Победа по очкам

Пронин Виктор Алексеевич

– Спасибо, хорошо, – ответил Халандовский. – А у тебя как здоровье?

– Тоже ничего… Держусь.

– Глоточек виски?

– Не откажусь. Надолго?

– Дня на два, на три… А там видно будет. Андрей вот может задержаться подольше… Да, Андрей?

– Как получится.

– Живите. – Старик сделал широкий жест рукой, давая понять, что гости вообще могут остаться навсегда.

– Будем живы! – Халандовский поднял свою стопку.

– Дай бог, – откликнулся старик и одним махом выпил свою долю. Посидел, помолчал. –

Самогоном отдает. А вообще – ничего.

– А самогоном не балуешься? – спросил Халандовский.

– Отбаловался.

– И правильно. Не надо. Пусть другие. Которые еще не напились. Которым еще пить и пить.

– И на здоровье, – ответил Иван Степанович.

– Побудем мы у тебя маленько, а?

– Побудьте, – спокойно ответил старик.

– Гости часто навещают?

– Нет.

– Редко? – продолжал допытываться Халандовский.

– Вообще не навещают. Некому.

– Какой-то ты усталый, Иван Степанович.

– Я не усталый. Я старый.

– Ну хоть нас-то ты немного любишь?

– Немного есть. – Старик помолчал, глядя в пространство сада, что-то взял со стола закусить, потом успокаивающе похлопал Халандовского по руке. – Не переживай, Аркаша. Я в порядке. Раньше как выпивка действовала… Песни, пляски, женщины… Да? А сейчас хочется сесть в уголок и затаиться. И затаиться, – повторил Иван Степанович, словно проверяя себя, утверждаясь, что все сказал правильно.

– Мы не будем буянить. У нас сегодня тихие игры. Можно даже сказать – задумчивые. Павлу Николаевичу надо с одним человечком поговорить. – Халандовский кивнул в сторону Пафнутьева.

– Надо – значит, надо.

– Тихий уголок найдется?

– А здесь все уголки тихие. Выбирай.

– Я заметил у тебя в саду, под яблоней… Столик, скамейка, не возражаешь?

– Беседуйте. – Старик опять сделал широкий жест рукой. – Была бы польза.

– Будет польза, – уверенно сказал Халандовский. – Андрей, – он посмотрел на часы, – нам пора. Едем на станцию встречать нашего человечка. Приедет на электричке. Да, Паша… Ты заглянул в те обгорелые бумаги, которые у олигарха похитил?

– Заглянул.

– И что?

– А я ни фига в них не понял, – простодушно ответил Пафнутьев. – Понимаешь, к ним надо быть готовым, надо знать суть событий. Тогда они заговорят. Чую, что бумаги хорошие – цифры, даты, подписи, всевозможные оговорки, уточнения… Речь о миллионах.

– Долларов? – уточнил Халандовский.

– Разумеется.

– Другими словами, он не зря засуетился?

– Не зря.

– Отдашь ему бумаги?

– Не отдам. – Пафнутьев упрямо наклонил голову. – Я их подобрал на месте преступления и приобщил к делу.

– Но ты обещал Лубовскому вернуть портфель.

– Портфель верну. Вернее, то, что от него осталось.

– А что касается бумаг…

– Я врал.

– Но это нехорошо, Паша.

– Я знаю.

– Обещай мне, что это последний раз.

– Обещаю.

– Тогда

все в порядке, – с облегчением произнес Халандовский и направился к воротам. Андрей уже выехал со двора и поджидал его на улице.

– Кого встречаем? – спросил Андрей.

– Хочешь знать? Скажу. Киллера.

– Кого?!

– Наемного убийцу. Профессия у него такая. Неплохой, кстати, киллер. Удачливый. На свободе опять же… Он тебе понравится.

– Мы собрались кого-то убирать?

– Пока нет, – беззаботно ответил Халандовский. – Пока только присматриваемся. Пока только разговоры. Как в песне поется… Разговоры скоро стихнут, а любовь останется. Слышал такую?

– Нет. – Андрей покачал головой. – При мне таких уже не пели.

– На мой возраст намекаешь?

– Ох, Аркадий Яковлевич, – горестно вздохнул Андрей. – Каждый слышит тот намек, который желает услышать.

Подошла московская электричка, но Халандовский нужного человека не увидел. Вместе с Андреем они прошли вдоль всей платформы, вернулись к табло расписания, убедились, что пришла именно та электричка, о которой договаривались, но наемного убийцу так и не увидели. И уже когда подошла следующая электричка, когда и она ушла, Халандовский увидел маленького тощеватого мужичонку не то с робким, не то с пакостливым взглядом. По чисто зэковской привычке тот сидел на корточках и курил. Причем и сигарета у него была какая-то зэковская – коротенький окурок, который наверняка обжигал ему пальцы и губы. Поплевав на бычок, он положил его на палец и щелчком отправил на рельсы.

– Здравствуй, Вася, – подошел к нему Халандовский и присел рядом на корточки.

– Привет, Аркаша… А кто это с тобой?

– Это наш человек, Андрей.

– Вас двое?

– Третий ждет в надежном месте. А ты что-то запоздал?

– Я никогда, Аркаша, не опаздываю. Я приезжаю, прихожу, прилетаю раньше. Всегда раньше.

– Это правильно, – согласился Халандовский.

– Я приехал почти за час до назначенного времени. И видел, как вы подъехали, как толклись тут, к кассиру приставали… Светились.

– Был грех, – согласился Халандовский. – Пошли? Машина ждет. Вон она стоит, нас дожидается.

– Черная «Волга»? – усмехнулся Вася.

– Черная.

– Давно я не пользовался черной «Волгой». – Вася поднялся, отряхнул штаны, подхватил какую-то сумочку и, ссутулившись, заворачивая носки туфель внутрь, неторопливо зашагал по платформе. – Как, говоришь, твоего друга зовут?

– Павел Николаевич. Пафнутьев.

– Надежный мужик?

– Не думай об этом.

– Хорошо. Не буду. – Вася сел на заднее сиденье, вжался в угол и затих там, положив свою тряпичную сумку на колени. – Лето, – произнес он, посмотрев в окно. – Не заметил, как и наступило. Надо же, как бывает… И как состарился, не заметил… Я вообще мало что в этой жизни успел заметить. У тебя так бывает?