Победы, которые не умирают
Шрифт:
– Поклянись Аполлоном, – повторил Феодор, указывая на деревянную статую Аполлона Врача в одном из углов их дома, – что не заставишь меня краснеть за тебя перед Праксидамом и его друзьями. Я хочу, чтобы ты заслужил их уважение, и, помимо прочего, для этого я тебя туда посылаю! – в голосе Феодора звучала страсть, которую редко можно было услышать.
– Клянусь, отец, что ты будешь мной гордиться! Я всё сделаю ради твоей мечты! – торжественно поклялся Леандр.
– Уверен, что ты меня не подведёшь. Помни свою клятву, когда приедешь в Элладу.
– А корабль готов?
– Он в гавани. Мне сообщили, что Боспор не столько персы контролируют, сколько их представители – ионийцы. Договоритесь с ними, если что. Из Херсонеса в Элладу вам поможет добраться Мильтиад.
Леандр слушал и не верил собственным ушам. Отец никогда не доверял ему таких важных дел. Либо дела совсем плохи, либо он сделал что-то, чтобы заслужить такое отношение отца. По коже забегали мурашки, но губы сами собой растягивались в широкую улыбку. Он не подведёт отца!
Погрузка зерна на корабль была в разгаре: наполненные амфоры аккуратно сгружали в быстро заполнявшийся вместительный трюм потрёпанного, но крепкого судна с широкой кормой и парой рулевых вёсел по бортам, явно купленного у финикийских купцов. Были тут и сосуды с солёной рыбой и крабами и ещё какие-то мешки.
По словам Феодора, корабль отправится из Каркинитиды прямо в Истрию – это было рискованно, так как придётся выйти в открытое море, но плыть через Ольвию и дальше вдоль пути персидской армии было безумием.
Руководил погрузкой молодой шустряк по имени Эвмолп.
– Да-да, хорошо, мы доставим твоего сына куда надо, – Эвмолп кивал Феодору, но казалось, молодой человек сейчас думает только о грузе. Погрузка закончилась, и Эвмолп щёлкнул пальцами, быстро осмотрелся, затем пробежал по уложенному на место палубному настилу и заглянул в трюм. Длинные ряды амфор, стоящих в несколько слоёв, вызвали у него восторженную улыбку, хотя свободного места оставалось ещё много. Он спустился на берег, довольно похлопал Леандра по плечу и прокричал кому-то:
– Всё в порядке, готовьтесь к отплытию!
– А Леандр? – бесцеремонно вмешался Феодор. – Ему надо успеть собраться.
– Ну, до отлива у него есть время, так что пусть твой сын его не теряет. Мы в расчёте, ждать нет смысла. – Торопливость, очевидно, была достоинством для торговца, но вести с ним осмысленную беседу было непросто.
Феодор понял, что лучше не спорить, и обернулся к сыну:
– Собери вещи и к отливу будь здесь. Я сюда же подойду. И своей служанке объясни, что она теперь работает у меня, и я ей не дам бездельничать. Или пусть работает или убирается.
По закону раб принадлежал хозяину, пока не умрёт, либо пока тот не продаст его или не освободит. Если всё откроется, их могли обвинить в краже и заставить платить большой штраф. Феодор понимал это, но и выбросить девочку за дверь у него не поднималась рука. Рано или поздно её поймают, и кто знает, что её ждёт. Феодор посмотрел на сына. Тот явно считал себя ответственным за спасённую жизнь.
У них уже было двое рабов – Феодор купил их за двести драхм на рынке Ольвии. Это было дорого, но обойтись своими силами они не смогли бы, тем более что занятия торговлей тоже требовали времени. Всякий эллин покупал раба при первой же возможности: это было не только престижно, но и помогало в делах. Рабы работали на земле, выделенной Феодору, и жили в небольшой землянке там же. Оба они были варварами.
После слов Феодора Леандр понял, что отец не возражает, чтобы Иола осталась у них, и, повеселев, бросился к дому.
С тех пор как они сошли с корабля, Иола не произнесла ни слова. Когда Феодор вернулся домой, она просто сидела и смотрела на него синими глазами. На предложение позавтракать она просто кивнула. Вот и сейчас девочка тихо сидела в углу у жаровни, безучастно глядя в пол. Леандр подошёл, опустился на корточки, осторожно повернул её лицо и посмотрел ей в глаза:
– Иола, я должен уехать. – На мгновение в её глазах промелькнул страх, а потом его сменили усталость и смирение перед судьбой. – Не бойся, тебя никто отсюда не выгонит, и никто не найдёт тебя у нас в доме. Ты ведь хочешь остаться? – уточнил Леандр.
Иола кивнула.
– Тогда скажи это.
– Я хочу остаться, – послушно повторила девочка и снова замолчала.
– Хорошо, но ты понимаешь, что я не могу всё время быть рядом?
Иола затрясла головой.
– Скажи.
– Не уходи.
– Я должен. Но я вернусь. А пока о тебе позаботится мой отец. Ты мне веришь?
Молчание. Потом тихое:
– Да.
– Ты умеешь убирать в доме, готовить еду, ткать?
– Да.
– Ты будешь это делать, пока живёшь у нас?
– Да.
– Обещаешь?
– Да.
– Я тебе верю. А ты можешь верить мне, когда я говорю, что вернусь. Отец скажет, что тебе надо делать. Можешь даже не пытаться заговорить его: он этого не любит, – девочка слегка улыбнулась.
– Главное – делай, что он скажет. Он не причинит тебе боли. Он строгий, но добрый. Не бойся его. И заботься о нём хорошо – кроме него у меня нет никого. Ладно?
– Ладно, – теперь Иола улыбалась – робко, но искренне. Леандр не знал, что за человек был её прежний хозяин, но, видя такую реакцию девочки, понял, что сделает всё, чтобы тот ничего о ней не узнал.
– Помоги мне пока собрать вещи, я должен быть на пристани к началу отлива. Хочешь меня проводить?
Иола кивнула. Больше они не сказали друг другу ни слова, пока не оказались у трапа корабля. Там уже ждал Феодор, нетерпеливо вышагивавший по берегу.
– Готов? Ну, тогда вперёд. Я буду ждать тебя, сынок, – казалось, отцу было трудно говорить, а слова совсем не выражали того, что он хотел сказать. – Будь осторожен.
Он пытался добавить что-то, но Эвмолп уже кричал с борта корабля, что пора плыть, и Леандр порывисто обнял отца.