Почему мне нужна только ты?
Шрифт:
Диадема с бордовыми рубинами, колье, браслеты – все гармонично сочеталось в ее наряде. Как Леэль ни уговаривала себя, не смотреться в зеркало, поскольку, после свадьбы ее ожидает ад – ничего не могла с собой поделать. Это было свыше ее сил.
Ощущение того, что она красавица, придало сил и уверенности. Она гордо вздернула подбородок, и сама удивилась тому, насколько естественно у нее это получилось. Улыбнувшись самой себе, Леэль приготовилась к выходу из покоев.
Двери открылись и Леэль замерла, пораженная количеством людей, ожидающих в коридоре. Но все оказалось просто. За дверью стояли девушки, держащие в руках ее фату, которая была столь длинна, что в покоях ее прикрепить было бы невозможно. Еще несколько
Леэль шла совершенно спокойно, она помнила, что на репетиции церемонии от нее потребовалось совсем немногое. Пройти до возвышения, встать на колени, выслушать необходимые слова Жреца, сказать «да», потом подняться, подойти к чаше, протянуть руку, которую Жрец надрежет священным клинком, Дэвэр сделает то же самое. Потом (Леэль постоянно морщилась, вспоминая об этом моменте), в кубок что-то добавят, и они по очереди отопьют по глотку. И фактически все. Церемония будет окончена и начнется праздничный пир, на котором Леэль могла присутствовать по желанию. Леэль нечему было радоваться, нечего было праздновать, поэтому она собиралась сразу же после церемонии закрыться в своих покоях, чтобы не видеть ни Дэвэра, ни гостей.
Все так сначала и было. Леэль шла по широкому проходу, оставленному многочисленными приглашенными гостями. Она шла, глядя прямо перед собой, чтобы не видеть ничьих лиц. Ей почему-то казалось, что ни одного доброго или сочувствующего взгляда она не заметит. Леэль подошла к возвышению и в этот момент откуда-то понеслась чарующая пронзительная мелодия. Нежный женский голос запел гимн, гимн любви и счастью. Песня была настолько прекрасной, настолько трогающей душу, что Леэль в первый момент сбилась с шага, а потом такая тоска, такая безысходность сдавила ей сердце, что она поняла: еще чуть-чуть и она разрыдается на глазах у всех. Леэль сжала руки в кулаки настолько сильно, что ногти впились в ладони. Она стиснула зубы и губы, продолжая все также отстраненно смотреть на какую-то, ей одной видимую точку.
Жаль, что она не знала, что в этот момент ее лицо стало жестким, холодным и каким-то злым, а ее взгляд, устремленный в пустоту, казался равнодушно-спокойным. И еще Леэль не видела, как внимательно Дэвэр вглядывался в ее лицо. Всего несколько мгновений, но он успел заметить и сжатый рот, и пустой взгляд, но главное он не заметил тех эмоций, какие надеялся увидеть. Дэвэр взглянул на брата, тот его понял без слов, понял, что сейчас что-то произойдет. И Сэнэ не ошибся.
Сначала все шло так же, как и должно было быть. Леэль опустилась на колени, рядом на колени встал Дэвэр. Она послушно сказала: «Согласна», следом за ней это повторил и Дэвэр. А вот потом… Леэль знала, что сейчас их должны были подвести к чаше, в которой смешалась бы кровь из надрезов кистей, ее и Дэвэра, и вот этого-то как раз и не произошло. Леэль успела сделать пару шагов в направлении мраморного возвышения, на котором была установлена эта священная чаша, когда почувствовала, что Дэвэр не идет следом за ней. Невольно она оглянулась и увидела, что Дэвэр стоит к ней спиной, очевидно, не собираясь подходить к чаше. Леэль растерялась, не зная, что ей делать, потом немного подумав, она вернулась к Дэвэру и встала рядом с ним, решив, что она забыла, или на репетиции неправильно поняла, что и в какой последовательности надо было делать.
Дэвэр поднял руку и шум, похожий на шум волн прибоя прокатился по залу. Это был шум удивления, непонимания, даже некоторого недовольства. Леэль не понимала, что происходит, но интуиция подсказала ей, что ничего хорошего, и это касается ее в первую очередь.
Снова заиграла музыка. Дэвэр как-то небрежно протянул ей руку, она машинально оперлась о нее, и она сошли со ступеней возвышения. «Но мы же не подходили к чаше?», - едва не сказала Леэль, но вовремя прикусила язык, решив, что ей потом все объяснят.
Объяснять, собственно, было нечего. Свадебный ритуал предполагал два варианта заключения брачного союза. В первом случае, когда кровь супругом смешивалась в священной чаше – они кровью привязывались друг к другу, делая свой союз нерушимым. И второй вариант: когда мужчина отказывался своей кровью скреплять союз – это означало, что он заранее оговаривает, что союз, может быть расторгнут, или что он собирается брать вторую жену. При таком заключении брака, жена фактически становилась наложницей, имея ненамного больше прав, чем женщины из гарема мужа (именно такой брак заключил отец Дэвэра с его матерью).
Сэнэ знал, что Дэвэр не мог простить этого отцу, но поскольку сам поступил так же, Сэнэ сделал вывод, что Дэвэр не хочет видеть Леэль матерью своих детей. Это понял не только Сэнэ, но и все остальные… кроме самой Леэль.
Рука об руку Леэль и Дэвэр вышли из Храма. Откуда-то сверху посыпались лепестки редчайшего цветка аларис, они кружили в воздухе, словно снежинки, плавно и нежно касаясь кожи.
Потом Леэль и Дэвэр стояли на возвышении в пиршественном зале, и гости поздравляли их. Она смотрела на эти чужие незнакомые лица не чувствуя ничего, кроме усталости. Когда она тихо шепнула мужу, что хочет отдохнуть, он без возражений позволил ей покинуть гостей. Служанки помогли раздеться распустили ей волосы, помогли облачиться в белье невероятной красоты. Леэль понимала для кого все эти приготовления, но постаралась не впадать в отчаяние, приняв все то, что судьба ей назначила. Примерно, с час она ожидала мужа, а потом уснула, даже не заметив этого. Проснулась она, когда солнце стояло уже высоко, была середина дня. Леэль лежала в постели одна – Дэвэр не пришел.
… — Значит, ты решил идти по стопам отца? – несколько ядовито спросил Сэнэ своего старшего брата. – Странно, - продолжал он, - я же ясно помню, как ты кричал ему в лицо, что никогда бы так не поступил, но Дэвэр лишь криво усмехнулся в ответ на его слова и резко спросил:
– Ты видел ее лицо в тот момент, когда Алия запела гимн? – теперь пришла очередь Сэнэ смущенно потереть нос.
– Нуу-у, - неопределенно протянул он.
– Что «ну»? – перекривил его Дэвэр. – Ты не хуже меня знаешь, что эта песня зачарована и в этот момент ни одна женщина не может скрыть свое истинное лицо. Даже у твоей Ладин дрожали губы и глаза были наполнены слезам, но вот Леэль… - Дэвэр не договорил, однако Сэнэ и так его понял.
– Может быть, она умеет держать себя в руках? – неуверенно предположил он. – Может быть, она может сдерживать свои чувства?
– Говори прямо, - невесело усмехнулся Дэвэр, - бесчувственная, холодная стерва – вот кто моя женушка. И ты хотел бы, чтобы я связал себя с ней кровью?
– Что ты будешь делать? – ушел Сэнэ от прямого ответа, поскольку в эту секунду полностью поддерживал брата.
– Что? – удивился вопросу Дэвэр. – Ничего. Буду жить, как жил раньше… день и ночь поминая Далу самыми «ласковыми» словами.
– Ты сейчас пойдешь к Леэль? – не унимался младший брат.
– Нет! Это свыше моих сил, - фыркнул Дэвэр.
– Как представлю ее перекошенное ужасом лицо, эти ручонки, похожие на жабьи лапки, вцепившиеся в покрывало… Нет, - еще более уверенно сказал он. – Свадьбу так и быть, я кое-как пережил, но первую ночь с этой… - он задумался, как обозвать свою молодую жену.
– С этой холодной бесчувственной ледышкой – нет уж, увольте! – он подумал еще секунду, а потом с философским видом добавил: - Кто это придумал, что девственницы являются предметом вожделения каждого мужчины? Не умения, ни страсти – одни проблемы. Может когда-нибудь… - неопределенно закончил он, и отправился в зал к гостям, решив напиться до чертиков.