Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II
Шрифт:
Среди ночи на кухне Маргариты Филипповны зазвенели чашки.
Андрей Яковлев
Дальняя связь
Научно-фантастическая повесть
Риг Виоль (студенческое прозвище Бальдр), специалист по структурной лингвистике, в начале повести – студент Института древних языков и древних цивилизаций Земли.
Оа Рцел (Ирцельд), историк, Арисота Крат, биофизик — сокурсники Риг Виоля.
Леда Стэц, Гриона Тэдди – сокурсницы Риг Виоля, Ирцедьда и Арисоты.
Цоль Вэг, биофизик, начальник седьмой экспедиции на планету
Лэда Видь, гносеолог
Минда Кэри, биофизик
Вит Сван, командир звездолёта прямого луча «Лоэнгрин»
Квиргу Эйр, командир звездолёта и начальник экспедиции, инженер аннигиляционных установок
Линна оор [о:r], первый связист, сестра-близнец Оа Рцела. В начале повести – курсант Школы Звездного Флота
Игорь Крон, астрофизик
Звельт Коре, астронавигатор
Као Гохр, пилот
Гэлла Фрао, химик
Офаза Джаэ, врач Звездного Флота
Ouesto tuo grido far`a come vento, Che le pill alte cime piu percuote; E cid non fa d’onor poco argomento.Звёзды на северо-востоке уже истаяли, и только зеленоватая Венера была еще ясно различима в предрассветных лучах над возвышающейся из моря дальней горой, похожей на голову исполинского дракона. Риг Виоль бежал уже второй час, но не устал, только изредка переходя на шаг. Юноша еще затемно покинул временный поселок археологов, попросив Тайпа не трогать их раскоп до его возвращения через два-три дня. Тайп мог пригодиться и на других раскопах. Риг Виолю хотелось вернуться с Ирцельдом, всегда удачно угадывавшим, где стоит копать. Друзья – Оа Рцел (в просторечном сокращении – Ирцельд) и сёстры Леда и Дзолла Стэц – позвали из-за горы.
2
Твой крик пройдёт, как ветер по высотам, / Клоня сильней большие дерева; / И это будет для тебя почётом. – Данте. Рай, XVII, ст. 133–135 (итал.) – Перевод М. Лозинского.
Впрочем, не обладая чувствительностью Ирцельда, Риг Виоль не мог различить, были ли с ним обе сестры или только Леда. Ему показалось также, что с друзьями находится кто-то ещё.
Дружба Рига с Ирцельдом началась еще в прошлой экспедиции, когда оба испытали одинаковое чувство, разглядывая эллинские кратеры и амфорески, отмокавшие в специальных больших сосудах. Эти вещи – так показалось им обоим – как будто радовались, что через пять тысячелетий снова видят солнечный свет, что их снова касаются человеческие руки. И кто-то из старшекурсников сказал тогда, что от эллинских находок исходит ощущение абсолютной юности. И им обоим запомнилось это сочетание слов: «абсолютная юность».
Из-за Головы Дракона выдвинулся край солнечного диска, и Риг Виоль поднял руку в безмолвном приветствии. Скоро поворот направо, пологий подъём на ближнюю гору по старой дороге и трудный спуск прямо к морю по крутой, почти отвесной тропе.
Не прерывая бега, Риг продолжал свою любимую игру. Он сочинял языки. Точнее, он сочинял грамматики. Риг Виоль наделял их всем тем, чего ему не хватало в его родном земном языке и в известных ему древних языках Земли и других планет. Кроме того, Риг Виоль стремился, чтобы звучание слов как можно полнее соответствовало их значению. Когда-то он привёл в восторг Леду и Дзоллу Стэц тем, что «матовый» будет ештик, а «корявый, неровный» – цхамджюль. А Леде понравились три разных слова для неба: одно для звёздного – фацэро, другое – для ярко-голубого – чиэль, и третье – нубэйно – для затянутого тучами. Интересно, какое созвучие подошло бы для сиреневых небес Планет Зелёной Звезды, где рос Арисота и где Риг Виоль никогда не бывал?
Размышляя над этим вопросом, юноша споткнулся и едва не упал врастяжку на щебнистой дороге – она всё же оказалась более цхамджюль, чем хотелось бы. Рассмеявшись, он перешёл на шаг: начался подъём в гору.
Примерно через полчаса пути Риг Виоль остановился и оглянулся.
Были те недолгие минуты прозрачного летнего утра, когда солнце уже печёт, но роса еще не успела вернуться в родное небо, ещё медлит на кончиках травинок, в чашечках и на лепестках цветов. Поросший бурой травой склон казался бархатным, широкими складками он спускался в низину, отделявшую гору от остальной части полуострова. Риг Виоль называл это место Долиной Динозавров. Сходство холмов с ископаемыми гигантами было особенно заметно сверху – вот одинокая исполинская зверюга (ладно, пусть «зверюга», – подумал Риг, – хоть и пресмыкающееся, а всё-таки теплокровное), вон динозавриха с динозаврятами. Кстати, а была ли у них забота о потомстве, вообще не характерная для рептилий? Надо будет спросить биологов. Или связаться через СДФ [3] с Хранилищем знаний.
3
Многие реалии заимствованы из романов И. А. Ефремова «Туманность Андромеды» и «Час Быка». СДФ – личный робот-девятиножка. От латинских слов, означающих «слуга, защитник, носильщик».
Риг Виоль пребывал в том счастливом возрасте, когда ещё не приходит в голову делить знания на нужные и ненужные. Если вдруг стало интересно – значит, нужно, значит, будем искать. Юноша снова засмеялся – теперь уже своим мыслям, – продолжая путь.
Нет, всё-таки у них удивительный курс! Прошло чуть больше года с их поступления в Институт древних языков и древних цивилизаций Земли, а им уже есть чему поучиться не только у преподавателей, но и друг у друга. Оа Рцел читает в оригинале русскую поэзию, сестер Стэц увлек Древний Тибет – Дзолла углубилась в его военную историю, а Леда изучает астрономию и медицину – у тибетцев эти две области знания были объединены. А Гриона Тэлли уже может преподавать латынь (латынь, как и санскрит, в Институте изучали все). Гриона мечтает написать исследование о древних poetae Ovidiani – так называли поэтов, писавших в манере Овидия. Она находит – и делилась этими мыслями с сокурсниками, – что традиция объединять Овидия с poetae Ovidiani явилась последним отголоском ещё более древней концепции художественного творчества, когда не существовало понятия авторства, то есть автор, конечно, был, но он считался не создателем, а как бы открывателем произведения, которое существует и без него, но только неявно.
В общем, всё это очень не похоже на увлечение сестры Ирцельда. Линна оор – курсант Школы Звёздного Флота. Она занимается физикой пространства и мечтает об экспедиции на звездолёте прямого луча. Мечта Риг Виоля тоже связана с космосом. Но о той экспедиции, планы которой тайно строил этот вовсе не скрытный юноша, не знал даже Тайп, не догадывались даже близкие друзья.
Всё, что нам удаётся совершить в жизни стоящего, есть служение нашей ушедшей юности. Всё, что нам удаётся совершить в жизни стоящего, совершается во исполнение нашей юношеской мечты – пусть уже почти угасшей, пусть уже давно неосуществимой – и всё-таки животворящей.
Риг Виоль закончил подъём и вышел на горизонтальный участок дороги в полусотне метров ниже вершины горы.
«Большое плечо» – вспомнил он слова Тайпа. Тот рассказывал, что древнее название горы принято переводить как «большое поселение» (когда-то здесь, видимо, были источники), но есть и другая этимология: «большое плечо». Геоморфологическая структура на стыке ровного края горы и крутого склона действительно напоминала мускулистое плечо атлета. За ним, чуть левее, чётким чёрным силуэтом выделялась на фоне яркого неба Голова Дракона.
Риг вспомнил описание склона из письма сокурсницы: «Представь себе грушу хвостиком вниз. Представил? Чуть наклони её. Разрежь вдоль. Готово? Теперь мысленно удали мякоть, оставь только кожицу и плодоножку. Это и будет склон горы, по которому ведёт к морю каменистая тропа». Сейчас Риг спускался по этой тропе, чувствуя, что до него здесь шёл незнакомый человек, которого предстоит скоро увидеть.
Тропинка почти отвесно сбегала на небольшой песчано-галечный пляж (вся остальная часть восточного берега широкого мыса была засыпана огромными валунами, торчащими из воды и громоздящимися на склон). На невысокой скале стоял Оа Рцел, завёрнутый в длинный кусок белой ткани, напоминавший античную тунику.
– Привет, Ирцельд, – закричал юноша, ловко прыгая по гигантским камням. – Ты тут стоишь, как некий Пупий Цеций Кукулеус.
– Кто?
– Пупий Цеций Кукулеус. – Риг расхохотался. – Ну… не знаю. Так, само сказалось. Привет, девочки.
Обе «девочки» – Гриона и Леда, – встретили Риг Виоля радостными возгласами, а Гриона добавила:
– Слушайте, братцы, – под «братцами», очевидно, имелась ввиду также и Леда Стэц – а ведь Пупий Цеций Куколеус (последние три слова были сказаны с расстановкой) заслуживает, по меньшей мере, биографии. Ты, наверное, голоден? – спросила она Рига, переходя на обычный тон.