Побег из ада
Шрифт:
Через час устроили короткую остановку у встреченного ручья, отдышавшись, попили воды и наполнили фляги. А заодно Лосев допросил гауптмана. Тот оказался офицером связи армейской группировки «Центр». В портфеле имелась карта оборонительных рубежей и несколько засургученных пакетов.
– Да, важная птица, – оценил Артюхов. – Теперь главное, все доставить по назначению.
Сверившись по своей «трехверстке»* двинулись дальше. К вечеру вышли с тыла к немецким позициям напротив штрафного батальона. В кустах сделали привал, подкрепившись
Краски дня постепенно гасли, лес погружался в темноту. Из вражеских окопов в небо изредка влетали ракеты.
Выставив охранение подремали до двух часов. Затем по знаку Артюхова, покалывая гауптмана финкой, подползли к траншее с тыла в районе колючки, где ждал проход. Затаились. До слуха донеслось пиликание губной гармошки.
– Давай, – шепнул на ухо майор, лежавшему рядом разведчику.
Тот приподнялся, приложив ко рту ладони, и трижды прокричал кукушкой.
Как только в лесу затихло эхо, на дальнем фланге штрафного батальона заработал станковый пулемет. К нему присоединился другой. В воздухе зашелестели мины, став рваться в немецких окопах. Огонь усилился, перемещаясь к центру, на той стороне дружно ударили сорокопятки*.
Немецкая оборона тут же принялась отвечать, все смешалось в адском вое и грохоте. Под него вплотную подползли к немецкой траншее. Метнув вниз несколько «лимонок», нырнули в громыхнувшие разрывы.
Чуть позже, хрипя и изнемогая, ползли по минному проходу к болоту. Прохлюпав по нему, выбрели к своим окопам. Уже на бруствере пулеметная очередь вдогонку прошила одного разведчика, вместе с пленным втянули его за бруствер.
– Санитара сюда! – прокричал ожидавший там Орешкин, и дал в небо зеленую ракету. Огонь на позициях батальона прекратился. Майор с пленным и своими тут же уехал в тыл.
Спустя двое суток Лосева вызвали в штаб армии. Там Артюхову и ему вручили ордена «Красной Звезды», разведчикам медали «За отвагу». Когда же обмывали награды в землянке, куратор поинтересовался, – ты случайно не разрядник по бегу?
– Нет, – ответил капитан. – А что?
– Фриц, которого мы взяли, призер Берлинской олимпиады 36-го года по этому виду спорта.
– Да, – почесал затылок Лосев. – Как же я его догнал?
Спустя еще час, прихватив пленных с мертвым бригаденфюрером и сдитки, Артюхов с охраной убыл в Бреслау.
– Бывайте мужики, – пожал на прощанье офицерам руки. – Кстати, меня переводят в штаб армии. Глядишь, еще увидимся. И усевшись в кабину, хлопнул дверцей.
На следующее утро зарядил дождь. После завтрака Лосев, сидя в кабинете, подписывал бумаги. Их стало много больше, как всегда бывает в мирное время. Тут же находился Орешкин.
– Ты что, их рожаешь? – недовольно пробурчал майор. – Уже пальцы затекли.
– Причем тут я? – шмыгнул носом. – Дивизия запрашивает. Раньше было шесть форм, а теперь десять. Писарь не справляется. Помогаю сам.
– Чернильные души, – скривился Лосев, подписав очередную.
Открылась дверь появился Каламбет в мокрой плащ палатке.
– Дежурный передал, тебя вызывает комдив, Николай Иванович, – отряхнув, повесил на крючок.
– Не иначе поощрит, – высказал предположение Орешкин.
– Потом догонит и еще раз поощрит. – Забирай,– отодвинул документы.
– А почему нет? – уселся на стул сбоку заместитель.– Операцию провели тактически грамотно, считай без потерь. Да еще прищучили эсэсовского генерала и золотой запас.
– Ладно, поглядим, – встал из-за стола Лосев. Натянул хромовую куртку с фуражкой, взял с сейфа планшетку и покинул кабинет.
Спустившись вниз, миновав дежурного, вышел наружу. Дождь кончился, все дышало свежестью. На небе из конца в конец висела радуга. У открытого бокса водитель – сержант протирал тряпкой стекло «джипа».
– Заводи, Петрович, едем в штаб дивизии.
– Понял, – уселся за руль. Лосев устроился рядом. Зафырчал мотор, тронулись, покатили к КПП. Солдат поднял шлагбаум, выехали из части, водитель прибавил газу.
– Красивые все же здесь места, – озирая окрестности, сказал комбат.
– У нас не хуже, – отозвался водитель.
Был он родом с Белгородчины, возрастом за сорок и служил у Лосева автоматчиком еще в штрафной роте. После реабилитации остался с ним, пересев на «джип» и теперь исправно крутил баранку.
– Что домашние, пишут? – снял фуражку комбат.
– Угу, – переключил скорость.– На неделе получил от жены письмо.
– Ну и как они там?
– Тяжко. Отступая, немцы сожгли село, живут в землянках. Землю пахали на себе, с грехом пополам отсеялись.
– Как это на себе? – повернул голову комбат.
– Да как? Пять баб в упряжке, одна за плугом. Такие вот, дела.
Замолчали. Ровно гудел мотор, под колеса уносилась мокрая лента асфальта.
– Товарищ майор, – прервал молчание шофер. – Когда начнут увольнять в запас? Очень уж домой охота.
– Уже начали. Список батальона в дивизии. Ты там в первой очереди.
– Спасибо, – растроганно засопел носом.
Через полчаса въехали в Бреслау.
Штаб находился в центре в одном из уцелевших зданий. На площади пленные разбирали баррикады. Въехали в охраняемый двор, там стоял десяток автомобилей с мотоциклами, припарковались рядом.
– Жди меня здесь, – выпрыгнул из кабины Лосев и, одернув гимнастерку, направился к входу.
Миновав стоящего у двери часового, вошел внутрь, кивнув говорившему по телефону дежурному, взбежал по ступеням на второй этаж. Прошагав длинным коридором, и здороваясь со знакомыми офицерами, вошел в приемную доложился адъютанту.
– Присядьте – ответил щеголеватый, с усиками, капитан и снял трубку одного из телефонных аппаратов.
– Товарищ полковник, майор Лосев прибыл. Слушаюсь, – опустил на рычаг. – Обождите.