Поцелуй победителя

Руткоски Мари

— Не-ет, — протянул он.

Арину не понравился его шутливый тон, однако он все-таки присел. Рошар поставил еще одну тарелку. Этикет не предполагал подобного поведения, когда к восточному принцу приходил посетитель. Но Рошар сам решал, когда ему соответствовать роли королевской особы, а когда нет.

— Кестрель говорила со мной о валорианской разведке. Глупо надеяться, что нас не заметят. Мы тащимся на юг по главной дороге.

— Но пока на нас даже не попытались напасть. — Арин полагал, что именно это случится, узнай валорианцы об их передвижениях.

— По

ее мнению, генерал заметил, что мы сосредоточили силы у Лерралена. Трудно сказать, известно ли ему о нашей части войска. Возможно, он не атакует нас лишь потому, что не хочет сразу перебрасывать свои силы к северу от Эррилита, отрезая себя от путей снабжения. Или же генерал рассчитывает, что мы решим оборонять не то поместье и он сможет без боя захватить свою цель. Зачем сражаться с нами сейчас и платить кровью за победу, когда можно просто взять то, что нужно, пока мы попусту тратим время и силы где-то в другом месте? Разумеется, может оказаться, что мы ошиблись, и его цель — вовсе не Эррилит.

— Если Кестрель назвала это поместье, значит, так и есть.

— Согласен. — Рошар сделал глоток вина.

Арин поковырялся в тарелке.

— Ты когда-нибудь выигрывал у нее в карты? Или в «Пограничье»? В любую игру? Она не оставляет мне ни малейшего шанса!

— Я вижу, ты много времени проводишь с ней.

Рука Рошара, державшая чашку, застыла на полпути.

— Арин.

Укол ревности. Тщательно скрываемая обида.

— Кестрель меня, скажем так, не интересует. — Принц слегка изменился в лице.

Повисло молчание, и Арину вдруг пришло в голову, что, когда он поволок Рошара в лес, солдаты не попытались ему помешать совсем по другой причине.

— Женщины вообще не интересуют меня в этом смысле, — добавил принц.

Арин давно догадывался об этом, просто не осознавал до конца. Он поймал взгляд Рошара, который можно было бы назвать робким, будь на его месте кто-то другой. Но нет, черные, спокойные глаза принца выражали лишь добродушное любопытство. Арин почувствовал, как отношения между ними резко усложнились.

— Я знаю.

— Правда? — ухмыльнулся принц. — Может, хочешь убедиться?

Арин вспыхнул.

— Рошар… — Он не знал, что ответить.

Принц расхохотался и налил Арину вина.

— Пей, да побыстрее, мой милый гэррани. Как ты уже заметил, я кое-кого жду сегодня вечером, и, хотя тебе я почти всегда рад, со своим посетителем я предпочел бы остаться наедине.

Кестрель ждала Арина возле его палатки. Стояла пьянящая летняя ночь, слишком теплая для того, чтобы разводить костер. Лагерь был погружен во тьму. Арин не видел лица Кестрель, только силуэт.

— Я кое-что тебе принесла. — Она протянула руку и вложила какой-то круглый предмет в его ладонь.

Арин сразу догадался, что это. Он провел пальцами по упругой, слегка неровной поверхности.

— Апельсин.

— Я нашла дерево неподалеку от лагеря и набрала, сколько смогла. Большую часть раздала, но этот можем съесть вместе.

Арин перебросил фрукт из одной руки в другую в радостном изумлении.

— Я не знала, любишь ли ты апельсины, — призналась Кестрель.

— Люблю.

— Ты мне об этом когда-нибудь говорил? Может, я забыла?

— Нет, не говорил. Если честно… — он покатал апельсин на ладони, — я их просто обожаю.

Арин готов был поклясться, что она улыбнулась.

— Так чего же ты ждешь?

Он впился ногтями в кожуру и разорвал ее. Воздух наполнил цитрусовый аромат. Арин поделил фрукт и отдал половину Кестрель. Они уселись на траву возле палатки. На этот раз лагерь разбили на лугу недалеко от дороги. Арин провел рукой по гладким травинкам и положил в рот дольку, наслаждаясь сочным вкусом. Он уже много лет не ел апельсинов.

— Спасибо.

Ему показалось, что уголки губ Кестрель приподнялись. Арина охватило волнение. Он выплюнул косточку на ладонь. Может, этот момент тоже заронил семечко их новых отношений? Но Арин тут же велел себе перестать размышлять. Это всего лишь апельсин. Редкое удовольствие. Нужно есть и наслаждаться.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он мгновение спустя.

— Лучше. Раньше… я как будто бродила по неведомой стране, где даже не ощущаешь землю под ногами. Теперь я обрела хоть какую-то опору.

Арин услышал, как она отряхнула ладони. Кестрель пыталась подобрать слова, но не нашла подходящих и замолчала. Казалось, от нее волнами расходится печаль.

— Ты уверена, что все в порядке? — мягко спросил он.

Кестрель прерывисто вздохнула.

— Ты не обязана со всем справляться.

Она продолжала молчать.

— Я бы не смог, — сказал Арин.

Ее голос был едва слышен.

— А что бы ты сделал?

Арин подумал о том, каким разрушительным оказалось чувство потери. В детстве оно постоянно выбивало почву у него из-под ног. Он падал, а потом винил себя не только за то, что бездействовал, когда солдаты пришли в его дом, но и за то, как сильно об этом горевал. Пора научиться видеть места, где можно оступиться, и постараться избегать их. Нужно ступать осторожнее, Арин, разве ты не видишь, куда идешь? Мать, отец, сестра. Как назвать человека, который ежедневно с головой проваливается в омут горя и не хочет оттуда выбираться?

Теперь Арин вспомнил, когда начал себя ненавидеть, откуда взялась его постоянная злость. Он стал размышлять, насколько противоположные значения может иметь одно и то же слово, например «клин». Он объединяет птиц, но в то же время может расколоть бревно пополам. Он подумал о том, как печаль соединяет противоречивые чувства. Прошлое и настоящее. Любовь и ненависть. И в то же время печаль клином вонзается в душу, деля ее на две части.

Арин хотел поделиться своими мыслями, но не посмел. Он испугался, что гнев, который вызывала мысль об отце Кестрель, все испортит. Внезапно Арин засомневался: стоит ли отвечать на ее вопрос, если… он может ненароком подменить ее боль и потерю своей? Арин вгляделся в смутные очертания ее лица. Вопрос Кестрель по-настоящему поставил его в тупик.