Почему стоит читать? Сборник статей
Шрифт:
Возможно Джордж Элиот относится к числу тех литераторов, чьи произведения больше по вкусу взрослым читателям, чем юным. Ей несвойственны восторженные восклицания, безудержное веселье и склонность к таким же жизнерадостным сочинениям. Не думаю, чтобы она хоть раз в жизни создала образ героя, на которого захотелось бы равняться обычному юному читателю, или – такую героиню, в которую обычный нормальный мальчуган мог бы влюбиться, как свойственно юнцам влюбляться, например, в Диану Вернон [19] или Беатрису Эсмонд [20] . У нас не кружится голова, когда мы читаем романы Элиот, а в молодости мы предпочитаем именно головокружительные романы и писателей, которые такие романы создают.
19
Героиня романа В. Скотта «Роб Рой» (1817).
20
Героиня
Писательница «Уида» [21] была карлицей с литературной точки зрения в сравнении с Джордж Элиот, но она могла очаровать нас в дни нашей юности, во всяком случае, своим романом «Под двумя флагами». Названия же первой книги Джордж Элиот «Сцены из жизни духовенства» было достаточно, чтобы юные читатели с их пламенными сердцами, жаждущими любви, воспринимали это произведение как нечто подходящее для родителей, а не для пылкого юношества.
Очевидно именно недостаток подобной головокружительности внушил Хенли [22] неприязнь к творчеству Элиот и заставил его отрицательно отозваться об ее мужских персонажах как «мятежных гувернантках, которых автору нравится представлять читателям в мужском облике». Это не так: в ее романах достаточно убедительных мужских персонажей, хотя некоторые ее герои-мужчины и влюбленные – не самые удачные образы. Так, в романе «Феликс Холт» герой – скорее воображаемый, чем реальный мужчина из плоти и крови. Опять же и в романе «Мидлмарч» художник-возлюбленный, за которого в конце концов выходит замуж Доротея Брук, гораздо менее похож на живого человека, чем даже высохший под бременем лет священнослужитель, первый муж Доротеи.
21
«Уида» – псевдоним Мари Луизы де ла Рам'e (1839–1908), автора сорока пяти романов. Их действие происходит в избранном обществе, но герои нередко восстают против общепринятых идеалов нравственности. Роман «Под двумя флагами» (1867) пользовался большой популярностью, в частности, из-за эмоциональной силы повествования. Псевдоним «Уида» объясняется тем, что так в раннем детстве она произносила свое имя «Луиза».
22
Хенли, Уильям Эрнест (1849–1903) – поэт, публицист, друг Р.-Л. Стивенсона, независимый и смелый издатель нескольких журналов, в частности «Нэшнл Обзёрвер» (1888–1894) и «Нью Ревью» (1895–1898), в которых печатались Т. Гарди, Р. Киплинг, Р.-Л. Стивенсон, У.-Б. Йейтс, Генри Джеймс и Г.-Дж. Уэллс. Автор нескольких сборников стихотворений. Исповедовал культ мужественности.
Сначала, должен признаться, не очень мне понравилась и Доротея, хотя, может быть, не она сама, но то, какой ее представляет нам Джордж Элиот. Подготовленный началом романа к знакомству с юной Св. Терезой из английской глубинки, особенно тем эпизодом, когда, еще девочкой, она шествует, словно подвижница, держа за руку младшего братишку и оба они, кажется, взыскуют мученичества в «Краю Болот», я решил, что Джордж Элиот в какой-то степени потом исказила образ Доротеи, добавив ей толику высокомерия, и добавила, очевидно, для того, чтобы героиня не показалась нам совершенно непогрешимой и неземной. Вот Доротея и ее сестра Селия делят драгоценности, оставшиеся после смерти матери, и Доротея с ее ультра-пуританскими представлениями о суетности берет себе лишь кольцо и браслет, и Селия спрашивает: «а ты станешь их надевать, отправляясь в гости?» И Доротея «довольно высокомерно» отвечает: «Может быть и надену, я ведь не знаю до какой степени могу еще пасть». Мне также непонятно, после всего о ней сказанного, как она может унизиться до столь пренебрежительного ответа и почему с ее любовью к благотворительности она использует свое влияние на сэра Джеймса Чэттема, дабы тот построил новые дома для арендаторов, но узнав, что он влюблен в нее, Доротея вдруг категорически заявляет о нежелании в дальнейшем заниматься благотворительными делами. «Бедная Додо – замечает опять Селия, – как же это для тебя неприятно, ведь строить планы твое любимое занятие!»
«Любимое занятие строить планы? – восклицает Доротея – неужели ты полагаешь, что я помышляю о новых домах для моих земных спутников в такой несерьезной детской манере? Я могу ошибаться и не однажды, но как можно творить истинно-христианские дела в обществе столь мелко мыслящем?»
И хочется спросить, а существует ли на свете хоть одна молодая особа, обуреваемая пылким сочувствием к своим ближним, которая изъясняется подобным стилем? В молодости Джордж Элиот писала примерно столь же высокопарные письма, однако не могу поверить, что Доротея с ее возвышенным взглядом на жизнь, жертвуя собой достопочтенному мистеру Казобону, разглагольствует в таком фарисейском духе. Все же, после того как она вышла замуж за этого пожилого педанта, в котором уже иссяк источник человечности и вышла потому, что приняла его за современного Св. Августина, сочетающего в
Она мечтает о том, чтобы стать Евой в новом Эдеме благочестивой учености, но к своему смятению узнает, что Казобон не способен разделять ее истинные интересы и что вместо интеллектуального и духовного содружества она должна удовлетворяться духовным и интеллектуальным одиночеством. Это трагедия обособленности, и Казобон тоже несчастен, так как блаженство, которое он мечтал найти в браке с молодой и прекрасной женщиной, от него ускользнуло. Он слишком стар и слишком закоснел в привычках своей по-монашески одинокой жизни. От человеческого в нем осталась только способность ревновать, и это большое достижение для писателя – создать такой захватывающий роман на столь приевшуюся тему: брак между неподходящими друг для друга людьми. С какой проницательностью они изображены Джордж Элиот – с их индивидуальным самосознанием, беспомощными попытками поступать как должно, утраченными надеждами, с их опасениями и заблуждениями, недаром у нас появляется чувство, словно мы их знаем гораздо дольше и глубже, чем любую другую несчастливую пару во всей викторианской литературе. И хотя они изображены без прикрас, но такими, какими люди являются на самом деле, автор ни на минуту не утрачивает к ним милосердия.
Когда ему было двадцать девять, Арнольд Беннетт отметил в дневнике: «Самая главная черта по-настоящему великого писателя это всеобъемлющее, как у Христа, сочувствие». Джордж Элиот сочувствует Казобону даже тогда, когда он пытается заставить Доротею дать обещание, обрекающее жену на рабскую покорность ему и после его смерти. Он составляет завещание, по которому она лишается наследства в случае, если когда-нибудь выйдет замуж за его племянника с богемными привычками Уилла Ладислава, но, пренебрегая наследством, Доротея обретает счастье с возлюбленным. Однако, именно к способному на низменный поступок пожилому педанту, потерпевшему крушение и в науке, и в браке, читатель проникается большей симпатией. Невозможно забыть ту последнюю, потрясающую сцену, когда в саду он ждет жену: она должна вот-вот придти и пообещать повиноваться ему даже после его смерти и – умирает прежде, чем она подходит, чтобы возвестить о своем решении.
Однако в романе «Мидлмарч» повествуется не только об одном несчастливом браке. Есть здесь и другая история, и вряд ли менее интересная – история молодого идеалиста, доктора Лидгейта с его страстным желанием реформировать врачебное дело, и хорошенькой юной его жены Розамонд, которая своей мещанской суетностью разрушает идеалы мужа и превращает его в банального ловца доходного и престижного благополучия. Здесь Джордж Элиот проявляет глубокое знание человеческой натуры, и, хотя Розамонд заслуживает осуждения и, по сути дела, осуждена, мы, тем не менее, испытываем к ней симпатию будто к хорошенькому животному, что ведет себя соответственно собственной природе. Есть и третья любовная история в этом романе, хотя она более обычна, в которой Мери Гарт, с ее милым и самоотверженным характером, делает из безвольного Фреда Винси настоящего человека, но главное в романе – замечательный образ несгибаемого, надежного рабочего Калеба Гарта, отца Мери.
Роман «Мидлмарч» – мир, населенный и другими, отлично выписанными персонажами, и это восхитительный старый болтун, дядюшка Доротеи, мистер Брук, ее сестра Селия, симпатичный сельский поклонник Доротеи, сэр Джеймс Чэттем, который потом женится на Селии; добродушный и щедрый священник, достопочтенный Фэйрбразер, который пополняет свой крошечный доход игрой в вист, и жадные родственники старика Физерстона, собирающиеся вокруг его смертного ложа в надежде унаследовать большие деньги. А желая нас поволновать, автор представляет нам образ лицемера-диссентера, косвенно повинного в убийстве.
Джордж Элиот, по-видимому, оттолкнула многих читателей, заподозривших ее в желании читать им проповеди, но, проповедница или нет, она доказала романом «Мидлмарч», что является великой повествовательницей, не лишенной к тому же ненавязчивого юмора. Ну а что касается тяготения к проповеди, то давайте вспомним ее слова из письма к Чарльзу Брею: «Если искусство не способствует расширению сферы человечности и сострадания, оно бездейственно с точки зрения морали: не раз с болью в сердце я убеждалась, что наши взгляды – плохие узы связи между людскими душами и единственное, чего бы мне хотелось достичь моими произведениями так это, чтобы читатели яснее представляли и острее чувствовали скорби и радости тех, кто отличается от них во всем, кроме самого главного: все мы человеческие существа, которым свойственно бороться и ошибаться».
Генри Филдинг
Мальчиком, живя еще в Белфасте, я часто захаживал в Библиотеку «Лайнен Холл», где читателям разрешалось самим брать с полок книги, чтобы почитать их дома. Был там и один, вечнозапертый, шкаф, книги из которого можно было получить только с разрешения библиотекаря: «мораль у них сомнительная, что если они попадут не в те руки?» Среди них значились романы Ричардсона и Филдинга.