Побег из сказки
Шрифт:
– Она мне бабушка! – поправила Арина и с подозрением поинтересовалась: – А ты о ней откуда знаешь?
– Почтенная ханум только что подала свой сладкозвучный голос из задней комнаты. Гасаныч долго живет на свете и умеет отличать голос юной девы от уважаемой ханум,– заявил в свое оправдание джинн.– Кроме того, ты, госпожа, отвечала ей с почтением, значит, она не простая служанка, а няня или родственница.
– Да ты просто Шерлок Холмс! И перестань называть меня госпожой и повелительницей. Меня зовут Арина.
– О, милостивейшая Арина,– просиял старик,– благодарю
– Знаешь что? – решилась милостивейшая.– Познакомлю-ка я тебя, пожалуй, с бабушкой.
– Буду счастлив! – Старик выгнул грудь колесом и кокетливо пригладил бороду.
– Только сперва верни мне мой натуральный цвет.– Она дернула себя за прядку волос.
– Будет сделано! – покорился джинн и исправил свою оплошность.
– Отлично. Вот только,– нахмурилась Арина,– чтобы бабуля тебя приняла, хорошо бы преподнести ей от тебя скромный дар.
– Слона, увешанного мешками с индийскими пряностями и персидскими благовониями? – с готовностью предложил старик. Очевидно, он намеревался сразить сердце почтенной ханум роскошным подарком.
Арина вздрогнула, представив слона в своей двухкомнатной малометражке, да к тому же распространяющего ароматы благовоний вперемешку с терпкими и щекочущими нос пряностями, и аж чихнула.
– Нет-нет, не надо слона.– Она поспешно вынула из кармана многострадальный полтинник.– Будет достаточно, если ты превратишь эти пятьдесят в пятьсот!
– Пятьсот таких бумажек? – наморщил лоб старик, беря купюру в руки.– Чем тебе не нравятся разноцветные с твоим портретом?
– Очень нравятся! – быстро выкрикнула Арина.– Только в подарок бабушке они не сгодятся.
И, заметив знакомый блеск в глазах старика, добавила:
– И с ее портретом тоже!
– К моему глубочайшему сожалению, я не имел удовольствия видеть ее прекрасный лик,– сокрушенно покачал головой Гасаныч.
– Вот именно,– с облегчением заметила Арина.– Но эта бумажка приобретет значительную ценность, если к ней прибавить еще один ноль. Не понимаешь?
Она схватила кошелек, достала оттуда пятисотрублевую купюру и продемонстрировала ее джинну.
– Вот так, видишь?
– Я все понял! – радостно воскликнул старец, дернул волосок на бороде (Саид Бананович, рассказывающий о своей молодости засыпающим от скуки внукам, прикусил язык и громко выругался, внуки радостно встрепенулись, дед еще больше сконфузился) и осторожно опустил его на полтинник. В ту же секунду купюра превратилась в пятьсот рублей.
– Класс! – завороженно глядя на сотворенную денежку, оценила Арина.– Надеюсь, она не превратится в нарезанную бумагу, как деньги Воланда?
– Она превратится во все, что ты только пожелаешь,– с почтением отозвался джинн.– Значит, говоришь, чем больше нулей, тем больше ценности?
Арина пропустила это замечание мимо ушей, и зря. Но она была слишком увлечена разглядыванием купюры на свет.
– Ты пока посиди тут,– велела она, удовлетворенно поглаживая пятисотку.– Никуда не уходи! А я сбегаю, подготовлю бабушку к знакомству.
– Конечно, прекрасная Арина.
Как только младшая Нарышкина скрылась в коридоре, старик машинально потянулся к бороде, после чего улыбнулся в усы, покачал седой головой и щелкнул пальцами.
– Да, Люсинда, ваша беда – в отсутствии грамотного пиара,– с умным видом изрекла Глаша, отставив в сторону последнюю баночку.– С ассортиментом у вас полный порядок, ингредиенты – экологически чистые и в своем роде уникальные, помещение колоритное, вот расположение – не очень, далековато от мест скопления людей, опять же гарпии рядом крутятся, но, с другой стороны, это даже плюс – экзотика, элемент опасности. Люди любят ездить за тридевять земель, чтобы получить что-нибудь чудесное, продолжительность поездки и связанный с ней риск увеличивают ценность добычи. Будем декларировать вашу косметику как эксклюзив и «лимитед онли» – это повысит ее привлекательность для светских красавиц. А для деревенских барышень следует наладить выпуск косметики масс-маркет. Что же касается пиара – имя ваше уже на слуху, и это хорошо. Правда, облажались вы с тем принцем и пропиарил он вас по-черному, что ж, будем отмывать и создавать вам положительный имидж путем грамотного пиара.
Травница зачарованно слушала девушку, внимая каждому ее слову.
– Так где же мне добыть эту самую пиару? – простодушно поинтересовалась она.– Она на болотах где растет или один раз в год в шальную ночь расцветает? Или это зверь какой чудной? Не слышала никогда про такого.
– Пиар, бабуля, это самое сильное колдовство по привлечению потенциальных покупателей,– деловито пояснила Глаша, едва сдерживаясь, чтоб не рассмеяться.
– Поделись, внученька, коль владеешь,– взмолилась Люсинда.– Не ради себя ведь стараюсь, ради людев, им бы, горемычным, как бы мои зельица пригодились!
– Ладно,– кивнула девушка,– ради благого дела отпиарю по полной программе.
– Уж я-то тебя, девонька, отблагодарю так, что век не забудешь! – клятвенно пообещала старушка. Оливье за ее спиной самозабвенно изобразил лягушку, в которую, судя по его пантомиме, обратит Глашу добродушная бабулька.
– Бабушка Люсинда, а средства от вредных маркизов у вас не имеется? – невинно поинтересовалась Глаша, обольстительно улыбаясь артисту.
– А эт чего такое? – искренне удивилась старушка, а затем, перехватив взгляд девушки, тихонько рассмеялась:– Голубки ссорятся – только милуются.
Травница упорно продолжала принимать их за влюбленную парочку. «Надеюсь, не подмешает в воду никаких глючных травок для примирения строптивых возлюбленных»,– вздрогнув, подумала Глаша. Но Люсинда любовно расставляла баночки по цветам и была целиком занята планами по завоеванию парфюмерно-косметического рынка королевства, про чудодейственный отварчик для поднятия сил было благополучно забыто. Может, оно и к лучшему.
– Ну что, бабуля, давай мне перо да бумагу – пиар делать будем.
Радостная травница умчалась за шкаф, притащила стопку шершавых листов и заостренную палочку, а затем, порывшись в одном из шкафов, достала и пузырек с чернилами.