Побочная Судьба
Шрифт:
Мы остановились напротив одного из многочисленных магазинов, только вот одежда за витриной сидела на более–менее человекоподобных манекенах, как мы с Герцогом. Две руки, две ноги, не такие громадные как рикили, но и не с ветку, так что это то, что нам нужно.
В самом магазине было ярко, красочно: алый ковёр под ногами, изогнутые серебристые стены с громадными зеркалами, напольные вешалки с невообразимым количеством одежды, шикарная лестница на второй этаж, примерочные и запах масел и краски. Кроме нас из посетителей больше никого не
– Вам помочь?
Я даже вздрогнула от неожиданности, настороженно покосившись на появившуюся прямо из воздуха иномирку с полупрозрачной кожей и развевающимися, словно на ветру, бесцветными волосами. Присмотревшись, я заметила очертания и других: вот что значит быть на виду и оставаться невидимым. Неплохо, сразу возникает чувство уединённости.
– Нам нужна одежда на вечер, – кивнул ей Оникс.
– Что–то праздничное?
– И не очень выделяющееся.
– Есть предпочтения в цвете?
Герцог взглянул на меня.
– Особых нет, – пожала плечами я. Сказать честно, во что меня только не наряжали, так что смириться и с цветом, и с покроем я давно успела.
– Проходите к примерочным, – пригласила девушка, вновь растворившись в воздухе.
– Мне уже интересно, сколько я тебе должна… я же в жизнь не рассчитаюсь, – пробубнила я, когда мы шли к тёмно–рубиновым диванам напротив просторных примерочных.
– А мне интересно, когда ты наконец забудешь это слово. Это я тебе должен за свою спасённую шкуру, а не ты мне.
– Вот тут ты ошибаешься, – выдохнула я, присев на диван. – Ты мог бы давно известить Сенат обо мне, и тогда прибавил бы больший вес в обществе.
– Мог бы, но не стал, – опустившись рядом и вальяжно облокотившись об спинку, согласился Оникс. Его рубиновые глаза поймали мой взгляд, и я ощутила забившееся где–то в горле сердце. – Какая мне выгода сдавать тебя? Вес в обществе у меня и так есть, а Сенат на твоей основе попытается создать себе второе поколение Змееносцев, и готов дать голову на отсечение, что один из них бы оборвал мою жизнь.
У меня холодок прошёл по спине. Если они ещё узнают, что в Серфексе сейчас сидит мой собрат, то непременно попытаются выведать у него все его тайны. Это же Сенат, звёзды их побери…
Воздух слева засеребрился, и я увидела иномирку, идущую к нам и толкающую впереди себя напольную вешалку с выбранной одеждой.
– Прошу вас, меряйте.
***
Я сразу отвергла слишком яркие и вызывающие наряды, потому что, первое: осознала, насколько не хочу привлекать всеобщее внимание, и, второе: что–то мне подсказывало, что сам Герцог не очень хочет быть узнаваемым (я подглядела, что он выбрал пастельных оттенков одежду, и последовала его примеру). Надев лёгкое платье цвета персика с нежно–розовым подолом, я поправила многочисленные ленточки на груди и боках, смотря, как переливается платье при каждом движении. Это не было таким вызывающим, как мои предыдущие наряды, так что показаться в нём я не
Перебросив волосы на спину, я почти вплотную подошла к зеркалу, коснувшись пальцами узоров на щеке. Когда–то Лаи Нур–Мал вырезала их на моём лице: горизонтальная линия, идущая от щеки, через нос и заканчивающаяся на другой щеке, к ней добавились две вертикальные чёрточки под глазами, пересекающие шрам, три полукруглых линии на левом виске и узоры на шее. Они не так явно выделялись, как на лице хиимки, но всё же были заметны. Я не стала их удалять из–за Лаи – ей и так непросто приходится, и нужна поддержка, а я не так часто бываю на Файе.
Взгляд упал на запястье, где раньше высвечивались алые цифры, делающие меня пленником Орика. Только истечёт мой срок – четыре часа – и бомба в руке взорвётся. Конечно, я мало верила в её существование, но всё же время соблюдала, лишь однажды была на грани. Тогда, когда Ориас Грандерил спас меня от вонючего и ядовитого Орика. Я обязана ему жизнью, хотя давно вернула этот долг, и всё же такое не забывается. Без него я бы никогда не оказалась на Файе, не встретилась с Дамесом, Айной, Лаи, тем же Айшелом и Ониксом. Жила бы в страхе, что Цербер когда–нибудь найдёт свою Шпильку, а Мать Орика выдаст за своего доверенного рикиля. Впрочем, вы и сами всё знаете.
Я раскрыла шторку, выйдя из примерочной и ощущая себя отчего–то неловко. Словно пользуюсь Герцогом и его настроением, чтобы скрасить свою боль, вот только вряд ли она пройдёт.
Я вышла как раз в тот момент, когда Оникс раскрыл свою шторку, и мы одновременно замерли, с неприкрытым удивлением смотря на одинаковые по цвету (хотя, клянусь, мы не договаривались, во что оденемся) наряды. Ему шёл бежево–сизый цвет, делая рубиновые глаза не такими алыми, а волосы цвета слоновой кости кремового оттенка. Под пиджаком с двумя рядами серебристых пуговиц была видна тёмная сизая рубашка со стоячим воротничком.
– Неплохо, – усмехнулась я, шагнув к Ониксу и расстегнув его верхнюю пуговицу на воротнике, – но так лучше.
– Тебе виднее, – не сдержал улыбки он, перехватив мою руку и достав из кармана пиджака аккуратную цепочку со сверкающими камешками. Застегнув её на моём запястье, Герцог нерешительно отпустил, оглянувшись на замершую иномирку. – Берём.
На лице той скользнула улыбка, и она склонила голову.
– Полагаю, выдвигаемся мы сейчас? – поинтересовалась я, стараясь не краснеть и тем самым не выдать себя.
– Если ты хочешь ощутить всю прелесть быть Герцогом, можем ещё прогуляться.
– О, нет… предпочту обойти лучи славы стороной, – тут же заверила я Оникса, не сдержав хитрой улыбки. – Да и кто знает, когда я ещё смогу побывать на Орфее? Хочется без лишней толкотни понять, почему это место по праву считается лучшим оперным театром во всей Вселенной.
Оникс понимающе улыбнулся, и его глаза стали ярче, притягательней.
– Тогда отправляемся сейчас.