Поцелуй королевы
Шрифт:
Там я минут пять полоскала лицо холодной водой, попутно пытаясь сообразить, зачем Мартинес пожаловал ко мне домой. Мы с ним знакомы уже около десяти лет, и всегда общались только в университете и кафе. Более того, я никогда не давала профессору свой адрес. В некоторых вопросах я весьма щепетильна. Да и зачем?
Однако соображалка совсем не работала. Мысли отсутствовали напрочь, разбежавшись по углам моей несчастной головы, словно тараканы, напуганные внезапно включенным светом.
Я накинула халатик и вернулась в прихожую. Входная дверь была закрыта, а Мартинес стоял на пороге гостиной, прислонившись спиной к дверному косяку.
— Прошу извинить меня, София, за мое внезапное появление…
Анибал сделал умышленную паузу, но я промолчала. Не из-за того, что как-то рассердилась или хотела продемонстрировать свое негодование. Просто ничего не приходило на ум. Я совсем не умею пить. И теперь пожинала последствия вчерашних излишеств.
— Видишь ли, София, меня привели к тебе чрезвычайные обстоятельства.
Я вяло вытянула правую руку вперед, указывая на кресло в гостиной. Анибал понял руководящий жест, но проходить дальше и садиться не стал. Лишь слегка переместился внутрь гостиной, освобождая мне проход. Я же доплелась до журнального столика и плюхнулась в кресло.
— С твоего позволения я не стану вдаваться в подробности. И было бы лучше, если бы ты тоже не стала их от меня требовать.
Мартинес всегда выражался витиевато, но сегодня он превосходил самого себя. Или я это так в тот момент воспринимала?
— Чего еще случилось, Анибал? — спросила я голосом измученной на дыбе грешницы. Почему-то вспомнилась старинная гравюра. Обнаженная женщина с распущенными волосами лежит на деревянном помосте, с раскинутыми руками и ногами. Они веревками притянуты к двум барабанам. Рядом за столом сидят несколько инквизиторов в сутанах и балахонах. Интересно, что эти священные мужи испытывали во время процедуры пытки? Садистское удовлетворение, похоть? А потом, истерзав женское тело, чинно отправлялись к вечерне на молитву? Господи, о чем я думаю?!
— Еще? А что случилось, София? — Анибал насторожился.
— Как что? Я только что видела в программе — Винкеслас погиб.
— А, ты уже знаешь, — профессор покосился на телевизор. Новости закончились, шла реклама. Громкий и противный голос за моей спиной расхваливал уникальные прокладки. "Надо бы убрать звук или вообще выключить", — мелькнула мысль. Но вставать не хотелось.
— Тем лучше. Не придется долго объяснять. Ты сама видишь, что происходит.
А что я вижу? Я вижу, что творится черте что! Винкеслас выпал из окна, а тут еще этот Анибал шарится по чужим квартирам. Кто ему дал мой адрес?
— София, скажи мне, где флэшка? Флэшка с материалами?
— Ну, предположим, у меня, — ответила я после паузы. — А при чем тут флэшка? Анибал, ты можешь мне внятно пояснить: в чем дело?
Мартинес сделал пару шагов по направлению ко мне и остановился. Я заметила, что на его лбу выступил пот.
— Послушай меня, София. Поверь, так надо. Я твой старший товарищ и учитель. Но есть вещи, которые я не могу тебе объяснить. Они — тайна. Такая тайна, о которой тебе лучше не знать. Просто послушайся моего совета.
До меня начало что-то доходить.
— Это связано с рукописями?
— Да.
— Подожди. Ты хочешь сказать, что в записках монаха — правда?
— Не совсем так, но… В общем, кое-что имеет под собой достоверную основу… Послушай, отдай мне флэшку. Не выпытывай у меня подробностей. Поверь, всем будет лучше, если ты избавишься от материалов.
— Не понимаю, — шестеренки в моей голове помаленьку начинали крутиться. — Не понимаю, почему этой флэшке придается такое значение? Ведь там — всего лишь копии копий. Их, при желании, можно размножить бесчисленное количество.
— Думаю, что уже нельзя, — Анибал зачем-то взглянул на часы.
— Почему? Файлы есть в библиотечном компьютере. Кроме того, еще есть фотокопии. В конце концов — оригиналы…
Я осеклась. Шестеренка со скрипом сделала еще один оборот. Анибал молчал, с любопытством наблюдая за моими мыслительными потугами. В его глазах читалось: ну, дурочка, дошло, наконец?
— Ты хочешь сказать… Смерть Винкесласа… Бог мой, оригиналы уничтожены?!
— Надеюсь, что так… София, в последний раз спрашиваю, где флэшка?
Мне вдруг стало все равно. Да идут они все к черту со своими манускриптами и тайнами! И диссертация пусть идет к черту! Если из-за этого гибнут люди. Надо быстрей лететь в Петербург и забыть, хоть ненадолго, об этом кошмаре.
— В сумке.
— Где сумка?
— Там, — я махнула рукой в сторону прихожки. — Не помню. Наверное, на вешалке висит.
Мартинес вышел в прихожую и через десяток секунд вернулся с моей дамской сумкой в руках.
— Она?
Я кивнула головой. Анибал засунул руку в сумку и какое-то время шарил там. Потом с раздражением подошел к журнальному столику и вывалил содержимое на столешницу.
— Как она выглядит?
— Обычная. Серая, кажется.
— Нет тут ничего. Посмотри сама.
Я встала с кресла и наклонилась над столиком. Так, тюбик губной помады, носовой платок, еще одна губная помада, ключи от машины… А это от чего ключи? Ладно, не до этого. Еще одна губная помада, светло-розовая (а я ее потеряла). Маникюрные ножницы, чья-то визитная карточка, кошелек, зеркальце… Еще одно зеркальце, с ручкой (для чего я таскаю два зеркальца?). Записная книжка, еще одна визитка, пилочка для ногтей…
— Ну? Где? — Мартинес нервничал и злился, даже не пытаясь этого скрывать.
— Не знаю… Я клала ее в сумку.
Я и вправду не могла понять, куда делась флэшка. В библиотеке я положила ее в сумку. Я точно это помнила. Больше класть было некуда. У юбки карманов нет, и блузка без карманов. Не в бюстгальтер же засовывать. Да и не ношу я летом бюстгальтеров. Грудь у меня небольшая, второй размер, чего прятать?
— Сядь на место! — внезапно выкрикнул Анибал. Я подняла голову. Ученый, доктор наук, уважаемый профессор, лощеный метросексуал — все куда-то исчезло в одночасье. Передо мной стоял разъяренный пятидесятилетний мужчина с всклокоченными волосами, запавшими, сверкающими лихорадочным блеском, глазами, и мокрым от пота лицом. А еще он направлял прямо мне в грудь ствол черного пистолета.