Победитель получает...
Шрифт:
Слишком уж незнакомыми были эти запахи, чтобы их можно было хоть как-то классифицировать.
Тем более непросто это сделать, когда спину царапает жёсткая кора огромного дерева (по крайней мере, Маше очень хотелось верить, что это действительно дерево); глаза не могут привыкнуть к странному слепяще-туманному зелёному свету — густому, насыщенному, как и воздух этого места; прямо перед лицом болтаются какие-то плети? лианы? а может, змеи?! в уши врываются резкие крики неизвестных созданий, обосновавшихся где-то над Машиной головой; а в довершение всего — ноги вовсе не ощущают под собой надёжную
Маша осторожно скосила глаза вниз, стараясь при этом не упустить из виду зелёные лианы, болтающиеся перед лицом. Очень хотелось верить, что это лианы… очень-очень хотелось… Но с каждым их движением, эта вера таяла, как мороженое под солнцем Сахары. Ведь они скорее извивались, чем качались…
Правда, к Машиному лицу пока не приближались. Замирали на миг и снова возобновляли движение, словно танцевали.
Внизу обнаружилась не просто грязь или вязкая почва, — там набухала и пузырилась зеленовато-бурая масса. Вокруг ступней выделялась граница из особенно крупных раздувающихся и опадающих пузырей.
Усилием воли затолкав внутрь рвущийся из груди крик, Маша мягко и осторожно потянула вверх правую ногу. Приложив некоторое усилие, ногу удалось вытащить, и Маша рванулась вперёд, стремясь перешагнуть бурлящее месиво.
Ей это почти удалось. Она выдернула и вторую ногу — впереди стелилась то ли низкая трава, то ли высокий мох. Маша пригнулась, надеясь проскочить под “лианами”… Но зелёные плети, внезапно удлинившись, устремились к ней, охватывая упруго.
Маша дёрнулась, вцепилась руками в плотные жгуты, словно со стороны услышав свой собственный визг; но они не поддавались, а захлёстывали её всё плотнее — поперёк груди, подмышками, за руки, уже и до талии добрались. И через несколько секунд Маша ощутила, что ноги её отрываются от земли, и её тянет куда-то вверх.
Жуткие “лианы” неровными рывками затаскивали свою пленницу в густое переплетение мощных бурых ветвей, некоторые из которых были обвиты такими же зелёными канатами.
Маша замолчала, как только решила для себя, что это всё-таки не змеи, а произошло это довольно быстро. Трудно сказать, почему она так подумала, и ещё труднее понять, почему отвращение порой оказывается сильнее самого сильного страха. Но как бы там ни было, факт остаётся фактом: как только лианы перестали быть для Маши змеями, и она смогла избавиться от захлестнувшего её отвращения, так к ней вернулась способность осмысленно воспринимать окружающее.
Её тащили вверх — упорно и целенаправленно, хотя и с явным трудом. Маша покрутила головой и, приметив достаточно прочную на вид, но не слишком толстую ветку, исхитрилась ухватиться за неё обеими руками.
Странные лианы дёргали и тянули, но Маша вцепилась в ветку так, словно от этого зависела её жизнь, как пишут в романах. Подозрение, что это на самом деле недалеко от истины, придавало сил.
Через несколько секунд лианы выдохлись и перестали тянуть упрямую добычу вверх. Перехваченная упругими жгутами подмышками и вокруг талии, Маша думала, что будет, если они её отпустят. Вряд ли она сможет удержаться.
Было жарко и душно, взмокшие ладони скользили по гладкой
Рассмотрев внизу и вокруг себя всё, что удалось (а удалось немногое) Маша задрала голову вверх. Там что-то шевелилось, а ещё выше что-то темнело… И это было похоже на жуткий зев, из нижнего края которого неторопливо выползали такие же лианы-змеи, направляясь… Маша была уверена, что точно знает куда, вернее — к кому они направляются.
Она тяжело перевела дух, вместо крика из горла вырвался только жалкий хрип. И тут совсем рядом с её головой в ветвях бодро зашебуршало, а уже в следующий миг перед Машиным лицом возникло существо с кошачьей головой (правда, у кошек обычно нет на голове перьев, но это мелочи!).
Существо ухватилось за близрастущую ветку цепкими лапками, покрутило головой, растопырив и снова сложив перистые сяжки* над круглыми зелёными глазами, присвистнуло, словно давая тем самым оценку увиденному, и бодро спросило:
— Висишь?
— Вишу, — глухо подтвердила Маша, стараясь одновременно покрепче ухватиться за ветку, нащупать ногами опору и рассмотреть существо.
Отрицать очевидное смысла не было, а возможность диалога туманно обнадёживала.
— Зря, — не одобрило существо. — Проглот-то уже проснулся.
— А что делать? — спросила Маша, решив, что сейчас не время уточнять, кто такой Проглот и чем ей грозит его пробуждение.
— Как что? — удивилось существо, топорща мелкие пёрышки между кошачьими ушами, покрытыми, как и щёки, и лапки, и грудь, вполне кошачьим мехом, на удивление гармонично сочетавшимся и с пёрышками на макушке, и с сяжками над глазами, и с пушистыми перистыми усиками на носу. — Ты меня спрашиваешь? — почему-то возмущённо спросило оно. — Хочешь сказать, чтобы я не лез не в своё дело, да?!
Маша отрицательно затрясла головой.
— Ну и пожалуйста, виси себе на здоровье. Не буду мешать… — тон постепенно понижался, пока пушисто-перистый незнакомец не замолчал, с недоверием присматриваясь к выражению ужаса на Машином лице.
Ей вдруг стало так страшно, что он бросит её здесь; что она снова останется совершенно одна посреди всего этого — непонятного и враждебного — так страшно, что и словами не передать.
— Ты это… — существо склонило голову набок и вытянуло сяжки по направлению к Маше — они трепетали в какой-нибудь паре сантиметров от её глаз, — ты… правда, что ли… не знаешь, как отсюда выбраться, да? — тон был недоверчивым, зелёные глаза подозрительно щурились, внимательно изучая человека.
— Правда, конечно, правда… — простонала Маша.
— А зачем же ты сюда… — начал её собеседник, но тут его хохолок вздрогнул, уши насторожились, он быстро взглянул вверх и сам себя оборвал: — Ладно. Сейчас не до этого.
И Маша была с ним полностью согласна!
Комментарий к Глава 17. Продолжение Игры. Раунд второй.
* Сяжки (антенны, усики) часто встречаются у насекомых, располагаются над глазами и являются органами чувств, хотя природа того, что и как они чувствуют, неодинакова у различных видов и в некоторых случаях до конца не изучена.