Победить дракона на выборах
Шрифт:
– Этому нищему ни чего не светит с моей воспитанницей!
– решительно парировал Толстый.
– Пусть даже не мечтает!
– А я думаю, мы должны дать ему возможность помечтать, - по-прежнему улыбаясь, закончил свою мысль Длинный.
– Полагаю, он сам понимает, что сейчас у него нет шансов заполучить Изольду. Но если мы ему покажем, что в случае участия в выборах у него такой шанс появится? Как далеко он будет готов зайти? На что он пойдет ради любви?
– В этом есть смысл, - поддержал Длинного Рыжий.
– И больше всего мне нравится то, что мы во всем этом не будем замешаны напрямую.
– И кто же поговорит с нашим Спасителем Принцессы?
– обреченно спросил Толстый.
– Кто втянет бедолагу в эту смертельную для него авантюру?
–
– Кому, как не вам? Ведь вы опекун Изольды.
– Так я и знал!
– вздохнул Толстый.
– Все самое сложное и рискованное достается, как всегда, мне!
– Постойте!
– спохватился Рыжий, - А как же быть с его гражданством?
– Не с гражданством, а с местом рождения, - поправил Длинный.
– Претендент должен быть рожден в Свободном Городе. Есть два варианта решения этой проблемы: подделать запись о рождении или уничтожить записи о рождении и найти очевидцев, которые подтвердят, что Персифаль родился в Свободном Городе.
– Для подлога в книгах о рождении нам потребуется помощь Епископа. А он на это не пойдет. Лишь заслышав о таком, он всех нас предаст, чтобы реабилитироваться перед Драконом за сегодняшнее происшествие, - возразил Толстый.
– Мне тоже второй вариант кажется предпочтительнее, - ухмыльнулся Длинный.
– Как это?
– ужаснулся Рыжий.
– Снова устроим пожар?
– Пожар, - подтвердил Длинный.
– У вас, мой дорогой, будет возможность взять реванш за вашу сегодняшнюю оплошность, которая нам всем чуть не стоила жизни.
– Придется спалить Новый Собор, - с чувством вины опустил глаза Рыжий.
– Кажется, регистрационные книги хранятся там.
– Собор, так собор, - бесстрастно заключил Длинный.
– Как же это символично: вокруг Дракона повсюду бушует пламя! Надо будет это как-то обыграть в листовках.
Персифаль заприметил в зале Толстого, Рыжего и Длинного, которые о чем-то оживленно спорили между собой. Он уже собирался подойти к ним, чтобы поинтересоваться самочувствием Изольды, но передумал, вспомнив последствия своего первого общения с Городским Советом. Улучив удобный момент, Персифаль поднялся к себе в комнату, подальше от назойливых поклонников своего героизма. Ночью юноша едва смог сомкнуть глаза. Он то и дело в своих мыслях возвращался к событиям прошедшего дня. Забыть прекрасную Принцессу никак не удавалось. Персифаль нежно сжимал в своих объятиях подушку, воображая, что это Изольда. Вот только подушка, к сожалению, пахла не так привлекательно, как его возлюбленная. Представится ли им шанс встретиться еще? Что он скажет ей? Какие подберет слова, чтобы описать свои чувства? Что она скажет в ответ? Что ему следует предпринять, чтобы не упустить девушку своей мечты? Как сложится их будущее, если окажется, что их чувства взаимны? Неужели, он и вправду встретил здесь любовь всей своей жизни, как предсказала ему мадам Матильда? Он уже приобрел славу "Спасителя Принцессы". Может тогда и про богатство и власть прорицательница так же не соврала? Все эти вопросы до утра терзали Персифаля. Ах, если бы Изольда была обычной девушкой из простой семьи, все было бы намного легче...
Глава 4. Заговор.
На следующий день, спустившись к завтраку, Персифаль обнаружил в обеденном зале трактира необычное оживление. Посетители активно беседовали друг с другом и с интересом разглядывали какие-то листки бумаги. При его появлении большинство из горожан уставилось на него, но уже без вчерашнего единодушного одобрения. Скорее их взгляды теперь выражали настороженность и тревогу.
– Доброе утро, - поприветствовала Пресифаля Ангела, ставя перед ним тарелку с кашей.
– Вот полюбуйтесь на это художество! Там и про вас есть! За ночь кто-то весь Город засыпал ими.
Она положила на стол перед Персифалем три клочка бумаги с грубыми, схематичными рисунками и подписями. На первом из них был нарисован Дракон с пламенем из обеих пастей, а рядом с ним охваченные огнем трибуны. Надпись на листке гласила: "Во всем виноват Дракон!" На втором листке был изображен Дракон, бомбардирующий разбегающихся во все стороны горожан своими фекалиями. Заголовок объяснял: "Дракону на нас нас*ать!" На третьем листке, с подписью: "Спаситель Принцессы - Спаситель Города!" Персифаль узнал себя с Принцессой на руках. На всех трех листках в правом нижнем углу стояла одинаковая приписка, определяющая авторство листовок: "Злые языки".
Персифаль оглянулся по сторонам. Окружающие то и дело показывали на него пальцем и шушукались между собой, склонившись над такими же бумажками. Впервые он почувствовал себя по-настоящему неуютно в Свободном Городе. Вокруг него стремительно развивались события, участником которых он был, но ни понять, ни тем более контролировать их он не был в состоянии. Он только ощущал, что помимо своей воли, все глубже и глубже увязает в них. Персифаль даже не мог сейчас себе представить, куда его вынесет этот водоворот обстоятельств. Мнения горожан менялись стремительно. Еще вчера вечером он был всеобщим любимцем, а сегодня мог внезапно стать изгоем, таким же, каким для них был Охотник на драконов.
Торопливо расправившись с завтраком, Персифаль вышел на площадь, чтобы, как и было условленно, принять участие в разборе трибун. Площадь была полна зевак, которых от обугленных развалин отделяло плотное кольцо стражников. Над руинами все еще стоял не развеявшийся за ночь смрад. Внутри оцепления работала комиссия по расследованию причин катастрофы под руководством Глашатая - Гимнописца.
Когда часы на башне замка показывали восемь часов утра, Глашатай, по традиции, взобрался на каменный помост, чтобы зачитать официальное сообщение о вчерашнем происшествии. Из пространного заявления, полного витиеватых формулировок, следовало, что вчера, при невыясненных обстоятельствах, произошло частичное разрушение и возгорание трибун. Однако благодаря своевременным и решительным действиям Дракона негативные последствия удалось свести к минимуму. Пострадавшие отделались незначительными травмами, и их жизни ничего не угрожает. Все они получат щедрую компенсацию от городских властей. Над определением виновных работает комиссия. Поэтому демонтаж трибун будет произведен завтра. Епископ перенес сердечный приступ и находится на домашнем лечении. Свернув свиток, Глашатай спросил, есть ли к нему вопросы.
– Так все-таки, скажите нам, что случилось с трибунами?
– выкрикнул кто-то из толпы.
– Они обвалились, - коротко ответил Глашатай.
– И загорелись.
Строители, пришедшие разбирать трибуны, порадовалось переносу работ на завтра, так как нестерпимое зловоние от непросохших до конца испражнений Дракона заставляло всех морщиться и зажимать носы.
Персифаль, постояв немного на площади, решил вернуться в свою комнатку, и наедине поразмыслить над всем происходящим. Но тут к нему через толпу протиснулся Толстый.
– Мой дорогой друг, позвольте еще раз сердечно поблагодарить вас! - обнял он Персифаля за плечи.
– Вчера у меня не было такой возможности из-за забот о моей племяннице. Надеюсь, вы меня поймете и простите. Пожалуйста, давайте уйдем с этого ужасного места, например, в "Крылья и хвост", где мы сможем с вами спокойно поговорить.
Эта встреча с Толстым вызвала у Персифаля смешанные чувства. Памятуя об их первом знакомстве, после объятий Толстого, Персифаль невольно проверил на месте ли его кошелек. Предчувствие подсказывало ему, что ничего хорошего эта встреча не предвещает. Однако, именно Толстый являлся сейчас для Персифаля единственным связующим звеном с Изольдой, о которой юноша, не переставая, думал со вчерашнего дня. Этот факт заставлял его проявлять учтивость по отношению к опекуну Принцессы. К тому же, Персифаль и сам намеривался вернуться в Трактир и укрыться там от назойливых взглядов горожан.