Почти что сломанная жизнь
Шрифт:
Я стою внутри, восхищаясь чистой красотой ее оперения. Этот цвет такой яркий и захватывающий, что все, что я могу только стоять и восхищаться ее блеском.
Через несколько секунд голубая сойка улетает прочь, а я остаюсь с воодушевляющим образом великолепной птицы, расправляющей свои крылья и свободно улетающей в небо.
Не могу заставить свои ноги двигаться или свой мозг думать о чем-то другом, кроме этой синей сойки. Даже не знаю, как долго я стою перед окном своей спальни просто глядя на то место, где сидела эта птаха.
Не могу вспомнить, видела ли я хоть одну синюю сойку за последние три года.
Или они были здесь все время, в ожидании того момента, когда я замечу и оценю их красоту?
Синяя сойка одарила меня одним мгновением своей утонченности перед тем, как вспомнить о своей свободе и улететь.
Просила ли меня сойка взглянуть на себя и оценить значимость того, что сегодня произошло?
Или это я, расправляющая свои крылья?
Было ли это сегодня моим первым шагом к обретению своей собственной независимости?
Глава 11
Лежа в кровати и пялясь в потолок, позволяю своим мыслям вернуться во вчерашний день. Впервые с того момента, как вернулась из больницы, я открыла дверь и вышла наружу.
И не только вышла, я выбежала наружу.
Я так злилась на шторм и в его лице на весь мир, что не могла еще быстрее отпереть дверь, чтобы выйти на улицу и просто орать на него. Но выйти наружу еще раз, уже не испытывая гнева, смогу ли я сделать это?
Доминик сказал, что хотел бы выпить свой кофе на улице, если конечно, не будет дождя, и прямо сейчас я молюсь, чтобы этот дождь пошел. Но солнце счастливо светит в окно моей спальни, не заботясь о моих желаниях.
Не думаю, что легко смогу выйти на улицу сегодня. Вчера я была без ума от гнева, что сломало мои собственные барьеры, но сегодня… Я не уверена.
Вылезая из постели, я задаюсь вопросом, прилетит ли вчерашняя синяя сойка навестить меня. Я подхожу к подоконнику и просто смотрю в окно. Величественное дерево мягко раскачивается, пока легкий ветерок играет его ветвями.
Я могу сделать это. Я могу разорвать поработившие меня оковы страха и потом двигаться дальше. С помощью Доминика, думаю, у меня получится освободиться.
Надеваю джинсы и кардиган с длинным рукавом, и спускаюсь вниз готовить кофе. Уже почти десять, и я знаю, что скоро появится Доминик. Пока я стою в кухне и смотрю в окно, в горле появляется неприятное ощущение при глотании.
Вчерашний злой дождь закончился. Сегодня небо синее и полно мягких, пушистых, белых облаков, которые свободно плывут на голубом фоне. Они так легко движутся в синеве, позволяя мне свободнее дышать в первый раз за долгий период времени.
Я не совсем уверена, что чувствую при мысли о еще одном выходе на улицу. Это требует какого-то особо сильного вида свободы, чего-то, чего я не испытывала с того дня, как меня выкрали. Это как зажечь свет, и сейчас пришло время дать этой иллюминации вести меня в лучшее, полное надежды, место.
Потягивая свой кофе, я полностью поглощена волшебной тайной облаков. Они говорят со мной; они вопят на меня; они кричат на меня; они успокаивают меня.
Но, когда они злятся на меня, они не дают мне забыть.
Дзынь.
Дзынь, дзынь.
Звонок моего телефона отрывает меня от моего занятия, возвращая в реальность.
– Алло, - говорю я.
– Меня сегодня впустят?
– спрашивает Доминик.
– Ты уже здесь?
– я иду к входной двери.
Выключаю сигнализацию, отпираю тяжелую деревянную дверь и открываю сетчатую дверь. Мы одновременно вешаем трубку.
– Мне было интересно, впустишь ли ты меня. Я стучал несколько минут.
– Прости, глядя в окно, я задумалась, - смотрю вниз и замечаю, что в руках он держит два матерчатых мешочка.
– Что это?
– спрашиваю я, указывая на пакетики.
– Ну, для ланча рановато, но я подумал, что мы могли бы устроить пикник.
Сердце тут же быстрее застучало, желчь поднялась к горлу, и желудок завязался в огромный узел.
– Я…я…я… - едва могу сказать.
Бегом несусь в ванную и вырываю мой утренний кофе. Я сажусь рядом с унитазом, пока сухие спазмы заставляют мой живот сокращаться, причиняя боль.
– Эйлин, - Доминик входит в ванну.
Я гляжу на него и трясу головой «нет», мой уже пустой желудок все еще продолжает сокращаться.
Опустившись на колени, Доминик придерживает мне волосы, а мой живот продолжает свое безжалостное восстание.
– Что случилось, Эйлин?
– спрашивает он, слезы набегают на глаза, но я не позволяю им пролиться.
– Я не могу пойти с тобой на пикник.
– Почему нет?
– Я никуда не могу пойти, Доминик. Я не готова, я слишком, слишком, я… - делаю паузу, чтобы собраться с мыслями.
– Я слишком напугана.
– Я думал, просто пикник у тебя на заднем дворе. Сегодня такой хороший день, и я хотел, чтобы мы посидели на солнышке.
Мой желудок успокаивается, сердцебиение замедляется.
– То есть, мы никуда отсюда не пойдем?
– Нет, Эйлин, - машет головой Доминик.
– Ты еще не готова к этому. Однажды мы обязательно куда-нибудь пойдем, но сегодня я просто хочу, чтобы мы насладились свежим воздухом и ощущением легкого ветерка на нашей коже. И я приготовил сэндвичи, у меня есть и клубника с черникой, и, конечно же, сыр и крекеры, - говорит он, убирая на сторону мои волосы.
– Ты сам все приготовил?
– спрашиваю я, поднимаясь с пола.