Победить дракона на выборах
Шрифт:
Как и предрекал Трактирщик, сэры Ланцелот и Тристан выбыли из состязания уже после первых поединков. По счастью, травмы у обоих были нетяжелыми и не представляли опасности для их жизней. Теперь Трактирщик, и Персифаль за компанию с ним, поддерживали сэра Ульриха, который был несомненным фаворитом турнира.
Персифаль убедился в том, что Трактирщик дал хотя и короткое, но вполне точное описание сэра Ульриха. Ульрих Ужасный был очень высокого роста и крепкого телосложения. Черные волосы на голове и бороде росли клоками, разделенные между собой широкими полосами рваных шрамов. Бросаясь в бой, он ревел, вопил и орал, непристойно бранясь на своих противников. Вследствие такого напора, многие благородные рыцари валились из седла и роняли свои мечи уже после нескольких робких
– Принцесса должна будет выйти замуж за победителя турнира?
– поинтересовался Персифаль, представив красавицу Принцессу в паре с чудовищным, на вид, сэром Ульрихом.
– Ну что вы, - рассмеялся Трактирщик, - конечно нет. Спасение Принцессы рыцарем - это просто условность. Дань традициям. Красавицы нашего Города не настолько наивны, чтобы вверять свою судьбу в руки слепого случая, и полагаться на результаты турнира. Конечно и Принцесса и ее дядя - Толстый выберут ей достойного супруга из числа самых богатых и знатных горожан или иноземцев. Даже скорее они отдадут предпочтение иноземцу, в силу своего патриотизма.
– Принцесса племянница Толстого из Городского Совета?
– Не совсем племянница. Он ее дальний родственник и опекун. Бедняжка осталась без родителей в раннем детстве, и Толстый приютил ее в своем доме. Заботился, как о родной дочери, воспитывал, обеспечивал всем и дал лучшее образование. И теперь сделает все, чтобы она вышла замуж за достойного человека. Такой брак обеспечит будущее девушки, и за счет выгод такого союза Толстый сможет возместить свои затраты на содержание Изольды все эти годы.
– Ее зовут Изольда?
– Да, верно, Изольда. Не правда ли красивое имя, и ей очень подходит?
– Трактирщик указал кивком головы в сторону драконьей ложи, где так же, как и на остальной части трибун, кипели страсти. Гимнописец, Епископ, Начальник стражи и Принцесса азартно поддерживали кого-то из рыцарей. Однако, обе драконьи головы, хотя и внимательно наблюдали за происходящим, но сохраняли хладнокровие, демонстрируя свой нейтралитет по отношению к соревнующимся.
"Изольда", - подумал Персифаль. Звучит, как "изо льда". Но Принцесса не выглядела ледяной и холодной. Сейчас, румяная от переживаний и эмоций, она казалась такой теплой, полной жизни и желанной, как ни одна другая девушка на свете. Ее белокурые пряди волос, выбившиеся из аккуратно уложенной прически, развивались на ветру. Но это ее ни чуть не беспокоило. Во время поединков она сжимала ладошки в кулачки, и нервно прикусывала нижнюю губу. Когда побеждал рыцарь, пользующийся ее благосклонностью, она прыгала на месте от радости, и хлопала в ладоши, как ребенок. Казалось, она совсем не задумывается над тем, как выглядит со стороны, словно забыв, что на нее взирает не меньше зрительских глаз, чем на ристалище.
"Бывают дамы, - продолжил размышлять Персифаль, - красивые на первый взгляд, но не притягательные из-за своей холодной, недоступной, отталкивающей красоты. На них приятно смотреть издалека, как на безжизненное мраморное изваяние, но не более того". Изольда была не из таких. Ее хотелось стиснуть в своих объятиях и ни когда больше не отпускать до конца жизни.
Тем временем, в ходе поединков выявились два основных претендента на звание Спасителя Принцессы. Сэру Ульриху Ужасному противостоял сэр Седрик, от восточного района Города. Хотя оба и получили ранения в поединках, выглядели они вполне бодрыми и настроенными на победу. По внешнему виду они являлись прямой противоположностью друг друга. Сер Седрик, хоть и был ростом выше среднего, но скорее худощав. Его длинные светлые волосы были собраны на затылке в пучок, чтобы не создавать помехи в бою. В аристократических чертах его лица проступало фамильное благородство. Противников сэр Седрик побеждал не могучей силой, а проворством и искусной техникой владения копьем и мечом. К поверженным противникам он проявлял снисхождение, заботливо протягивая руку и помогая подняться с ристалища. Болельщики на трибунах разделились почти поровну и теперь выкрикивали имена обоих рыцарей, стараясь безуспешно заглушить друг друга.
Пришло время решающей схватки. Рыцари разъехались к концам арены и, по сигналу, пришпорив коней, что есть силы, бросились навстречу друг другу стремительным галопом, держа копья наперевес. Лишь топот копыт, храп коней, да звериное рычание сэра Ульриха нарушали напряженную тишину, повисшую над ареной. В одно мгновение звон копий о щиты сменился треском ломающихся древков. И вот уже под общий вопль зрителей оба рыцаря выпали из седел и повалились на песок ристалища. Какое-то время оба лежали без движения, словно убитые. Зрители повскакивали со своих мест и криками поддерживали и подбадривали своих фаворитов. Трибуны взревели невиданным доселе гулом, который был слышен не только по всему Городу, но и за пределами крепостных стен. Стаи птиц испуганно вспорхнули в небо в рощах за дальними предместьями Города. Такой гам был способен даже мертвого пробудить к жизни.
Пожалуй, из всех зрителей на трибунах лишь Персифаль хранил молчание. Признавая у себя отсутствие рыцарских достоинств, в душе он завидовал обоим противникам и желал им поражения, чтобы победа, и Принцесса в придачу, не досталась ни одному из них.
Под неистовый рев трибун оба рыцаря медленно зашевелились в оседающей пыли и начали подниматься, сначала на колени, а затем и на ноги. Оба шатались, изнемогая от ран и усталости. Под восторженные крики горожан они откинули в сторону искореженные щиты и, выхватив из ножен мечи, стали медленно сближаться. Описывая дуги вокруг невидимого центра между ними, они сходились все ближе и ближе, пока не оказались на расстоянии выпада мечом.
– Давненько я не видел ничего подобного!
– повернувшись на миг к Персифалю, воскликнул Трактирщик. И не прекращая размахивать руками, тут же продолжил изо всех сил кричать, - Ульрих! Ульрих!
Скрестившись в воздухе, зазвенели мечи. Первый же обмен ударами показал, что сэр Ульрих сохранил, несомненно, больше сил, чем его противник. Сэр Седрик, по большей части, уклонялся, отступал и маневрировал, лишь изредка парируя удары. Так продолжалось несколько минут и, казалось, что результат уже был предрешен. Но вдруг сэр Седрик ответил стремительной контратакой, вложив в нее весь остаток сил. Однако преуспеть в ней ему так и не удалось. Все удары были отбиты. В ответ Ульрих Ужасный, вопя и грязно ругаясь, провел серию своих выпадов. В результате одного из них, скользящий удар пришелся на левое бедро сэра Седрика.
Седрик отступил, волоча за собой левую ногу, не в силах наступить на нее. Крови из под лат и кольчуги видно не было, но, похоже, что травма была серьезной. Не давая сопернику прийти в себя, сэр Ульрих вновь яростно бросился вперед, нанося один удар за другим. Не имея теперь возможности ни отступить, ни противостоять натиску, сэр Седрик пропустил еще несколько сокрушительных ударов, но по-прежнему оставался на ногах. Его правая рука безжизненно висела вдоль туловища, а левой он все еще сжимал меч, не желая сдаваться. Но вот, после очередного удара, меч вылетел из рук Седрика и, вращаясь в воздухе, упал на землю, оставив своего хозяина совершенно беззащитным.
Вопли радости и разочарования на трибунах слились воедино. Как и диктовала рыцарская честь, Ульрих больше не нападал на обессилившего и безоружного противника. Одним движением он скинул с головы шлем и теперь, воздев руки вверх, внимал ликованию благодарных болельщиков. Получив изрядную порцию оваций в свой адрес, он развернулся в сторону драконьей ложи, ожидая окончательного вердикта.
В ответ на это, Принцесса выхватила из рукава платья белый кружевной платок и, взмахнув им в воздухе, выпустила из рук. Плоток, словно белый голубь, вспорхнув на ветру, пролетел над головами зрителей и упал на окровавленный песок ристалища. Подняв его с земли, сэр Ульрих, словно знаменем, замахал платком над головой. В тот же миг сэр Седрик, повалившись на бок, упал, раскинув руки. Трибуны снова взорвались аплодисментами. Трактирщик бросился обнимать и целовать Персифаля, крича: "Победа! Он победил! Я выиграл!"