться. Каждый про себя думает – а вдруг самому пригодится. Времена нынче, сам понимаешь…
– У Ирины Александровны точно так же мужа убили, – неожиданно проговорила секретарша. Она уже не рыдала, только промокала глаза салфеткой.
Пафнутьев быстро обернулся к Вале, некоторое время молча ее рассматривал.
– Как убили? – наконец спросил он.
– Пришли двое в кабинет, расстреляли и ушли.
– Здесь же?
– Нет, в Челябинске.
– Давно?
– Да уже года два прошло. Может, больше.
– И тоже полиграфический салон?
– Нет, комбинат железобетонных изделий.
– Большой комбинат?
– Больше тысячи человек работало. Весь Урал снабжали.
– Чем снабжали?
– Изделиями.
– А муж ее кем был? На этом комбинате он кем был?
– Как кем, директором.
– И тоже при вас все произошло?