Поцелуй победителя
Шрифт:
Арин бросил взгляд на Рошара, который ехал впереди, чтобы первым встретиться с королевой.
— Я ему доверяю.
— Да, я знаю.
Арин остановил лошадь, Джавелин тоже встал. Вокруг них всюду были цветы.
— Мне больно подозревать его, — сказал он.
— Вот поэтому я подозреваю его вместо тебя.
Из окна одного из узких высоких домов, расположенных рядом с рынком, ему на голову свалилась ткань. Переполошившийся из-за резкой потери обзора, Арин стащил её с лица, лошадь под ним тоже испугалась.
Это был старый геранский флаг с вышитым гербом.
— Но королевской династии больше нет, — сказал Арин.
— Они придумают, как тебя называть, — сказала Кестрел, понукая Джавелина идти вперёд.
— Только не это. Это неправильно.
— Не волнуйся. Они найдут нужные слова, чтобы описать тебя.
— И тебя.
— О, это просто.
— Разве? — Ему казалось невозможным подобрать столько слов, чтобы описать всё, что она значит для него.
Выражение лица Кестрел излучало серьёзность и свет. Ему нравилось, когда она была такой.
— Они скажут, что я всецело твоя, — сказала она ему, — как и ты мой.
* * *
Когда Сарсин увидела Кестрел, её глаза сузились до крошечных щёлочек, и девушка внезапно очень ясно осознала, что кузина Арина была очень высокой.
— Для того, кто слывёт очень умным, — сказала Сарсин, — ты ведешь себя так, будто у тебя в голове гуляет ветер. Тебе вообще не приходило в голову, что я волнуюсь за тебя? Уехала из города и даже слова не сказала.
— Я вообще-то не собиралась вот так уезжать.
— О, оно само просто так вышло.
— Да.
— Боги заставили тебя.
Кестрел рассмеялась.
— Может, и они, — а потом серьёзно добавила, — прости меня, Сарсин.
Сарсин скрестила руки на груди.
— Тогда мирись со мной.
— Каким образом?
Выражение лица Сарсин смягчилось. Теперь её глаза блестели от любопытства.
— Начни с той ночи, когда ты уехала. И закончи данным мгновением. Расскажи всё, до мелочей.
И Кестрел приступила к рассказу.
* * *
Вот-вот должно было состояться празднование победы, одержанной армией, — банкет в губернаторском дворце, где будет председательствовать королева Инишанавэй. Повара в доме Арина работали на износ, обезглавив всех цыплят в хозяйстве, очистив и измельчив все спелые фрукты эрасти и исколотив комки теста об столы, посыпанные мукой.
Сам Арин, находясь в кладовой, пытался успокоить женщину, которая причитала, что потратила столько усилий на консервирование джемов, и неужели теперь, все до единого, они должны быть пущены на блюда для банкета? Ей и в голову не могло прийти, что дакранцы по достоинству оценят вкус плода илея. Зачем подавать то, что они не оценят? В отличие от геранцев. Будет лучше, без сомнения, оставить этот джем на зиму.
В попытках объяснить политику такого необычайного расточительства, Арин только запутался в дебрях предложений, потому что тоже не видел смысла съедать за один вечер всё, что имелось в стране из съестного.
А потом он услышал характерный акцент Рошара, доносившийся из кухни.
— ... ты не понимаешь. Мясо должно быть нежнейшим, вырезанным из филея, приправлено вот этой специей, а не этой...
Извинившись, Арин сказал женщине, что обсудит проблему джемов позже, и пошёл на голос принца.
— ... и мясо должно быть хорошо обжарено снаружи, почти обгорелое, но сыроватое внутри. Ярко-розовое. Слышите. Это очень важно. В противном случае, если что-то пойдет не так, банкет будет испорчен.
Арин вошёл на главную кухню, где и обнаружил принца, отчитывающего шеф-повара, который с недоверием уставился на Арина.
— Вот ты где. — Рошар сиял от счастья. — Мне нужна твоя помощь, Арин.
— Для приготовления мяса?
— Это очень важно. Ты должен внушить своему повару всю важность надлежащей готовки. Судьба политических отношений между нашими странами висит на волоске.
— Из-за мяса?
— Это для его тигра, — сказал повар.
Арин зажмурился и закрыл лицо ладонью.
— Твоего тигра?
— Он особенный, — сказал Рошар.
— Нельзя приводить тигра на банкет.
— Малыш Арин очень соскучился по тебе. Я не буду его держать вдали от тебя.
— А ты не хочешь подумать над тем, чтобы сменить ему имя?
— Нет.
— А если я тебя поуговариваю?
— Без шансов.
— Рошар, тигр вырос.
— И продолжает оставаться милым парнем.
— Ты не можешь привести его в обеденный зал, заполненный сотней людей.
— Он будет прекрасно себя вести. У него манеры и воспитание принца.
— О, прямо как у тебя?
— Что за тон? Я негодую.
— Не уверен, что ты сможешь его контролировать.
— А разве он не был все это время паинькой? Милейшим созданием? Неужели ты откажешь своему тёзке в возможности стать свидетелем твоего триумфа? Ну и разумеется, полюбоваться на вашу пару: ты и Кестрел, бок о бок, геранец и валорианка, любовь до гроба. Арин, да про вашу любовь будут слагать песни! Как вы поженитесь, у вас появятся детки...
— О, боги, Рошар, заткнись.
* * *
Даже если бы Арин не знал, насколько Кестрел была ненавистна мысль о необходимости личного присутствия во дворце, выстроенном специально для валорианского губернатора, то он бы понял это по напряженности её плеч, по тому, как она коснулась кинжала на бедре и как она чуть ли не зарычала на Рошара, когда принц предложил отказаться от оружия на этот вечер, считая варварством открытое ношение оружия.
Арин бросил на друга предостерегающий взгляд. Принц притворился самой невинностью, изобразив замешательство, а потом пожал плечами и пошёл впереди, с почти выросшим тигром рядом. Тигр был устрашающе послушен, даже для животного, выращенного людьми. Он тыкался головой в ладонь Рошара, как домашняя кошка. Арин видел силу зверя, как она гуляла между его лопатками, вздымающимися и опускающимися под шерстью. Арин чувствовал, но не мог дать название происхождению того, что заставляло людей (и животных, по-видимому, тоже) следовать за принцем столько времени. Он подозревал (от чего неприятно кололо сердце), что спроси он Рошара прямо и тот соизволил бы дать прямой ответ, принц сказал бы, что все так и есть, и Арин тоже обладает подобной харизмой.