Побег из Рая

Горбань Владимир

Глава 7. Рай на земле

«Союз нерушимый республик свободных

Сплотила навеки великая Русь.

Да здравствует созданный волей народов

Единый могучий Советский Союз!»

Он был велик, этот Рай на земле, раскинувшись на обширных просторах Европы и Азии, занимая шестую часть суши. Сотни больших и малых народов проживали в его пределах относительно дружно между собой на своих исторических территориях, именуемых союзными и автономными республиками, автономными краями, областями и округами. Это была даже не страна, а особый континент, отгороженный от остального мира так называемым железным занавесом, крупнейший осколок Великой Российской империи.

СССР, как кто – то однажды удачно пошутил, представлял собой гибрид детского сада и тюрьмы. Советский человек находился под постоянным контролем

со стороны партии, государства и Комитета Государственной Безопасности. Как и воспитанник детского сада, который в силу своего малолетнего возраста находится под неусыпным наблюдением воспитательницы, которая следит, как бы он по детской глупости своей чего – нибудь не натворил, советский человек не имел свободы слова, вероисповедания и, главное, волеизъявления. Он также был лишен выбора места проживания, права свободного выезда за границу, а некоторым грозил и запрет на профессию. Как и воспитанник детского сада, которого вовремя накормят манной кашей, усадят на горшок и уложат спать после обеда, советский человек имел неоспоримое право на бесплатное медицинское обслуживание, бесплатное образование и бесплатную квартиру после десяти, а то и более лет работы на заводе или фабрике. Отовариваться продуктами питания и ширпотребом он мог только в государственных магазинах, выстаивая в длинных очередях за дефицитным товаром. Какие товары, и в каком количестве необходимы народу, решало государство, и эти решения иногда были весьма абсурдны. Например, государство никак не могло посчитать, сколько требуется советским гражданам в год рулонов туалетной бумаги. Зато с превеликим избытком печатались никому не нужные по большому счету титанические литературные труды и длинные речи на пленумах и съездах партии дорогого Леонида Ильича Брежнева и других видных деятелей партии и правительства. Пропаганда была приподнята на недосягаемую высоту. Смысл ее был таков, только коммунистическая партия и советское правительство способны сделать человека счастливым, только партия и правительство имеют на это право. А если человек упорно не желал быть насильно осчастливлен партией и правительством, то он попадал в разряд инакомыслящих или, как их еще окрестили, диссидентов. И советского гражданина за это строго наказывали органы КГБ. Сначала, надо отдать должное, беседовали, совестили. Мол, тебя подлеца, партия и правительство выкормили, выучили, на путь истинный к счастью великому постоянно направляют, а ты, морда неблагодарная, свою харю в сторону от партии и правительства регулярно воротишь. А если беседа не помогала, то тогда строптивца под конвоем сопровождали в специализированную психиатрическую больницу. Ну, какой же нормальный вменяемый человек откажется от бесплатного счастья?! Только умалишенный, сбрендивший окончательно субъект. Впрочем, могли и в лагерь упечь за измену Родине. В уголовном кодексе имелась соответствующая статья. Этот кодекс, надо отдать должное его разработчикам, был устроен весьма хитро – мудро. Его можно было при необходимости применить к любому гражданину Советского Союза, как бы честно он не жил и свято себя не вел. «Был бы человек, а статью подберем», – любили говаривать прокуроры и судьи адвокатам. Адвокаты не возражали. Каждый из них мечтал сам стать прокурором или судьей.

Единичными, выглядевшими как самая гуманная мера, были случаи лишения советского гражданства и насильственного выдворения из страны. Такая мера применялась лишь к тем диссидентам, которые были достаточно известны за границей как крупные ученые, маститые деятели искусств и особенно писатели, тлетворно влияющие своим свободолюбием на неокрепшие умы советских граждан. Признавать их психически ненормальными было глупо, сажать по тюрьмам стыдно перед мировым сообществом, огласки и упреков в нарушении прав человека в Раю со стороны адского Запада все же побаивались. Не нравилось, говорят, Леониду Ильичу, когда какой – нибудь Джимми Картер, обсуждая за столом переговоров, условия взаимного сокращения баллистических ракет средней дальности в Европе, вдруг задавал генсеку в лоб каверзный вопрос:

– А когда вы всех своих евреев из страны выпустите?

– Да хоть завтра, – мямлил Леонид Ильич.

– Что, действительно так? Это сенсация!

– Вот только танки соляркой заправим, пополним боекомплект, посадим своих евреев на броню и отправим через Францию в Израиль.

Большим чувством юмора обладал дорогой и любимый Леонид Ильич Брежнев.

Побеги из советского Рая с угонами самолетов и нарушением границы случались крайне редко, Советский Союз изолировался от остального мира прочным непроницаемым

железным занавесом. Именно этот занавес и дополнял определенное сходство СССР с колонией строгого режима, где одна часть населения была узниками, а другая вертухаями и администрацией зоны.

О том, что советский человек определенно живет в Раю, внушалось ему весьма навязчиво и с самого рождения. Акт появления на свет был абсолютно бесплатным. Максимум и то от щедрот – шоколадка «Аленка» акушерке, бутылка коньяка ереванского или кишиневского разлива врачу. Мальчика в родильном доме заворачивали в пеленки, перепоясывали голубой лентой и передавали на руки счастливым родителям. Девочек тоже пеленали и помечали розовой лентой. Детей по халатности могли и перепутать. Но разве это так важно, когда все вокруг колхозное, все вокруг мое?

Через какое – то время после роддома советский ребенок попадал в ясли, потому как оба родителя обязаны были работать. Труд в Раю был обязательным условием для всех, кроме инвалидов и пенсионеров. Отсутствие безработицы преподносилось как одно из важнейших достижений социализма. Жили по принципу «кто не работает, то не ест». Впрочем, труд поэта, если он не состоял в Союзе советских писателей, трудом не признавался. Считалось, что стихи писать, не мешки грузить. Будущего нобелевского лауреата по литературе, великого русского поэта Иосифа Бродского осудили за тунеядство и сослали в тьмутаракань как злостного преступника.

– Стишки пописываете? – спросил Бродского следователь КГБ.

– Да, – ответил Иосиф.

– Я вот тоже сочиняю помаленьку, – улыбнулся следователь. – Однако видишь, работаю при этом, не тунеядствую. И ты тоже поступай в нашу контору. Вместе будем погоны носить, пользу государству доставлять, а в свободное от работы время, так сказать на досуге, можно, Иосиф, и пивка хлебнуть и поэмку лирическую чиркануть.

Из яслей дети направлялись в детские сады, где уже начиналась интенсивная идеологическая обработка в духе коммунистического почитания. Любой пятилетний юнец довольно подробно знал героическую биографию дедушки Ленина, основателя советского Рая. И стихи, начинающиеся дурацкой строчкой: «Когда был Ленин маленький с кудрявой головой». Как будто вождь мирового пролетариата с детства носил партийную кличку, а не фамилию Ульянов.

С семи лет советский человек поступал на учебу в среднюю школу. И сразу окунался с головой в идеологическую пучину. Уже в первом классе его принимали в октябрята. Каждому октябренку выдавался значок в виде красной пятиконечной звезды, в центре которой был помещен портрет того самого маленького Ленина с кудрявой головой. И каждый октябренок воспитывался в духе верности делу Ленина, родной коммунистической партии и советскому государству. Пять октябрят объединялись в «звездочку», у которой назначался командир. Политическую карьеру в СССР можно было уже начинать в семилетнем возрасте. За каждым октябренком закреплялся определенный участок общественно – полезной работы. Кто – то отвечал за культурно – массовую работу, кто – то за физкультуру и спорт или чистоту и порядок в классе.

– Любишь, Валерочка, дедушку Ленина? – спросила как – то одного октябренка учительница в классе.

– Люблю, – прошепелявил толстенький розовощекий Валерочка, похожий на молочного поросенка из мультипликационного фильма.

– Сильно любишь?

– Ага. Только своего дедушку я больше люблю. Он мне шоколадку вчера купил.

Коллективизм, круговая порука и карьеризм насаждались с детства. Индивидуализм и желание быть самим собой считались вредными качествами. Даже писать левой рукой в школе было нельзя. Левша вызывал страшные подозрения, причислялся, чуть ли не к шпионам, которые в советских кинофильмах писали шифровки исключительно левой рукой и на французском языке. Левша обязан был переучиться писать правой рукой. Как все. И чтобы не стать ненароком агентом иностранной разведки.

В четвертом классе в день рождения дедушки Ленина все октябрята вступали в пионерскую организацию. Повышение в политическом статусе происходило на торжественной линейке в присутствии родителей, ветеранов войны и труда, функционеров райкома комсомола, широкой общественности. Октябренок выходил перед строем и наизусть читал клятву, которую многие потом помнили всю жизнь.

Клятва звучала так:

«Я (Имя, Фамилия) вступая в ряды Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Всегда свято выполнять Законы пионеров Советского Союза».