Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений
Шрифт:
Словесные выпады против США следовали один за другим. Помимо последовательного введения ограничений в гражданском обществе и остановки работы зарубежных институтов, еще со времен распада СССР поддерживавших установление демократии на российской почве, Путин твердо вознамерился продемонстрировать всем, что Россия как полностью суверенное государство, чья экономика эффективнее, чем у многих других стран, больше не нуждается в какой бы то ни было финансовой помощи Америки.
На все эти внутриполитические события в России администрация Обамы отвечала сдержанно. В период президентской кампании в США Россия играла незначительную роль. Кандидат от республиканской партии Митт Ромни в ходе своей кампании порицал Обаму – что звучало странно и архаически, – за проявление мягкотелости по отношению к Кремлю. Россия, по мнению Ромни, «геополитический противник номер один» для США, поскольку «отстаивает на международной арене интересы самых худших режимов» {714} . На протяжении года, предшествовавшего президентским выборам, администрация Обамы громче обычного критиковала российские власти за ужесточение мер против оппозиции в ответ на замечания справа и слева, что Белый дом игнорирует путинские репрессии. Зато на словесные нападки со стороны
714
Jonathan Earle, “Romney: Russia Is America’s ‘No. 1 Foe,’ ” Moscow Times, March 28, 2012, www.themoscowtimes.com/mobile/news/article/455607.html. [русск. цитата по Newsru.com
После перевыборов Обамы главной задачей его администрации стало поддержание сложившегося после перезагрузки статус-кво, прежде всего по афганскому и иранскому вопросам, а также поддержание готовности России к сотрудничеству по Сирии. США по-прежнему намеревались искать общий язык с Москвой по программе ПРО и дальнейшему контролю над вооружениями, не возлагая на это, впрочем, больших надежд. Пока отношения Вашингтона и Москвы колеблются в диапазоне от двойственности до враждебности, возможностей для их качественного улучшения не так уж много {715} .
715
Angela Stent, “US-Russian Relations in the Second Obama Administration,” Survival 54, no. 6 (Winter 2012–13): 123–139.
Глава 11
Пределы партнерства
Почему же после окончания холодной войны Соединенным Штатам и России так трудно наладить сколько-нибудь продуктивное партнерство? С крахом Советского Союза, а вместе с ним и двухполярного мира, главные препятствия на пути двустороннего сотрудничества, казалось, были устранены. Соединенные Штаты и Россия теперь уже не стояли по разные стороны идеологических баррикад и не сражались за влияние на мировой арене. У Вашингтона были весьма веские основания сделать шаг навстречу Москве и заново выстроить двусторонние связи с ней. И тем не менее к 1999 году первоначальные надежды на новое партнерство разбились вдребезги, хотя впоследствии и возрождались, сначала после трагической даты 11 сентября, потом – после избрания Обамы. Но они вновь испарились, когда четвертая перезагрузка достигла своих пределов. У двух стран есть общие и значимые интересы – в том числе противодействие терроризму и нераспространение ядерного оружия, – однако пропасть, что разделяет их представления об интересах и ценностях, сковывает их способность к сотрудничеству по ключевым глобальным вызовам.
Главная причина этих хронических трудностей – в том, что в ходе восстановления России после 1991 года Москва оказалась в неравном положении с Вашингтоном. Это положение России было невыносимо трудно принять, и Путин твердо решил добиваться большего равенства. Если США рассматривали крах советской системы как торжество свободы, то многие россияне восприняли его как унизительное поражение могущественной мировой сверхдержавы. Российская сторона винит американцев в том, что они обращаются с Россией как с побежденным противником, а не как с потенциальным партнером. Может быть, россиянам и импонирует идея «равноправного партнерства неравных», однако Вашингтон выстраивает отношения с Москвой на иной основе. А к распаду Советского Союза добавляются и другие, не менее важные факторы: исторически сложившаяся настороженность россиян по отношению к Западу, десятилетия изоляции от остального мира, горькое осознание экономической отсталости своей страны, а также хаос и обнищание, сопровождавшие крушение Советского Союза. Такова общая атмосфера, на фоне которой копились обиды россиян на Америку, равно как и непонимание и разочарования с американской стороны.
Выше уже обосновывался тезис, что в политике республиканцев и демократов по отношению к России на самом деле гораздо больше преемственности, чем большинство политиков готовы открыто признать. Более того, Конгресс США на протяжении более двух десятков лет с неизменным скепсисом относился к возможности углубления диалога с Россией, и это еще больше усложняло отношения двух стран. Многие ключевые проблемы, которые пытались разрешить стороны, по большей части и поныне остаются на повестке дня: это противоракетная оборона, контроль над вооружениями, нераспространение ядерного оружия, Афганистан и противодействие терроризму, Иран, вступление России в ВТО и урегулирование американо-российских отношений на постсоветском пространстве. Если принять во внимание различие американской и российской политических систем, а также различия в мировоззрении, становится понятно, что у двух стран довольно-таки узкий спектр возможностей сотрудничества в решении вышеназванных проблем. Более того, ввиду несоразмерности могущества и влияния Вашингтона и Москвы США до недавнего времени играли непропорционально большую роль в определении круга проблем, которые должны занять центральное место в двусторонних отношениях. Американо-российские отношения остаются анахронизмом в структурном плане, поскольку сфокусированы на проблемах «жесткой» безопасности [67] . Из-за своего статуса двух ядерных сверхдержав Россия и Соединенные Штаты угодили в западню искривленного времени, и из нее непросто вырваться.
67
То есть прежде всего на угрозах и силовом противостоянии.
Историческое прошлое по-прежнему накладывает свой отпечаток на перспективы американо-российских отношений. На них все так же влияют различия США и России в оценке 1990-х годов. Многие в России уверены, что Америке не дано понять весь масштаб потрясений и хаоса, в которые ввергло их страну крушение Советского Союза. Если оглянуться на прошлое, то можно заключить, что в 1990-е годы Россия добилась несомненного прогресса, совершив тройной прыжок: от коммунизма к квазидемократии, от государственного контроля над экономикой к квазирыночной системе и от имперского государства к постимперскому – пусть и с грузом глубоко въевшихся пережитков имперского сознания {716} . Администрация Клинтона причисляла к своим достижениям денуклиаризацию соседних с Россией государств, возникновение начатков рыночной экономики, конкурентные выборы, укрепление свободы слова и продолжение сотрудничества с Россией на Балканах. Вместе с тем США не смогли обеспечить России сколько-нибудь значимую роль – или значимую заинтересованность – в архитектуре евроатлантической безопасности. Истинная проблема кроется в том, что большинство россиян вспоминают 1990-е годы как времена хаоса, нищеты, слабости государственной власти, разгула безжалостного и мутного по своей природе олигархического капитализма, а также международного унижения, которому подвергли их страну Соединенные Штаты. В 2000-е годы в России восстановился порядок, уровень жизни населения вырос, сама жизнь стала более предсказуемой, а Россия вновь стала одним из ведущих игроков на мировой арене. Очевидно, горячим поборником этой трактовки событий выступает Владимир Путин. И спустя почти полтора десятка лет со времен Ельцина кардинальные расхождения США и России во взглядах на 1990-е годы по-прежнему остаются – особенно для россиян – больным местом.
716
Angela Stent, “The Return of a Great Power,” in Daniel Yergin and Thane Gustafson, Russia 2010: And What It Means for the World (New York: Vintage, 1995), pp. 210–233.
В самих США периодически разгораются дебаты об оптимальном подходе к отношениям с Россией, но ни к какому решению они пока, увы, не приводят. И точка зрения не слишком зависит от партийной принадлежности дебатирующих. Сторонники подхода, основанного на реализме и учете национальных интересов, убеждены, что не нужно пытаться перестроить российское общество и укоренять в России демократию; именно это, по их мнению, и создает большинство проблем, омрачающих американо-российские отношения. Они считают, что отношения двух стран будут гораздо продуктивнее, если Вашингтон сосредоточится на прагматическом внешнеполитическом сотрудничестве с Москвой, на разрешении общих проблем, умерит критику политической системы России и будет проявлять к ней уважение. Представители противоположного лагеря, как левые, так и правые – в том числе и ряд конгрессменов, – критикуют этот курс и настаивают, что США должны поставить внешнеполитическое сотрудничество с Россией в зависимость от состояния ее политической системы и наказывать Москву за действия, которые, на их взгляд, ведут к усилению авторитаризма {717} .
717
См., например, Robert Kagan and David J. Kramer, “A Bill That Cracks Down on Russian Corruption,” Washington Post, June 6, 2012, http://articles.washingtonpost.com/2012-06-06/opinions/35459957_1_sergei-magnitsky-rule-law-accountability-act-human-rights.
В основе этих дебатов лежит непростой вопрос о том, в какой степени Соединенные Штаты должны учитывать в своей политике специфические постимперские тревоги России и ее постоянную подозрительность относительно намерений США. Этот сакраментальный вопрос – в какой мере российская политическая система обусловливает уникальность внешней политики России и вынуждает обходиться с Москвой не так, как с любой другой державой мира, – Джордж Кеннан [68] поднял еще в 1947 году, но он и по сей день остается без ответа {718} . Сторонники сближения с Россией утверждают, что США как более мощная держава могли бы позволить себе последовать примеру Германии и в отношениях с Россией учитывать ее особые заботы, проявлять к ней больше «сопереживания».
68
Джордж Кеннан (1904–2005) – американский дипломат, политолог и историк, идейный отец «политики сдерживания» СССР во времена холодной войны. Cуть этой политики Кеннан изложил в своей знаменитой «длинной телеграмме» из восьми тысяч слов, которую направил в Госдепартамент США в 1946 году, когда был послом США в Москве. Кеннан был принципиально не согласен с официальной позицией Вашингтона, что со Сталиным можно договариваться, и высказал в «длинной телеграмме» свои соображения по стратегии в отношении СССР в послевоенный период. Его взгляды легли в основу политики сдерживания СССР ненасильственными политическими методами – война с Советским Союзом, считал Кеннан, должна быть «холодной».
718
Mr. X, “The Sources of Soviet Conduct,” Foreign Affairs, no. 4 (July 1947): 566–582.
Многие участники этого спора переоценивают влияние США на внутриполитическую эволюцию России. На самом деле это влияние крайне незначительно. Даже в 1990-х годах, во времена наибольшей слабости, Россия упрямо следовала по своей собственной политико-экономической траектории, подстраивая рекомендации американских НПО и консультантов из частного сектора под свою уникальную ситуацию, которую человек со стороны едва ли мог постичь в полной мере. Россия второго десятилетия нового века далеко ушла от той страны, какой она была в 1990-е годы. И потому сегодня, когда Кремль исполнен решимости изжить какое бы то ни было иностранное вмешательство в свои внутренние дела – за исключением разве что торговли и инвестиций в ряд секторов экономики, – Соединенным Штатам гораздо труднее влиять на ход событий внутри России.
Проблемой в американо-российских отношениях остается и несоразмерное значение двусторонних отношений для Вашингтона и Москвы. Что касается Вашингтона, то отношения с Россией после краха СССР переместились в разряд приоритетов второго порядка, хотя США до сих пор придают важность сотрудничеству с Россией по приоритетным для Вашингтона проблемам, таким как нераспространение ядерного оружия, афганский и иранский вопрос, политические потрясения в арабском мире. Таким образом, Россия важна для США в той мере, в какой она может помочь Вашингтону добиваться более широких внешнеполитических целей, но не представляет особой важности во внутренней политике США – разве что для некоторой группы конгрессменов, политэмигрантов и экспертов. Гораздо более серьезное значение Россия, по крайней мере до недавнего времени, придавала США. Москва причисляет отношения с США к разряду своих высших приоритетов и отводит им ключевую роль в восстановлении статуса России как великой мировой державы.