Поцелуй победителя
Шрифт:
Арин сжал плечо Рошара и увлек его в глубь леса. Тот, как ни странно, молчал, пока они не оказались на достаточном расстоянии от лагеря. Только когда принц убедился, что никто их не услышит, он произнес:
— Арин, куда ты меня тащишь?
— Ты знал.
— Будь добр, уточни.
— В утро нашего отъезда ты знал, что ее коня нет в стойле. Поэтому ты оседлал и привел для меня лошадь. Чтобы я не заметил, что Кестрель не дома. Лжец.
— Я тебе не врал.
Повисло молчание.
— Арин, ты мне плечо сломаешь. Ладно, хорошо, как скажешь. Я немного обманул тебя ради твоего
— Не тебе судить, что лучше для меня.
— Зато я знаю, что хуже. Когда дело касается ее, ты теряешь голову. Может, я и впрямь заметил, что Ланса нет в стойле. И знал, что будет дальше: ты увидишь, помчишься искать ее. Об этом узнает моя сестра. Что бы подумали солдаты, если бы я заставил всех дожидаться тебя? Или отправился на юг один? Все бы рухнуло. Поэтому да, я солгал. И сделал бы это снова. Я не желаю смотреть, как ты отказываешься от всего ради девушки, которая тебя даже не любит.
Арин разжал пальцы. Ему показалось, будто в сердце вонзили нож.
— Хотел услышать правду — пожалуйста, — добавил принц.
Плут, Тенсен, Кестрель. Неужели Арина всегда привлекала именно ложь? Почему его так легко обмануть?
— Да брось, Арин. Не смотри так. Ну, извини меня.
Арин уставился на принца, который по-прежнему оставался его другом. Он вспомнил, как спокойно Рошар позволил увести себя в лес. Если бы он начал сопротивляться, дакранские солдаты мигом бросились бы ему на помощь.
Арин тоже извинился и добавил:
— Я не на тебя злюсь.
— Неужели?
— Ты просто попал под горячую руку.
— Приятно слышать.
— Кестрель оказалась в тюрьме из-за отца. В руки генерала попали доказательства того, что она шпионила на Гэрран, и он выдал ее императору.
Рошар настороженно нахмурился:
— Она что-то вспомнила?
— Да.
— И что еще она помнит про генерала?
— Не знаю.
— Так спроси ее.
— Нет.
— Арин, это не праздное любопытство. Нам нужны сведения, чтобы выиграть в войне. Не хочешь говорить с ней — я и сам могу.
— Не тревожь ее.
— Ты недооцениваешь мое очарование. Она, конечно, однажды кинулась на меня с кинжалом, но мы оставили былые обиды в прошлом. Я ей нравлюсь, как, в общем, и всем.
Арин не хотел рассказывать Рошару о том, как Кестрель смотрела на него покрасневшими глазами, как дрожал ее голос. Она плакала и казалась такой одинокой, несмотря на все, что говорил ей Арин.
— Она сейчас не в состоянии разговаривать с тобой, — отрезал он. — Кестрель почти двое суток ехала верхом без еды и воды. Она даже не знала наверняка, найдет ли нас. Просто предположила и погналась проверять свою догадку.
Принц приподнял брови:
— Впечатляет.
Арина насторожил его тон.
— В каком смысле?
— Она умеет выживать в тяжелых условиях.
Арин вдруг осознал, что Рошар мог и раньше начать выпытывать у Кестрель сведения, еще в городе. Если он этого не сделал, то вряд ли потому, что опасался за ее хрупкое здоровье или не верил в возможность вытянуть что-то полезное из ее отрывочных воспоминаний. Дело в том, что Рошар не готов был безоговорочно поверить ее словам… По крайней мере, раньше не был готов. И если теперь он доверял ей, то лишь потому, что Кестрель оказалась жертвой их главного врага. Этот факт — Арин почти прочитал мысль, мелькнувшую в глазах Рошара, — делал ее ценным союзником.
— Мне не нравится твоя идея, — покачал головой Арин.
— Она может принести пользу.
— Не смей ее использовать.
— Дочь генерала? Только дурак откажется от такой возможности. Ты говоришь о Кестрель так, будто она статуэтка из хрупкого стекла. Знаешь, что вижу я? Стальной характер.
— Не втягивай ее в эту войну. Я отвезу ее обратно в город.
— Нет, — раздался голос Кестрель у них за спиной. — Я не поеду.
Арин обернулся и испугался ее вида. Хотя она тонула в огромной рубашке, отчего казалась совсем маленькой, а ее глаза впали от усталости, дело было в другом — в том, как она упрямо вздернула подбородок. Арин уже видел ее такой. Ее решимость была скалой, о которую мог разбиться любой корабль. Кестрель и себя не пожалела бы, лишь бы добиться своего.
«Посадите этого раба под замок». Слова, которые дочь генерала произнесла в тот день, когда отправилась сражаться за него на дуэли, до сих пор причиняли Арину боль. На него тогда нахлынуло чувство беспомощности от осознания, что со всеми стражниками ему не справиться. Первый удар. Унижение. Изумленное восхищение. В следующий раз Арин увидел свою госпожу уже после дуэли, раненую и хромающую по лужайке возле виллы.
Все эти события заставили Арина измениться и открыли глаза на то, что пряталось в глубине его души, словно золотая жила. Медленно нарастающее влечение, которое постепенно против его воли превратилось в нечто большее. То, что произошло прошлой осенью, когда Кестрель обманом посадила его под замок, а сама отправилась на дуэль, прекрасно иллюстрировало их отношения. Кестрель все время причиняли боль, а он оставался невредим. Мысль о том, что она страдает за него, больно ранила его каждый раз.
Взгляд Арина скользнул по косе, которую Кестрель только что заплела. В сумерках трудно было разглядеть цвет ее волос. Образ убитой валорианки всплыл в голове Арина, он вспомнил, как солдаты волокли его сестру.
— Тебе нельзя оставаться.
— Не тебе решать.
— Это опасно.
— Не важно.
— Я не позволю.
— Армией командуешь не ты.
Рошар улыбнулся.
— Нет, — выдохнул Арин. — Не надо!
— С чем вы пришли, леди Кестрель?
— Мой принц, я хочу поступить на службу. Клянусь верно служить, уничтожать ваших врагов и омыть клинок их кровью.
— Какая очаровательная валорианская жестокость. Это что, традиционная военная клятва? Мне нравится. Я согласен.
Кестрель кивнула и странно посмотрела на Арина, как будто извиняясь. Трудно сказать, что послужило этому причиной — недовольное лицо Арина или его воспоминание, незримо мелькнувшее в вечернем воздухе. Потом она ушла.
— Если ты отправишь ее в битву, — сказал Арин Рошару, — она погибнет одной из первых.
— Почему? Из-за того, что она меньше тебя ростом? Готов поспорить, Кестрель подготовлена лучше, чем многие из наших пехотинцев.