Побратимы
Шрифт:
Авторы книги «Воздушный мост» приводят следующие данные о масштабах перевозок пассажирскими и военными самолетами: «По далеко не полным сведениям, только с сентября по декабрь 1941 года (на это время приходится самая интенсивная работа воздушного моста) в Ленинград по воздуху было переправлено свыше 5 тысяч тонн продуктов и других грузов. За то же время обратными рейсами было эвакуировано свыше 50 тысяч жителей города, в том числе около 30 тысяч высококвалифицированных рабочих и специалистов ленинградских предприятий, более 9 тысяч тяжелораненых бойцов и командиров, более тысячи артиллерийских орудий и минометов, 138 тонн почты… И наконец, несколько переправленных по воздуху из Ленинграда под Волхов и Тихвин пехотных дивизий» [269] . Масштабы эвакуации ж.-д. транспортом, несомненно, были больше.
269
Михельсон В. И., Ялыгин М. И. Указ. соч. С. 211.
После прибытия блокадников встречали дежурные эвакопункта – круглосуточно работали 1–3 чел. [270] Днем дежурным оказывали помощь комсомольцы и общественные активисты (10–25 чел.) [271] . В Вологде активное участие в оказании помощи эвакуируемым жителям принимали и домохозяйки. Врачи из Вологды сопровождали эшелоны до станции Киров [272] . По свидетельству начальника эвакопункта Череповца, 10 июля в городе был принят первый эшелон с детьми из детских домов Ленинграда – они получили питание и после стоянки и отдыха отправлены далее [273] .
270
ЧЦХД. Ф. Р-1079. Оп. 1. Д. 2. Л. 22; Д. 3. Л. 13.
271
Там же. Д. 2. Л. 46, 48, 50, 77, 79; ГАВО. Ф. Р-366. Оп. 1. Д. 1187. Л. 27.
272
Там же. Ф. Р-3105. Оп. 2. Д. 3. Л. 157; Ф. Р-366. Оп. 1. Д. 1187. Л. 27; Д. 1188. Л. 147.
273
Архив МБУК «ЧерМО». Ф. Р-24. Оп. 33. Д. 1. Малков П.Е. Воспоминания о работе молодежи и с молодежью с 1920 и до конца 70-х годов (1978 год). С. 14.
Питание на станциях остановки было необходимо для ленинградцев, учитывая их сильное истощение и низкую скорость движения эшелонов зимой 1941/42 г. На станциях и пристанях были организованы пункты питания. В 1941 г. в организации питания были серьезные недостатки. Из-за проблем с транспортом не хватало ряда важных продуктов, в том числе и хлеба [274] . На вокзале при станции Череповец осенью 1941 г. приезжающим не хватало даже кипятка, для получения обеда по талонам приходилось долго стоять в очередях [275] . К лету 1942 г. организация и качество питания на станциях улучшились. В это время власти реализовали на практике так называемую шахматную систему питания – если эшелон получал еду в Бабаево, то через станцию Череповец он следовал без получения обеда до Вологды. Такую систему удалось реализовать благодаря увеличению скорости движения эшелонов до 300–400 км в сутки [276] .
274
ЧЦХД. Ф. Р-7. Оп. 1. Д. 431. Л. 162; Ф. Р-1079. Оп. 1. Д. 2. Л. 23, 66.
275
Там же. Ф. Р-1079. Оп. 1. Д. 2. Л. 20.
276
ГАВО. Ф. Р-3105. Оп. 2. Д. 3. Л. 33.
Питание на станциях включало горячий обед и сухой паек в дорогу [277] . Горячий обед официально включал 2 блюда и 500 г хлеба [278] . В то же время в источниках фигурируют противоречивые данные. Начальник эвакопункта станции Череповец отмечал, что вместе с сухим пайком «блокадники» получали 800 г белого или черного хлеба [279] , а эвакуированная жительница Ленинграда в воспоминаниях утверждала, что им давали только по 400 г [280] . Информация о 800 г обнаружена только в одном источнике – воспоминаниях начальника эвакопункта, написанных через 33 года после окончания войны. Скорее всего, это ошибка или сознательное преувеличение (если учесть должность автора воспоминаний). Вторая цифра из воспоминаний жительницы блокадного Ленинграда более близка к официальной, кроме того, в условиях нехватки продуктов незначительное снижение нормы – вполне реальное явление.
277
ЧЦХД. Ф. Р-1079. Оп. 1. Д. 2. Л. 168.
278
Там же. Д. 1. Л. 36; ГАВО. Ф. P-3105. Оп. 2. Д. 3. Л. 157.
279
Архив МБУК «ЧерМО». Ф. Р-24. Оп. 33. Д. 1. Малков П.Е. Воспоминания о работе молодежи и с молодежью с 1920 и до конца 70-х годов (1978 год). С. 15.
280
Скрябина Е. Страницы жизни. М.: Прогресс-Академия, 1994. С. 150.
Сухой паек в дорогу включал хлеб со сливочным маслом или печенье и сахарный песок либо шоколад [281] . Жители Ленинграда, останавливающиеся в Вологде и Череповце, писали в книгу отзывы о качестве полученных обедов, которые, безусловно, субъективны. Кроме того, работники эвакопункта могли и уничтожить самые негативные из них – за 1941 г. отзывов обнаружить не удалось. В то же время благодаря этим источникам можно узнать мнение самих жителей Ленинграда об организации и качестве общественного питания. Не все отзывы являлись положительными – многие указывают на недостатки в организации питания и качестве пищи, ее однообразие и невозможность замены [282] . Сохранилась жалоба на слишком частое и обильное питание, которое приводило к поносам [283] . Некоторые очевидцы позднее отмечали в воспоминаниях, что «блокадники», получив свой обед и сухой паек и не слушая советов работников эвакопункта, съедали его сразу и умирали [284] . По мнению специалистов, при выходе из состояния дистрофии расширение диеты должно быть постепенным [285] .
281
ЧЦХД. Ф. Р-1079. Оп. 1. Д. 2. Л. 91; Д. 29. Л. 3; Д. 31. Л. 52, 152, 244, 248; ГАВО. Ф. Р-3105. Оп. 2. Д. 3. Л. 157.
282
ЧЦХД. Ф. P-1079. Оп. 1. Д. 40. Л. 17.
283
Там же. Л. 8.
284
Архив МБУК «ЧерМО». Ф. P-24. Оп. 33. Д. 1. Малков П.Е. Воспоминания о работе молодежи и с молодежью с 1920 и до конца 70-х годов (1978 год). С. 18; Акиньхов Г.А. Указ. соч. С. 73.
285
Справочник практического врача / под ред. А.И. Воробьева. М.: Медицина, 1981. С. 124.
После получения питания и медосмотра эвакуируемые жители Ленинграда разделялись на две группы, разные по численности. Большая часть из них отправлялась дальше, на восток страны, как правило, это были организованные группы рабочих и служащих, интеллигенции, детей. Они ехали на Урал, в Сибирь и Среднюю Азию, где размещались на продолжительный или постоянный срок [286] . Многие промышленные предприятия, учреждения культуры и искусства были вывезены из блокадного Ленинграда в глубокий тыл, где их работа возобновилась, а рабочие организованными группами эвакуировались и продолжали работать на восстановленных здесь предприятиях. По спискам переселенческого отдела, за 1941 – первую половину 1942 г. через станцию Вологда проследовали транзитом 13 407 преподавателей и студентов 22 вузов Ленинграда [287] , а также рабочие 56 заводов города [288] . Эвакуируемые предприятия и организации нельзя было восстанавливать в прифронтовой полосе – регион в любой момент мог оказаться в зоне боевых действий, и потребовалась бы повторная эвакуация с большими потерями. Во всех отношениях глубокий тыл являлся более безопасным местом. По этой причине большинство населения уезжало после короткой остановки. Меньшая же часть их них по разным причинам оставалась на временное или постоянное проживание в Вологодской области.
286
ЧЦХД. Ф. Р-1079. Оп. 1. Д. 2. Л. 49, 78, 128.
287
ГАВО. Ф. Р-3105. Оп. 2. Д. 3. Л. 48–49.
288
Там же. Л. 50–51.
Таблица 3
Сведения о численности эвакуированных жителей, размещенных на территории Вологодской области после окончания эвакуации
Источник: ГАВО. Ф. Р-3105. Оп. 2. Д. 8. Л. 1, 10, 32, 53, 65, 85, 94, 108, 138. Доля в процентах подсчитана автором статьи.
Общее число людей, оставшихся в Вологодской области к концу эвакуации, – 165 160 чел. В табл. 3 представлена подробная учетная информация о числе эвакуированных граждан, которые жили в Вологодской области после окончания массовой эвакуации и о доле «блокадников» среди них. Из представленных данных видно, что сразу же после окончания эвакуации, как общая численность эвакуированных граждан, так и численность «блокадников», проживающих в регионе, начинает постепенно снижаться. Со второй половины 1944 г. темпы оттока населения увеличиваются – начинается процесс активной реэвакуации. В течение военного периода и первых послевоенных лет доля «блокадников» среди общего числа эвакуированных граждан, проживающих на территории области, не была преобладающей и в среднем составляла около 30 %.
Люди, остававшиеся в области для проживания, за некоторым исключением, не были организованы в коллективы по профессиональному, возрастному или иным признакам – у каждого были собственные обстоятельства для остановки. Многие «блокадники» не могли ехать дальше по состоянию своего здоровья или здоровья родственников – таких людей размещали в госпиталях и больницах. У некоторых граждан были родственники или знакомые в области, у которых можно было пожить. Для временного размещения эвакуированных граждан в течение войны строились общежития – официальный срок проживания в них ограничивался и составлял от нескольких дней до нескольких недель [289] .
289
ЧЦХД. Ф. Р-1079. Оп. 1. Д. 2. Л. 49,76; Д. 29. Л. 41, 84, 169.
Еще одна причина, по которой люди уезжали из Вологды, заключалась в том, что им не давали разрешения на поселение. В регион эвакуировали не только гражданское население, но и раненых военнослужащих Красной армии. Уже к осени 1941 г. многие помещения оказались заняты, и размещать людей было негде [290] . Приезжающие граждане попадали в безвыходные ситуации. Елена Скрябина приехала в Череповец зимой 1942 г. вместе с матерью и няней, которым было необходимо лечение. Самой Елене отказали в проживании из-за перенаселенности Череповца [291] . Блокадница пыталась найти еду и получить прописку, потому что не могла уехать, оставив родственников в чужом городе. Через несколько дней мать умерла, а няня была выписана. Дальнейшее развитие ситуации описано в воспоминаниях: «Все хожу на вокзал, делаю попытки уехать с транспортами, идущими из Ленинграда. Однако надежд почти никаких. Все эти транспорты необычайно переполнены, в Череповце посадки нет. А уезжать надо обязательно. И немедленно. Ведь вопрос о хлебном пайке стал вопросом жизни. Если эта милая девушка прекратит выписку талонов, а это она вправе сделать каждый день (сотрудница горисполкома выписывала ей талоны на хлеб. – Ф. К.), то погибнем голодной смертью здесь, в этом Череповце… Обедов я давно уже не получаю. Только хлеб и спасает» [292] . Факты, которые приводятся в отрывке из воспоминаний, действительно могли быть. Скрябина пыталась уехать из Череповца в начале весны 1942 г. – именно к этому периоду (февраль – апрель) относится второй поток эвакуации из блокадного города, и вполне вероятно, что эшелоны были переполнены. Другой факт – о прекращении выписки талонов на питание – требует объяснений. Эвакуированные граждане, которые оставались на проживание в Вологодской области, по закону должны были получать 400 г хлеба [293] . Однако Скрябина не имела прописки, а следовательно, и права на этот хлеб. В итоге ситуация разрешилась благополучно – после многочисленных попыток Скрябина уехала из Череповца в Пятигорск [294] .
290
Там же. Ф. Р-7. Оп. 9. Д. 29. Л. 133.
291
Скрябина Е. Указ. соч. С. 150.
292
Там же. С. 155.
293
ГАВО. Ф. Р-3105. Оп. 2. Д. 3. Л. 135.
294
Скрябина Е. Указ. соч. С. 158, 172.
Еще один эвакуационный сюжет. Ученый, доктор филологических наук профессор Н.В. Юшманов был эвакуирован вместе со своей женой в Вологду. Вероятно, уже от безысходности жена написала открытое письмо И.В. Сталину с просьбой улучшить питание: «Кроме 400 грамм хлеба мы ничего не имеем, и муж дошел до крайнего истощения – гибель неминуема, так как дальше ехать нет сил. Немногого и прошу: иметь возможность дать тарелку супа с кусочком мяса и кашу, немного больше хлеба с кусочком масла. Это поддержит его, а немного табаку или махорки позволит ему продуктивнее работать, вдохновит» [295] . Юшманова пыталась спасти не себя, а своего мужа-ученого, написавшего много трудов по филологии, который, несмотря на тяжелые условия жизни и крайнее истощение, продолжал заниматься наукой в Вологде. По материалам Санкт-Петербургского филиала архива РАН, пребывание Юшманова в Вологде было временным – позднее он был эвакуирован в Алма-Ату, пережил войну и умер 2 апреля 1946 г. в Ленинграде [296] . По данным переселенческого отдела, за апрель 1943 г. люди не всегда получали даже 400 г хлеба: выдачу хлеба задерживали; вместо 400 г давали 300; вместо хлеба давали зерно повышенной влажности, вес которого составлял 240–260 г, и муку; вместо ржи иногда давали ячмень [297] . В общественных столовых питание для эвакуированных граждан было организовано плохо. Люди из Кирилловского района написали коллективное заявление о том, что в столовой их кормят только водой [298] . Семья Черепановых, проживающая в поселке Молочное под Вологдой, получала в столовой порцию жидких щей и порцию такой же каши и делила на троих. Серьезным подспорьем для них являлись занятия огородничеством и сбор грибов – шампиньонов [299] . В то же время блокадница, работающая на паровозовагоноремонтном заводе Вологды, переоборудованном под оборонное производство, получала в столовой более разнообразное питание: «Обедала в цеховой столовой (цех наш был обнесен высоким забором, особые пропуска). В меню в основном щи и овощное рагу и дополнительный паек: ложка густого гороха, омлета кусочек и 200 гр. хлеба. Паек был 800 гр., а на черновых деталях – 1 кг» [300] .
295
ГАВО. Ф. Р-1300. Оп. 1. Д. 606. Л. 7.
296
Санкт-Петербургский филиал Архива Российской академии наук. Ф. Р-925. Оп. 1. Биографическая справка о жизни и деятельности профессора Н.В. Юшманова. URL:(дата обращения: 02.07.2018).
297
ГАВО. Ф. Р-3105. Оп. 2. Д. 3. Л. 135, 137.
298
Там же.
299
Черепанова О.А. Годы войны в детской памяти и по рассказам родителей // Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 70-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов «Великая Отечественная война: проблемы междисциплинарного осмысления» / гл. ред. В.А. Саблин. Вологда: ВоГУ, 2016. С. 145.
300
Цит. по: Акиньхов Г.А. Форпост. С. 93.