Поцелуй победителя
Шрифт:
— Стекло покрывают серебром. Я, правда, никогда не пробовал.
Кестрель повернулась на запад, вглядываясь в созвездия. От примятой травы исходил резкий, пряный запах.
— Раньше, наверное, для этих целей использовали отполированный металл.
— Возможно.
— Небо похоже на зеркало, если представить, что зеркало — чаша с темной водой.
Последовало молчание. Кестрель перевела взгляд на Арина. Он отложил доспехи и повертел в руках шило. Оранжевые блики пламени плясали на его лице.
— О чем ты думаешь? — тихо произнес Арин.
Кестрель помедлила. Он поднялся и встал рядом с ней.
— Арин, как тебе жилось после завоевания?
— Не уверен, что тебе будет интересно.
— Мне интересно все, что касается тебя.
И он рассказал. Казалось, звезды тоже его слушают.
Пшеничные поля остались позади. Почва стала рыхлой и сухой, источников воды было мало. На пятый день пути им встретился ручей, и они наконец смогли наполнить бочки, которые везли в обозе.
Арин принялся чистить коня. Подошел Рошар и что-то сунул ему в руки.
— Вот, сделай одолжение. Ты ужасно грязный. — Рошар окинул его взглядом. — По-моему, у тебя за ушами до сих пор осталась засохшая кровь.
Это оказался кусок мыла. Арин выглядел слегка испуганным, как будто жил в мире, где мыло еще не изобрели. Он разломил брусок пополам и отдал половину Кестрель.
Мыло слегка крошилось. Кестрель еще долго не двигалась с места, вдыхая сладковатый аромат. Ей пришло в голову, что, если они оба вымоются этим мылом, их кожа будет пахнуть одинаково. Кестрель осторожно убрала подарок в сумку, завернув в одежду, чтобы мыло не раскрошилось.
— Идем скорее. — Глаза Арина сверкали. — Хочу тебе кое-что показать.
Кестрель последовала за ним без лишних вопросов, хотя полуденный привал уже подходил к концу. Они верхом поскакали к поросшему травой холму. Кестрель тайком поглядывала на Арина. Он заметил и улыбнулся:
— Это секрет.
Эту его улыбку, весь этот день — небо из голубого шелка, пестрое желтое перышко, принесенное ветром и запутавшееся в гриве Ланса, — Кестрель постаралась сохранить в памяти, точно драгоценный камень.
Они спешились у подножия холма. Каменные ступеньки, заросшие травой, вели вверх по склону. Только теперь Кестрель пришло в голову, что местность вокруг была равнинная, и этот холм вполне мог оказаться насыпным.
— Что это? — спросила она. Ступеньки будто вели в пустоту.
Арин выхватил перышко из гривы Ланса и воткнул его в волосы Кестрель.
— Здесь храм. Точнее, был когда-то.
Она потрогала перышко. Пух слегка щекотал, острый стерженек покалывал кожу за ухом. Кестрель несколько раз провела по перышку пальцем, стараясь не показать, как сильно ее обрадовал этот жест Арина.
— Так это и есть твой секрет?
— Ты бы не стала спрашивать, — сказал Арин с озорной улыбкой, — если бы сама не догадалась, что это еще не все. Идем, сама увидишь.
Ступеньки кое-где были поломаны и шатались под ногами. Только добравшись до вершины, Кестрель увидела мраморные обломки, которые когда-то были фундаментом храма. Его могли разрушить после завоевания Гэррана: валорианцы снесли все храмы, посвященные местным богам. Но эти руины выглядели совсем древними. Мрамор побелел, точно кость. Узоры и надписи, вырезанные на камне, стерлись от времени. Их почти невозможно было разобрать, будто сны после пробуждения.
— Здесь столько зелени, правда? — тихо проговорил Арин. — Не так, как во всей области.
— Да.
В заколуках руин птицы свили гнезда. По упавшей колонне пробежала ящерица. Это место казалось призрачным, но в то же время исполненным жизни. Когда Арин вышел в центр разрушенного храма и встал на колени, Кестрель подумала, что он хочет помолиться. Но нет, Арин начал обрывать зелень под ногами.
— Я узнаю некоторые. — В его голосе звенел энтузиазм. Арина словно и не волновало, что Кестрель не поймет его слов. — Но есть и другие… Я-то думал, что знаю все легенды.
Кестрель опустилась на колени рядом с Арином. Из-под плетей плюща на нее взглянули чьи-то глаза. Вздрогнув, она отодвинула мешавшие листья. Это была мозаика. Она полностью устилала пол храма, скрытый под слоем буйной растительности. Кестрель стерла грязь ладонью. Лицо, сложенное из гладких, прохладных кусочков, засияло на солнце. У существа были крылья — широко расправленные, цвета павлиньих перьев. Чешуйчатая кожа. Когти из сердолика.
Кестрель продолжила обрывать плющ, обнаруживая под ним дивных сказочных созданий. Змея с шестью хвостами. Водяной конь. Женщина, у которой вместо волос были свитки с текстом, — буквы похожи на гэрранские, но не настолько, чтобы Кестрель могла их прочитать. Некоторые фигуры лишь отдаленно напоминали людей. У одной во лбу сверкало множество глаз. Другая — с длинным фиолетовым телом — не имела ни рук, ни ног. У третьей изо рта лилось золото. Конечно, это были боги. Кто же еще?
— Пожалуй, пора возвращаться, — неуверенно произнес Арин — он явно предпочел бы задержаться здесь. Он облизнул палец и потер деталь мозаики, не поднимая взгляда. Солнце играло на его взъерошенных волосах. Широкая полоска света перечеркнула переносицу, легла на шею и плечи. Арин пошевелился, и солнце полностью осветило его лицо.
Кестрель казалась себе пушинкой, как бывает, когда переполняет страх. Кровь в жилах стала легче воздуха.
— Еще рано, — возразила Кестрель и увидела, как засветились счастьем глаза Арина.
Она помогла ему оборвать плющ и раскрыть мозаику целиком. Кестрель казалось, что сама она тоже состоит из осколков, которые наконец встали на свои места, сложившись в цельный образ. Вот юноша, впервые открывающий для себя этот мир. И девушка, которая видит его искру, его огонь и наконец понимает, что чувствует. Она осознает, что это чувство было с ней уже давно.
Лазурит, смальта, оникс, позолота, раковины, слоновая кость, изумруд, аквамарин. Кестрель едва различала границы между кусочками мозаики, настолько плотно они были подогнаны друг к другу. Она прижала ладонь к поверхности и представила, как изображение отпечатывается на коже.