Почти что сломанная жизнь
Шрифт:
Он, скорее всего, унижен тем, что такая отвратительная, травмированная женщина навязывает себя ему. Я, наверняка, отталкиваю его.
С чего бы ему хотеть меня? С чего бы вообще кому-нибудь хотеть меня?
Меня уже не починить.
Если даже я не могу смотреть на себя, каково ему выносить мое уродство?
Глава 14
Доминик
Твою мать.
Я сижу в своем кабинете и пялюсь в горящий экран своего ноутбука.
Черт возьми, как я мог быть таким дураком?
Она обняла меня, и в тот момент как взял ее теплое тело в свои руки, я больше не хотел ее отпускать.
Твою мать.
Я такой идиот. У меня никогда не было ничего подобного с пациентками. Что делает Эйлин такой особенной?
Я беру ручку и кручу ее между пальцами, все еще думая об этом чертовом объятии. Ее мягкое, маленькое тело, прижавшееся ко мне, то, как ее груди терлись о мою грудь и эти маленькие сексуальные стоны, вырывающиеся из нее, пока руки Эйлин путешествовали по моей спине.
Я закрываю свои глаза, вспоминая те несколько драгоценных моментов, когда мы стояли там, не обращая внимания на правила, предубеждения, и все это «доктор-пациент» дерьмо.
Ее мягкие, женственные изгибы, цитрусовый запах шампуня, исходящий от ее волос, и гладкая кожа ее затылка.
Мое сердце ускоряет свой бег при воспоминании о том, как все это ощущалось: запутываться в шелковых прядях ее волос, как она отвечала, прижимаясь ближе ко мне.
Чувствую, как мой член твердеет при воспоминании о призывающих тихих звуках, которые она издавала, и желании поцеловать ее полные, упругие губы. Не грубо, но деликатно, нежно. Я хотел бы наклониться к ее губам, в ожидании разрешающего знака, отметить ее своей. Я думаю о том, как мой язык легонько трется об ее, говоря своим поцелуем, что я дам ей все, о чем она попросит.
Тук, тук.
Блядь.
Я открываю глаза и замечаю, что потираю свой член через джинсы. Теперь у меня огромный чертов стояк. Блядь.
– Да, - говорю я, подвигая кресло ближе под стол так, чтобы Лорен не увидела выпуклость на моих штанах.
Она открывает дверь, заходит внутрь и присаживается на кресло напротив меня.
– Да, Лорен, чем могу тебе помочь?
– ставлю локти на стол, дабы прикрыть еще больше свою эрекцию.
– Я хочу поговорить с тобой об Эйлин, - начинает она.
– Тут не о чем говорить.
– Ты уделяешь ей очень много времени, что, я уверена, очень здорово. Видимо, она делает успехи. Но со стороны кажется, что между вами происходит что-то большее.
– Это не… - начинаю я, но она вытягивает руку в останавливающем мою речь жесте.
– А теперь послушай, я уже давно работаю на тебя, и ты никогда не смотрел на свою пациентку подобным образом. Но эта, я знаю, с ней все по-другому. Ты сияешь, когда возвращаешься от нее. Ты даже ночевал у нее в доме. Да, я знаю, что она была больна, и ты оставался присмотреть за ней, но здесь определенно что-то большее. Я знаю это.
– Лорен, тут правда…
– Не надо, Дом. Не надо мне лапшу вешать на уши, - говорит она, наставляя на меня свой тоненький пальчик.
– Я не идиотка. Я вижу, как ты изменился. Ты не нервничаешь, как раньше, особенно после того, как возвращаешься от нее.
– Лорен перестает говорить и садится в кресло, кладя ногу на ногу, смотря на меня и ожидая ответа.
Что тут скажешь?
Я сам даже не знаю, что происходит. Как я должен объяснить это Лорен?
– После Челси и того, что она мне сделала, - начал я, не глядя на Лорен. Мне не хочется видеть ее глаза, потому что я не хочу увидеть там исходящее от нее осуждение. Она никогда раньше не критиковала меня, мне было бы больно, начни она думать обо мне хуже.
– Измена Челси разрушила меня, Лорен. Притворяясь беременной, пойдя на крайности, чтобы имитировать растущий живот, не разрешая мне прикасаться к себе или сходить с ней на ультразвук… - я прерываюсь, чтобы как-то сохранить самообладание.
– Каким же чертовым идиотом я был, веря в то, что моя жена, будучи на третьем месяце беременности, не желает, чтобы я ходил с ней на ультразвук, потому что она не хочет, чтобы я был с ней в кабинете? Я ее муж и врач, черт побери. Ради бога, я психиатр. А ведь даже и не предполагал, что она обманывает меня.
– Ты просто любил ее, - тихо говорит Лорен.
– Как я мог быть настолько глуп? Знаешь, когда Эйлин спросила меня, хотел ли я детей, я, твою мать, соврал ей, сказав, что я никогда серьезно не задумывался об этом. Как мне рассказать ей, что врач, которому она доверяет преодолеть свои страхи, законченный идиот? Как мне сказать ей, что все, чего я хотел - иметь ребенка? Как рассказать, что моя жена обвела меня вокруг пальца, притворившись беременной, с одной лишь целью - продолжить жить на мои деньги?
– Ты не знал, что задумала Челси. Она никогда до этого не давала тебе повода усомниться в себе. Любовь наделяет всех нас шорами1, Дом.
Мне так стыдно. Милая материнская улыбка Лорен говорит о том, что она умает, что я был не дураком, а просто мужчиной, любящим свою жену.
– Эйлин так чиста, так красива и доверчива, она слишком хороша для меня.
– Между вами огромная разница в возрасте. Это само по себе может иметь последствия, если вы согласитесь продолжать отношения.
– Лорен указывает на одно из общественных табу.
– Уже не говоря о том, что ты ее врач, а она твоя пациентка.
– А это еще одно из основных табу.
– Я знаю, и чесно говоря, я не знаю, сможет ли Эйлин когда-нибудь иметь нормальные отношения.
– Нуу, это вовсе не тебе решать. Ты не можешь решать за нее или говорить ей, что по-твоему мнению нужно ей.
– Нет, не могу, но она еще не готова столкнуться с тем, что я чувствую к ней.
– И что же ты к ней чувствуешь?
– невинно спрашивает Лорен, но я знаю, что она делает. Она заставляет меня увидеть и признать мои чувства к Эйлин. Я полностью отдаю себе отчет в том, что она сейчас манипулирует мной, я и сам занимаюсь тем же.
– Еще слишком рано говорить об этом.
– Правда?
– спрашивает она с притворным удивлением, почти смеясь надо мной.
– Потому что, как я думаю, ты совершенно точно знаешь, чего хочешь, Дом.
– Ей еще предстоит через многое пройти.
– Качаю я головой, запуская пальцы в волосы.
– Вам обоим предстоит пройти долгий путь, но разве оно того не стоит? Тех чувств между вами?
– Хммм, - это все что, я могу сказать и, соглашаясь, качаю головой.
Она встает из кресла.