Поцелуй победителя
Шрифт:
Солдаты Рошара очень обрадовались приезду принца. Арин подумал, что тот зря прикидывается человеком, не имеющим никакого политического веса. Да, люди преданно служили королеве, но любили они Рошара.
— Сейчас безопасное время суток, — заметила Кестрель, направляя коня к островку бледной травы на холме. Там, как им сообщили, бежал ручей, поивший всю армию.
Арин догнал ее и поехал рядом.
— Да, валорианцы высадятся в прилив, — согласился он.
Кестрель слегка вздрогнула, как будто не ожидала от Арина ответа. Вероятно, ее слова не были попыткой начать разговор — задумавшись, она лишь случайно произнесла вслух свою мысль. Кестрель не стала спрашивать, как Арин понял, о чем речь. Судя по всему, решила, что преимущества высадки во время прилива очевидны.
«Море мгновенно вынесет их на берег, — прошептал бог смерти. — Оно вспенится под тяжестью пушек, разинувших черные пасти».
Арин бросил взгляд на Кестрель. Эта битва — совсем не то, что засада на южной дороге. Безопасных мест здесь не будет, лишь открытая арена, готовая для боя. «Не смотри на нее, Арин. Смотри на меня. Ты встретишь их с радостью. Твое сердце встрепенется, наполнится счастьем. Что есть враг? Он — удары твоего меча, расчищенная дорога к цели. Путь ко мне».
Кестрель и Арин довольно далеко отъехали от лагеря. Их окружали топкие солончаки, обнаженное отливом дно. Запах моря был прекрасен. «Любуйся на нее, сколько захочешь, — прошептал бог смерти. — Но по-настоящему принадлежать ты можешь лишь мне».
Кестрель вырвалась немного вперед. Она обернулась, встретилась с Арином взглядом. На его щеку упала капля дождя. Потом еще одна — на шею. «Ты мой. А я твой. Правда, Арин?» Радостное выражение исчезло с лица Кестрель. Арин представил шкатулку, которая захлопывается так плотно, что крышка сливается со стенками. «Правда».
Вечером Арин, Кестрель и Рошар поднялись на утес. Море сверкало в свете луны. На черной воде плясали белые блики. Песок казался серебряной пылью.
— Симпатично, — отметил Рошар. — Хотя напоминает чистый экстракт ядовитого червя. Когда он застывает, то блестит точно так же. — Он повернулся к Кестрель. — Ну и как, по-твоему, пройдет битва?
За нее ответил Арин:
— И для них, и для нас это будет отчаянное сражение. Солдаты будут драться до последнего, переборов страх смерти. Потому что тяжелое отступление и есть смерть.
Рошар насмешливо приподнял бровь: его милый гэррани преувеличивает. Однако Кестрель кивнула, соглашаясь с Арином.
Тревогу затрубили в полдень. Моросил дождь. Солнце не показывалось, так что невозможно было понять, в какой точке неба оно находится. На востоке собиралась гряда облаков. А на море возникла тонкая бледная линия — паруса.
Артиллерия расположилась на флангах. Объединенная армия Дакры и Гэррана выстроилась клином. Во главе строя встала конница. Лицо Кестрель застыло. Она так сжимала поводья, что костяшки побелели. Ланс глухо топнул копытом.
На море показались плоские валорианские лодки. Несколько тысяч. Уже можно разглядеть лошадей и пушки. Большие шлюпки шли к берегу от вставших на якорь кораблей. Даже сквозь пелену дождя было видно, как поднимаются и опускаются весла.
Арин не слышал валорианских команд. Голоса врагов тонули в шуме моря. Но он видел, как солдаты начали готовить пушки. Арину уже чудился запах пороха. На секунду он словно перенесся с берега, где сидел верхом на коне, в шлюпку, покачивающуюся на волне. Почувствовал пороховую пыль на ладонях, тяжесть ядра в руках. Они начнут стрелять еще до того, как высадятся.
У Арина осталось единственное желание: он готов был умолять Кестрель уйти. Прислушайся он к себе раньше, то знал бы, о чем будет просить в последние минуты перед боем, несмотря на обещание довериться Кестрель. Арин коснулся ее плеча. Кестрель вздрогнула. Он понял, что ее нервы тоже натянуты до предела.
— Еще не поздно передумать, — напомнил Арин. — Прошу тебя, уходи, возвращайся на утесы.
— Нет.
Только в это мгновение он проникся страхом, которому уже поддались все остальные.
— Тогда держись ко мне поближе.
Ответ Кестрель утонул в пушечном грохоте, расколовшем мир пополам.
32
Арин не видел, куда упало первое ядро, но услышал знакомый звук и почувствовал дрожь от удара, пробежавшую по земле. Раздалось ржание лошадей, крики. Удар пришелся в левый фланг. Армия Рошара дала ответный залп, но большинство ядер пролетели мимо: попасть в движущиеся цели было труднее. Вода взметнулась фонтанами там, куда упали ядра. Одно из них пробило-таки лодку. Люди и лошади оказались в воде.
Над пляжем поднимался черный дым. Первые валорианские шлюпки подошли берегу. Солдаты спрыгнули в воду, повели на берег лошадей. Еще немного — и потащат пушки.
— Разнести их в щепки! — крикнул Рошар.
Снаряды уложили первые ряды врагов. Но подошла вторая волна, затем третья, и наконец валорианцам удалось выкатить на песок пушку. Целый стрелковый фланг превратился в дымящееся кровавое месиво.
Конь Арина встал на дыбы. Арин вжался в седло, сдавил бока лошади коленями, чтобы не натягивать повод, и заставил животное опуститься, покориться. Но даже успокоив жеребца, Арин уже не мог быть уверен, что тот его не подведет. Но тут раздался звук, такой тихий, что Арин не понимал, как вообще его расслышал в адском шуме: Кестрель вздохнула.
Он посмотрел на нее. Ланс, великолепный, спокойный боевой конь, ни разу не пошевелился. Как и Кестрель. Но Арин видел, как напрягся каждый мускул на ее побледневшем лице, глаза казались огромными и бездонными. «Прошу, — взмолился Арин, — защити ее». Бог смерти усмехнулся: «Если она не верит в меня, как же мне поверить в нее?»
Генерал высадился на берег. Арин увидел его. Кестрель тоже. Несколько колонн валорианцев двинулись от воды к пляжу. Рошар приказал авангарду атаковать. Смерть схватила Арина зубами за шкирку, как кошка хватает котенка. «Возможно, я одарю ее той же наградой, какую приберег для тебя», — промурлыкал бог.