Побег из ада
Шрифт:
Когда подошли к форту, у его покрытой лишайниками стены под охраной автоматчиков понурясь стоял десяток пленных в камуфляже.
– Wer ist der "Alteste ?* – остановился напротив Артюхов.
Один, в офицерской фуражке с черепом, что-то прохрипел. Последовали еще несколько вопросов с ответами. Подполковник удовлетворенно кивнул, – gut*.
– Остатки полка Ваффен СС, прорвались из Бреслау. Двигались в землю* Гессен, чтобы сдаться американцам, – перевел слова немца.
– Хрен им. Не получилось, – сжал губы
Через низкий проход вошли внутрь. Там валялись изрешеченные осколками тела, оружие со снаряжением и стонали раненые, которых перевязывали двое санитаров. Удушливо пахло взрывчаткой.
– Семьдесят пять дохлых фрицев, – возник рядом Яшкин. – А в том углу, – кивнул на дальний, – еще один. Не иначе большая шишка.
Хрустя гравием и камнями, направились туда.
На санитарных алюминиевых носилках лежал лет пятидесяти немец в запорошенном мундире. На плечах витые погоны, в петлицах дубовые листья. Правая нога до бедра в гипсе. В откинутой руке «вальтер», из простреленного виска еще сочилась кровь.
Артюхов наклонился, похлопал мертвеца по нагрудным карманам и извлек из одного серое удостоверение с орлом. Развернул.
– Командир полка Ваффен СС «Бессляйн», бригаденфюрер* Людвиг Фогель (прочел). По-нашему генерал-майор, – отщелкнув кнопки, сунул в планшетку.
– Не захотел идти в плен, гад, – харкнул на землю Яшкин.– Видать сильно зверствовал.
– Ладно, прикажи собрать оружие и документы, – сказал комбат. – Пленных с ранеными и этого, – взглянул на тело, – отправь к машинам.
– Есть, – приложи к пилотке руку и оглянулся, – Цивенко, ко мне!
– Слухаю, – подбежал жилистый старшина.
– Этого вместе с пленными, – ткнул в генерала пальцем, – доставить на дорогу.
– Поняв, – загремел сапогами по обломкам.
Через пару минут вернулся с двумя немцами.
– Узялы и понэслы, – изобразил жестом. Те послушно подняли носилки и двинулись к выходу.
– А это что? – наклонился Яшкин.
Под ними, в головах, лежал небольшой кожаный саквояж.
– Тэкс, – присев на корточки, отщелкнул замки, раздернул. Внутри матово замерцали слитки.
– Дай один,– протянул руку Артюхов и внимательно осмотрел. – Золотой. С имперским клеймом, вес пятьсот грамм. – Сколько там еще?
– Девять,– посчитал оставшиеся ротный.
– Не пустой шел к американцам этот бригаденфюер, – сдвинул на затылок фуражку Каламбет.
Подполковник вернул слиток ротному.
– На. Понесешь все лично. Будет о чем вспомнить.
Спустя еще час, автомобильная колонна, гудя моторами, следовала по шоссе обратно. День клонился к закату.
Прибыв в часть, выгрузились. Автомобили определили на стоянку. Личный состав, сдав оружие, привел себя в порядок и строем отправился в столовую. Лосев вопросительно взглянул на Орешкина (тот оставался за старшего) начштаба утвердительно кивнул.
Чуть позже они вчетвером сидели за столом в одном из помещений штаба.
На нем в кастрюле дымилась рассыпчатая картошка, розовело аккуратно нарезанное сало, рядом хлеб. Тут же стояли две открытых банки «второго фронта»*, стеклянная четверть местного бимбера* и солдатские кружки.
Уселись. Каламбет наполнил их до половины. Все взяли в руки.
– За нас, – поднял свою Артюхов. В нее звякнули остальные, выпили.
– Крепкий, зараза, – выдохнул воздух Орешкин. – Никогда не думал, что такой можно варить из яблок.
Стали закусывать. Поле второй закурили, завязался разговор. Вначале о Бреслау. Взяли его большой кровью и с трудом.
– По другому не могло быть, – глубоко затянулся Артюхов.
Немцы превратили город в крепость, не хуже Кенигсберга. К тому же на момент штурма 5-ю армию срочно перебросили на Берлин, а в нашей насчитывалось всего двадцать три с половиной тысячи бойцов. Не хватало артиллерии и танков. Крепостной же гарнизон составлял до сорока пяти тысяч, включая войска СС, горных егерей и парашютистов.
Кстати, потерь могло быть много меньше, мы предложили ультиматум. Но комендант Бреслау гауляйтер* Карл Ханке его отклонил. Сам же, приказав сражаться до последнего солдата, бежал из города на самолете.
– Сволочь, – жестко сказал Лосев.
– Разрешите вопрос, товарищ подполковник? – скрипнул табуретом Каламбет.
– Валяй, – прищурился тот от дыма.
– После взятия Бреслау ходили слухи, что Жуков предлагал Сталину форсировать Эльбу и вломить американцам. Это правда?
– Слухи они и есть слухи, – пожал Артюхов плечами. – Мне об этом ничего неизвестно.
– Ладно, – положил локти на стол Лосев. – Будет ли война с Японией?
– Непременно, – утвердительно кивнул подполковник. – В вышестоящих штабах уже идет работа.
– Так что? Снова в поход? – ткнул в пепельницу сигарету Орешкин.
– Ну, положим не всем, но часть войск перебросят на Дальний Восток.
– Разве тех, что находились там всю войну мало?
– У японцев только Квантунская армия в Маньчжурии насчитывает семьсот тысяч личного состава. А всего более семи миллионов, включая флот.
– Да, махина, – переглянулись остальные.
Заместитель снова плеснул в кружки. Выпили.
– А помнишь, как с тобой ходили в разведку? – крякнув, утер губы представитель штаба.
– Как же, помню, – тряхнул чубом комбат.
Год назад, когда был капитаном, а Артюхов – майором, тот в очередной раз приехал в батальон с тремя своими ребятами. Готовилось очередное наступление, нужен был осведомленный язык, но взять такого не получалось. Дивизионная разведка притащила двух – ефрейтора и фельдфебеля, но они обладали информаций только в пределах своих частей.