Побочное действие
Шрифт:
Самой пока не до сна. Настанет момент, когда перед Сидом нужно будет открыть дверь, а пока лучше, чтобы он сам довёл себя до нужной эмоциональной точки. Непонимание и злость по отдельности. Злость от непонимания. Неверие: что такое, почему не пускают? Почему скользнули взглядом без выражения, как по ближайшему пульту, не сказали ни слова и утащили с собой в жилой отсек девицу-оборванку, место которой в Секторе В? Давай-давай, друг мой Сид, я чую твою злость. Этот бардак в чувствах, – правда, когда ты смотришь на поцарапанный шлем, из эмоций остаётся только одна. Э, дружок, да ты боишься. Даже сейчас, при закрытом портале, в безопасности. Ты чуть ли не давишься страхом, Сид, как последний трус. И я точно знаю, кого благодарить за наслаждение твоим испугом.
– Я так и не узнал, как тебя зовут… -- мысленный голос чёрного ангела смерти стал бесконечно далёким, как только Мэл ступила внутрь ткани портала, текучей, зыбкой, но чётко держащей форму. Казалось, от Алвина уже отделяли миллиарды световых лет, над головой вращались звёздные скопления, сливались воедино и распадались множеством искр. Вокруг царил первозданный хаос Большого взрыва, в музыке вселенского беспорядка особенно дико звучала автоматная дробь. И, как что-то особенно неправильное – мысли снайпера с самого верха башни-свечи, той самой, что буравила абсолютную темноту пространства, не имея под собой почвы. Всё верно. Он вёл непрерывный бой с тем, кто из хаоса должен был сотворить порядок, но так и не закончил дело. С тем, кто оставил место для несправедливости, в которой безумцы снова и снова убивали невинных детей. С тем, кто глух к воплям, бесполезно рвущим воздух. Небу не до людских потерь и слёз – бесконечно ли это равнодушие, или есть предел, после коего сверху наконец посмотрят вниз и покарают? Сбросят убийц в Ад. Или в Бездну, куда так стремится Алвин.
Мэл всё ждала выстрела. Пусть без той холодной ненависти, с которой снайпер отправлял на тот свет ракьят, но зачем ему пропускать ещё одну ступеньку на дороге к цели? Пускай с неожиданно резкой болью под сердцем, с дёргающимся глазом, – он должен был выстрелить. Но секунды всё тянулись и тянулись, Мэл делала шаги, на которые ей дали время с верхушки башни-свечи.
– Беги. Ты ещё даже не родилась… – одно за другим слова таяли, как капли воды на раскалённом металле, хоть лазурный огонь портала был холодным. Потом снайпер обхватил винтовку крепче, чем Харон держал лодочное весло. Почти тут же отключилось чутьё, резко, точно ему вырубили питание, а последний шаг вышел совсем по инерции. Мэл знала: Алвин всё-таки нажал на спуск. Так нежно, словно выстрел – акт искусства, ход которого нельзя нарушить. Свиста пули не услыхать – всё заглушило сердце, что с бешеным стуком ухнуло куда-то вниз, всколыхнув горечь обиды. Да ладно, чего обижаться? Обычный закон природы: один забирает жизнь у другого, важно только оказаться первым. И не жаль даже, что с Алвином Мэл первой быть не хотела.
Боль всё не приходила, да это, наверное, и невозможно – успеть её осознать. Ангел смерти слишком точен, и мгновенно уничтоженный мозг жертвы просто не в силах передать телу сигнал о гибели.
Мэл с трудом помнила, что делала дальше. Кажется, в каком-то замедлении наблюдала, как сворачивается мерцающий диск портала, засасывает сам себя в тёмную воронку точно в центре. Потом лазурное зеркало исчезло, блеснув на прощание ослепительной точкой, на его месте осталась пустая рама контура, а Мэл тупо застыла, пялясь в голую стену портального отсека. Ангел смерти промахнулся. Пуля прошла точно над головой, но больше чем слишком высоко, и по странной иронии оцарапала шлем доктора Эммета, стоявшего на площадке для зрителей.
Мэл чётко себе представляла, чем сейчас занят Алвин. На него изливают потоки брани и упрёков, он слушает с каменным лицом и немигающим взглядом. Вернее, моргнёт всего раз, вперив льдистые синие глаза в пылающие яростью карие с зеленцой, и сухо скажет что-то вроде:
– Промахи случаются у каждого. Даже у профессионалов.
Ярость поклокочет ещё немного и утихнет – великан-швед исхитрился заслужить особое расположение самого босса, всесильного Хойта. Да и снайпер он впрямь хороший, другого такого на острове нет, настоящая коса смерти для «бывших родственников» пиратского главаря. Алвин даже ухмылку прятать не станет, хоть Ваас, конечно, не поверит ни единому его слову.
Мэл прислушалась к дыханию Эбби – мерное и спокойное, скорее всего, впервые за последние пару недель. Сама вздохнула прерывисто, с тоскливой резью под рёбрами. Тот, кто на горе казался воплощением гибели, отпустил их двоих, причём по доброй воле, – Мэл чуть не бросилась к пульту, разом осознав это. Открыть портал. Вернуться к Алвину, вытащить, спасти. Только вот кто она такая, чтобы требовать от него следовать за ней? В незнакомый мир, к незнакомым, ничего не значащим людям. Значение имели только погибший сын и Путь, в конце которого снайпер в чёрном надеялся получить ответы на все вопросы. Конечно, рядом с Ваасом такой Путь короче, главарь сам похож на порождение той самой Бездны. Ненасытной воронки, утягивающей внутрь себя, в непроглядную темень всё больше душ.
Алвин вдруг возник перед глазами Мэл, как если бы сидел точно напротив, откинувшись на спинку стула и поставив винтовку меж скрещенных длинных ног. Снайпер улыбался слегка, щурился, в то время как светловолосую его голову трогало ласково яркое солнечное пятно. Бред какой. В этом отсеке не может быть солнца, системой зеркал оборудован только бассейн, в котором Мэл когда-то мерещились акулы.
– Прости… – шепнула она своей одетой в чёрное галлюцинации. Моргнула – и Алвин исчез, будто растворился в джунглях, вступил в очередной бой личной войны. Её, Мэллори Теа Харт, снайпер по какой-то причине вывел за скобки этого боя, за пределы дальности своей винтовки, как не подлежащую смерти. Странно. Слишком похоже на долг, который нужно бы оплатить, только, кажется, невозможно. Остаётся только вспомнить, что чувствовала, сидя на столе в бараке, в плотном кольце из рук, удержавших от падения. Как пропускала сквозь пальцы белую прядь, давила в себе сумасшедшую идею губами пройтись по морщинкам в уголках синих глаз. Хватит. Пускай этот долг пока повисит во времени и пространстве, у Мэл есть более насущный. Вон, мечется туда-сюда, без остановок и секундного покоя – только пол визжит под подошвами.
«Потерпи ещё пару минут, Сид», – Мэл ощутила, как губы вытягиваются в ухмылку. Не злобную – злости почти не осталось, только требовали наконец выхода созревшие решения. Но для начала неплохо бы просто подняться. Поберечь при этом спину – там поселилась противная грызущая боль, но сейчас вроде уснула. Спит и Эбби, даже не шелохнулась ни разу, только посапывает смешно и по-детски. Тоже не разбудить бы случайным скрипом, и так зубной скрежет доктора Эммета разносится, кажется, по всей станции.
Вроде удалось. Попалось на глаза трофейное оружие – спрятать его в сейф, мало ли, что взбредёт в голову девчонке, если вдруг проснётся и обнаружит себя запертой. «Калашников» на миг отяжелил вытянутые руки, мышцы отозвались усталым нытьём, а ноздри защекотало от запахов сгоревшего пороха и смазки, чётких в стерильном прохладном воздухе. Пробрало ознобом, как там, у пустой рамы портала, когда у Мэл вдруг подогнулись ноги, точно от удара под колени. Пол показался ледяным даже сквозь грубые пиратские штаны. Сейчас ледышкой ворочалось в груди сердце. К деревянному прикладу автомата липли, точно примерзая, холодные пальцы.
– Иду-иду, Сид. – При закрытии дверцы сейф издал подобие писка, мелодичного, почти птичьего. Пистолет-пулемёт остался незапертым, Мэл потратила пару минут на то, чтобы удлинить ремень, потом забросила оружие подальше за спину. На выходе задержалась у зеркала, уж больно незнакомым показалось мелькнувшее там лицо. Тронутое загаром, с выпирающими скулами, рубцом на правой щеке, остатками синяков и тёмными тенями свежих укусов. Впрочем, следов звериных ласк Вааса оказалось больше на шее. Ещё блестели глаза, сухо, без намёка на слёзы, зато почти маньячно. О, Сид был взвинчен до предела, и это даже возбуждало.