Победитель
Шрифт:
– Вот, елки-палки, говорил ему – не лезь! Твое дело – теория! Рассказал, как мушку с целиком совмещать, и хорошо!.. Но погоди, а повод все-таки какой был? Он мне такое тут про тебя расписывал!..
– А насчет этого я как раз и пришел. Курсант сообщил важную информацию.
– Какую?
– Якобы Амин готовит покушение на Тараки…
– Елки-палки!
Симонов сделал каменное лицо и молча встал.
– Не нашего это ума дело, – буркнул он, надевая куртку-”песчанку”. – Пошли-ка, братец, к начальству!
* * *
Полковник
– А сертификаты вы из Москвы привезли? – мягко интересовался Князев.
– Так точно, товарищ полковник, – убито отвечал капитан.
– Какова же, если не секрет, прибыльность таких операций?
Архипов молчал.
– Я вас спрашиваю, товарищ капитан!
– Да какая там прибыльность, товарищ полковник!..
Князев иронично покачал головой.
– Понятно. Себе в убыток работаете. На благо человека… Ну что ж. Воспитывать я вас не буду. Да это и бессмысленно. Вы знали, на что шли. Я бы лишь посоветовал впредь больше следить за собой, чем за своими товарищами. Приказ я…
– Товарищ полковник! Не надо!!
Князев осекся и вскинул жесткий взгляд.
– …Приказ я подпишу сегодня, – продолжил он через секунду. – Рейс в Москву завтра вечером. Предписание получите утром. Свободны.
Архипов сделал шаг к столу.
– Товарищ полковник! Я вас очень прошу! Ведь вся жизнь!.. Меня же уволят! Куда я потом?
– По торговой части пойдете, – пояснил полковник. – Еще, глядишь, недурно устроитесь, – и повторил железным голосом: – Я сказал: свободны!
* * *
Симонов постучал в дверь директорского кабинета.
– Разрешите?
Князев встретил их хмурым, даже угрюмым выражением лица.
– Садитесь! – кивнул он, а потом пробормотал, додумывая что-то прежнее: – Мерзавец!
Они невольно переглянулись.
– Докладывайте, – приказал полковник.
– Григорий Трофимович, тут вот какое дело, – начал Симонов…
* * *
Пак расстелил газету на широком подоконнике и теперь с удовольствием орудовал ножом, нарезая арбуз на ломти.
Первый из них уже держал в руках Голубков.
Отворилась дверь класса, и вошел Архипов.
Пак жестом предложил ему присоединиться к пиршеству.
Архипов потерянно постоял, так отрешенно глядя на серебристо-алые ломти арбуза, будто вовсе не понимал их предназначения, затем горько махнул рукой и побрел к своей раскладушке. Начал копошиться в вещах, да так и замер, задумавшись.
– Ты чего? – спросил Голубков, хлюпая и стараясь не капать на пол.
Архипов поднял тусклый взгляд.
– Ничего. В Москву собираюсь…
Голубков и Пак изумленно переглянулись. Голубков уже не замечал, как арбузный сок капает на чистый пол.
– Настучал кто-то Князеву… Мол,
– Ничего не путаешь? – спросил Голубков, сладостно чавкая.
– В смысле?
– Говорю, может, перепутал что? Ты ведь сам чаще всех у начальства пасешься…
– Да я же!.. – с обидой воскликнул Архипов, прижав к груди кулак. – Эх, да что с вами говорить!..
Он швырнул спортивную сумку на кровать и выскочил из комнаты.
– Во как, – задумчиво сказал Голубков, дожевывая. – А хороший арбуз-то. Сахарный.
* * *
– В общем, ваша информация несколько запоздала, – вздохнул Князев, подводя разговору итог. – Но то, что она поступает из разных источников, подтверждает ее подлинность. Тараки в обиду не дадим. Необходимые сведения до него доведут. Мероприятия по предотвращению теракта подготовлены. В окружение Амина благодаря нашим усилиям просочилась информация о том, что Тараки предупрежден. А, как говорили древние, предупрежден – значит вооружен. И готов к отпору. Поэтому операцию в аэропорту Амин отменил. Вот так… Но Амин – человек активный, от него и чего похлеще можно ждать. Так что – не расслабляться!
И поднялся, оперевшись руками о стол.
Предупрежден – вооружен!
Ранней осенью случаются такие дни.
Вчера был дождь. Сегодня холодный ветер разогнал тучи.
Правда, их серые клочья еще летят по голубеющему в прорехах небу.
МОСКВА, 11 СЕНТЯБРЯ 1979 г.
Когда выглядывает ртутное солнце, рубиновая звезда Спасской башни светится кроваво-красным цветом – и невыносимо сияют стрелки часов.
И вот уже – гулкий звук шагов над Красной площадью!
Четко печатая шаг, к Мавзолею шагает смена почетного караула.
Так же ртутно, как солнце, сверкают штыки на карабинах, блестят аксельбанты, лаково светятся сапоги.
Большая стрелка дрогнула и встала в точную вертикаль.
И тут же вступают переливы Кремлевских курантов.
Смена караула уже поднимается по ступеням.
Первый удар!
Шесть отточенных движений – и новая пара часовых замирает, окаменев в сознательном усилии вымуштрованной воли.
Куранты продолжают бить…
* * *
– М-м-м-мэ… – произнес Леонид Ильич Брежнев и обвел взглядом товарищей Андропова, Громыко, Косыгина и Устинова.
Обшитые дубовыми панелями, залитые сиянием ярких люстр, стены просторного зала заседаний Политбюро матово светились. Белые занавеси на высоких окнах подчеркивали ощущение порядка. Из тяжелой дубовой рамы на стене строго смотрел Ильич.
Брежнев сидел во главе стола.
– Начнем?