Побеги древа Византийского. Книга вторая. На перекрёстках двадцатого века
Шрифт:
– Руди!
– Мишель!
Коротка летняя ночь… Первая полоска зари окрасила горизонт на востоке, когда они наконец расстались, проговорив до рассвета. Оставался всего лишь один день пребывания русских в школе немецкой инспекции, и неясно было, удастся ли им встретиться ещё раз.
Глава IV
На той стороне
Внезапно наступившая тишина после двух дней суматохи и беготни, в течение которых они сидели в доме, насторожила Рудольфа. Он вышел на безлюдную улицу Пскова, засыпанную снегом и будто застывшую в ожидании чего-то непредсказуемого и тревожного. Никаких приготовлений красногвардейцев к обороне города Рудольф не заметил; мало того – нигде не было ни солдат, ни матросов, ещё совсем недавно толпившихся повсюду.
«Неужели защитники покинули Псков?» – подумалось ему.
Со стороны вокзала донёсся, всё более нарастая, резкий звук скрипящего снега, заглушавший покашливание и позвякивание, исходившие от сотен идущих вместе людей.
Заскочив в дом, Рудольф стал внимательно наблюдать за происходящим через окно.
Из-за угла показалась колонна в знакомой форме.
«Уланы! – определил он. – Как славно!»
И вновь вышел наружу, крикнув, когда идущий впереди офицер поравнялся с ним:
– Привет уланам!
Офицер повернул голову и внимательно посмотрел в его сторону. Потом, не сбавляя шага, обернулся и что-то приказал идущему позади солдату, видимо ординарцу. Тот подбежал к Рудольфу.
– Командир приказал узнать, откуда вы так хорошо знаете немецкий.
– Передай, что я лейтенант фон Краузе. Два года находился в плену у русских.
Солдат козырнул и вернулся к своему командиру. Колонна уже наполовину прошла мимо, когда ординарец вновь подбежал к Рудольфу.
– Господин лейтенант! Командир просит вас зайти к нему в штаб после того, как мы разместимся в одном из подходящих помещений.
– Да, интересную историю вы рассказали, лейтенант… Наверное, единственную в своём роде. Видимо, вам неплохо жилось в русском плену, если вы успели жениться, – командир германских улан улыбнулся. – Вы должны быть благодарны тому русскому офицеру. Согласитесь, он сделал для вас очень много.
– Жилось неплохо, – улыбнулся в ответ Рудольф. – А тому офицеру я буду благодарен до самого конца, он спас мне жизнь. Его сестра стала моей женой.
– Понимаете, барон, мы прибыли сюда по железной дороге, но русские не стали оборонять город и оставили его. Нас тут всего двести человек. Восточный фронт, в отличие от Западного, развален. Мне кажется, сейчас, двигаясь только по железной дороге, мы сможем захватить пол-России.
– Меня это тоже удивляет, капитан. Здесь, в Пскове, находился штаб Северного фронта русских и поэтому сосредоточено огромное количество складов с боеприпасами и продовольствием. Так позорно бежать?.. Эти русские совсем непохожи на тех, с которыми мы воевали в шестнадцатом году.
– Люди те же самые, просто распропагандированные. В них отсутствует боевой дух, не говоря уже о дисциплине и организованности. Революции даром не проходят: в такие смутные времена своих убивают не меньше, чем чужих. Я отправлю вас на ближайшем поезде в штаб дивизии, выдам необходимые документы и напишу рапорт начальству, чтобы было меньше вопросов. Младшие офицеры теперь в цене: слишком большая убыль за эти три с половиной года.
Вена встретила их ясной и сухой погодой, резко отличающейся от холодно-снежного Петербурга.
– Куда мы сейчас? – Катя по привычке куталась в шаль, её знобило больше от волнения, чем от холода.
– Тут мой дом, который оставили покойные родители. Ну, то есть тот дом, где я вырос, – поспешил уточнить он, чтобы жена поняла, о каких именно родителях идёт речь. Однако на девушку это не произвело никакого впечатления.
– Там живёт кто-нибудь?
– Думаю, что нет.
Катя осталась ждать Рудольфа у больших, тяжёлых наглухо закрытых дверей. Вскоре он появился с какой-то пожилой женщиной, которая пребывала в радостном возбуждении.
– Ой, мы совсем вас не ждали! Вас так давно не было, Рудольф!
– Познакомьтесь, фрау Эльза, это моя жена.
– Кэт, – представилась Катя.
– Рада, очень рада! Покойный батюшка Рудольфа, когда уже сильно болел и чувствовал приближающуюся кончину, попросил меня присмотреть за домом, – рассказывала Кате словоохотливая женщина. – Сейчас открою! Прислугу пришлось рассчитать, но в доме всё в порядке.
Катя кивала, но в голове крутилась только одна мысль: поскорее бы зайти, умыться и отдохнуть. Первые месяцы беременности существенно сказывались на её самочувствии.
Часа два пришлось затратить, чтобы привести спальню и кухню в жилой вид. Только после этого девушка смогла лечь и заснуть, а Рудольф пошёл в банк, где отец оставил ему солидную сумму.
– Кэти, они мне дали две недели отпуска! А потом, скорее всего, на фронт.
Рудольф встал на учёт в Военном министерстве и был рад даже такой малой отсрочке от войны.
– Может быть, ты вообще демобилизуешься? Я думаю, война скоро кончится, – с надеждой спросила Катя.
– Сбежать во время войны считается предательством! Это против моих принципов! Пока есть отпуск, отдохнём, погуляем по Вене, а там время покажет.
Всю неделю молодые гуляли по улицам и площадям старинного города, любовались необыкновенными зданиями, дворцами и соборами, вдыхали насыщенный историей воздух Вены. Рудольф оказался прекрасным гидом, восторженным и увлечённым, Катя слушала его объяснения с большим удовольствием.
До Хофбурга они добрались в последнюю очередь, хотя зимняя резиденция Габсбургов находилась в центре города и посетить её можно было гораздо раньше.
– Вот это тот самый Хофбург. Помнишь, я тебе рассказывал, что служил в его охране в последний год жизни отца?