Побочное действие
Шрифт:
Мэл чуть было не выругалась вслух. Нашла себя застывшей столбом, снова снаружи, у выхода на причал. Ваас, кажется, готов был взорваться по-настоящему, раздосадованный отсутствием ответа, но Мэл смотрела прямо на юного пирата… пиратку. В зрачках у той расползался суеверный ужас: ведьма, телепат, чёрт знает что ещё – слухи от скуки здесь явно распространялись быстро. Одно ведьмино слово – глупую девчонку продадут в бордель уже тут, на острове – никакой автомат не поможет. Чего пыталась избежать, на то и напоролась.
– Сестрица, да ты, никак, оглохла, – зловеще протянул главарь. Мэл не отреагировала – видела перед собой залапанное стекло и отражение в нём. Осунувшееся личико, вот это же самое, с раскосыми чёрными глазами. Голова только не обрита, не торчат смешно уши, прикрытые блестящими волосами. Ребёнок. С автоматом, лишь бы не в борделе, не у витрины. В довершенье явился ещё один осколок памяти: маленькая женщина смотрела прямо перед собой, но слепые молочно-белые бельма скрывали от неё дочь. Трогать лицо, гладить, перебирать длинные чёрные пряди – всё, что женщина могла, и она касалась дочери, бормоча что-то себе под нос.
– Это не он. Не шпион, – сухо проговорила Мэл. Мимоходом скривила улыбку своему перепуганному «открытию» – глаза девчонки-мальчишки совсем округлились. «Не хочешь продавать тело – продавай душу», – вспомнилось вдруг. Это вроде бы из головы Бена, и сказано было вездесущим и громким голосом Вааса. Кажется, здесь большинство выбирало именно тело. Вырывали, выцарапывали для него жизнь, а душа оставалась гнить где-то на самом дне, затоптанная и забитая. И некто «ведьма», похоже, не исключение, иначе не выполняла бы сейчас приказы бандитских боссов и главарей.
– Было бы странно посылать такого хиляка в шпионы… – Ваас презрительно покосился на девчонку, которая всё так же преданно ловила каждое его слово. Гнев главаря, похоже, отключался так же непредсказуемо и быстро, как возникал. Место раздражения занимала собранность: пора, пора выполнять приказы босса, идти туда, куда тянет поводок. Продолжать продавать душу, или то, что от неё осталось.
Какой-то частью себя Мэл хотела отвернуться от этого хмурого, тяжёлого лица. Не видеть этого шрама, этой эспаньолки, глаз цвета ореховой кожуры, в которых застыла насмешка. Да ладно, все тут хороши. Девчонка вон выполнит что угодно, хоть прыгнет к акулам, хоть расстреляет всех, кто на пути попадётся, в кого ткнут пальцем.
– Шпионом может быть даже ребёнок. Я продолжу, если позволишь? – Мэл склонила голову, изображая готовность подчиняться. В зрачках Вааса мелькнуло бешенство – одна-единственная реакция и на колкости, и на покорность. Но угрожающий блеск сразу же погас – приказы босса и тут взяли верх.
– Этому говнюку уже недолго осталось, подохнет скоро, хе-хе, – бросил главарь, ступая с шаткого настила на твёрдый берег.
Странно, наверно, всё смотрелось со стороны. Ваас, трое сопровождающих – наёмник и два пирата. Бенджамин с драгоценным чемоданом брёл рядом, чуть припадая на ушибленную ногу и стараясь меньше мозолить глаза. Девчонка со своими страхами так и увязалась следом, зажав неудобное для тонких рук оружие под мышкой. Мэл успела разглядеть на прикладе её АК трещину, кое-как залитую клеем, узоры ржавчины и царапины на ствольной коробке.
Никто не толкал, не подгонял, не совал между лопаток ствол. Наоборот, подстраивались под неторопливый шаг «ведьмы» по утоптанному песку, будто не решаясь сбить с настройки. Ну конечно, так и есть – миноискатель, «шпионоискатель» должен работать. И Мэл шла вперёд, углубляясь в бухту, только где-то в мозгу навязчивым червем ворочалось нежелание оказаться под скалой, откуда пялилась темнота.
Лодки, облезлыми днищами обращённые к солнцу – на песке, на крышах. Ещё один настил с крошечным сарайчиком на нём. Дальше – обломки крупного деревянного судна, носовая часть на берегу, остальное втоптано в песок и просело в воду, будто гигантская рыбина с переломанным, обглоданным хребтом. Потом – постройка внушительней, на помосте, по которому придётся пройти. Чёрт знает, сколько за всем этим народу, явно «прощупывались» только часовые. Двое – на этом берегу, в крытых тентами «гнёздах» на краю обрыва. Ещё двое почему-то делили одинокую вышку на скале по ту сторону входа в бухту – Мэл даже обычным зрением ухитрилась разглядеть их фигуры. Коренастый тип, одежда которого с расстояния расплывалась красным пятном. А рядом с ним – высоченный силуэт, одетый, кажется, полностью в чёрное.
Впрочем, нет. Пока Мэл возилась с девчонкой, коренастый куда-то делся, высокий в чёрном остался один. Взгляд его, явно усиленный оптикой, спутать с чьим-то ещё было уже невозможно. Будто льдом по плечам, разгорячённым солнцем. Внимательный – не отцепишь…
Поле ослепляет белизной, снегом плотно укрыт даже лес вдалеке. Слишком морозно, чтобы можно было вылепить снежок, брошенная в лицо снежная пыль искрится, собирается комочками за воротником и тает. На ресницах же вода мгновенно берётся инеем. Почти ничего не видно, только смех слышен. Детский…Будто тебя в одно движение вспороли, причём закалённым на морозе лезвием. Потом прямо в рану, в обнажённое нутро плеснули анестетика. Что-то подобное чувствовал Рич, когда его пришпилило к креслу обломком – разбитую рамку сначала окатило ледяной противопожарной пеной.
Чёрт, как же больно.
Нет, ещё хуже. Запнувшись на полушаге, Мэл прижала к животу ладони. Под пальцами расползались жар и холод одновременно, в голове пульсировало: "Солнце и снег – это же моё воспоминание!" Вернее, их общее, Мэл и Лэнса, младшей сестры и старшего брата. Даже белое поле с видом на лес – отец мог себе позволить не дышать смогом городов. Чушь. Вся картинка без остатка принадлежала человеку на вышке, с ней в памяти он ощупывал каждый метр под обрывом сквозь снайперский прицел.
"Такое, наверно, у всех одинаково", – промелькнуло у Мэл. В черепе всё ещё болезненно пульсировало детское веселье. То, чего не вернёшь.
– Ваас! – заорали из-за спины. По песку зашуршали шаги, громко, почти оглушительно. Впереди, уже всего в паре метров, в корабельных обломках слабо плескалась вода.
– Какого хуя надо? – ворча, главарь развернулся. Мэл повернулась тоже, из-за широкой спины Вааса уставилась на пирата, который только что спустился с обрыва. Красная футболка без рукавов. Чем-то вроде тюрбана с маской прикрыты голова и лицо, видны одни глаза – чёрные, чуть раскосые, почти как у девчонки. Знакомый эмоциональный фон. Кажется, тот самый второй караульный с дальней вышки. Коренастый, даже приземистый. Напряжён так, что буграми выпирают жилы, особенно на правой руке, когда он за рукоять придерживает автомат, висящий на плече. Указательный палец слишком близко от спускового крючка.
– Ведьма, блядская ведьма. Что она может? А вдруг она… – забубнили в голове чужим голосом – Мэл уколом поймала тщательно скрытый страх, скрипнула зубами с досады. Идею бежать шпион, видимо, отбросил ещё раньше. Правильно, кому охота угодить под пулю засевшего на вышке вестника смерти с ледяным взглядом.
– Ваас… – Мэл почти касалась щекой плеча главаря, вдыхая испарения перегара и пота. – Вот он. Шпион.
Шепнула одними губами, надеясь – услышат только те, кому надо. Личный соглядатай без команды за локоть отдёрнул назад – по небольшой песчаной латке топталось слишком много народу. Мэл на секунду потеряла равновесие, кожей чуя, как клокочет в глотке главаря рычание. Оступилась, кое-как выпрямилась.