Почти непридуманные истории
Шрифт:
Любой солдат Альянса, будь то штурмовик или инженер, в первую очередь – солдат. А это означает каждодневные тренировки и практики. Березкин отлично стрелял из всего, что поражало противника на дистанции, но курс космопеха не включает владение боевым молотом, технику применения которого Серафиму пришлось осваивать практически заново. Этот молот сильно напоминал старый отцовский, что нашли с ним в деревне на пепелище кузницы, в далеком-далеком детстве. Только этот имел вкрапления серебра и богато инкрустированную рукоять.
Мышцы ныли от изнеможения, ноги отказывались передвигаться, но сердце звало в путь. А глаза искали ее, голубоглазую спасительницу. Отчаявшись найти ее с земли, Березкин начал отработку летного мастерства наездников на грифонах согласно всем
Полет на грифоне требует большой практики; управлять этим зверем почти невозможно, наездник должен задать цель или отдать приказ, но как до нее добраться или осуществить, решает сам грифон. Издревле существовала целая система голосовых команд, целый язык общения с грифонами. И вписать в него что-то новое было задачей архитрудной. Но Молния так хотела угодить своему наезднику, что выполняла все головокружительные пируэты. А вот с запоминанием новых команд дело было сложнее, требовались многократные повторы.
Серафим кучу времени тратил на полеты. Чародейка всегда была рядом. В такие полеты доспехов не надевали. Но приторачивали к животным большие вьюки с песком. Грифон волшебницы был могучим самцом, он сильно проигрывал Молнии в маневренности, но на земле и в бою ему не было равных. Грюнт мог одним прыжком перемахнуть средний сарай. А клюв перерубал небольшой березовый ствол, как тростинку. Распорядок был прост: два-три часа летных упражнений и час-полтора – работа на земле.
А война шла своим чередом. Армия свинолюдов заняла подступы к крепости святости, бастиону, прикрывающему путь к Священным залам. Старый форпост и оплот некогда могучих магов все еще был внушительным укреплением на пути Альянса. Передовые отряды начали прощупывать боем силы противника, но до полномасштабных баталий дело не доходило.
* * *
Шатер походного вождя теперь принадлежал ей. Здесь все напоминало о дяде, и от этого становилось еще больнее. Войлок этого шатра прошел вместе с хозяином не один поход и пережил не одну войну. Огонь этого очага сотни раз согревал Авишай в студеные зимы. Она всегда любила бывать тут. Помнила каждую закорючку на узорах обережных заклятий. Отца она не помнила совсем. Огнерук заменил ей его. Учил рубить топором и ездить на варге. Мать, верховная жрица бога огня, была вечно занята. Орда съедала все ее время. Но и она часто сидела у этого огня, рассказывая совсем еще юной девочке сказания и мифы ее народа, и учила языку отца, и это были самые теплые воспоминания детства.
Авишай села на корточки у очага, обняв колени. Теперь из всех родных у нее остался лишь старший брат, брутальность которого не позволяла опускаться до «телячьих» нежностей. Воин должен быть суров. Но Огнерук умудрялся при всем при этом окружить Авишай почти отеческой заботой. Про отца она знала только, что он был могущественен и не был орком. Может быть, поэтому она и не владела магией огня, а следовательно, ей никогда не надеть венец своей матери и не взять посох дяди. Единственный открытый для нее путь был путь топора. Лекари никогда не были в почете в Орде, тем более и лечить-то у Авишай получалось далеко не всегда. Только когда эмоции зашкаливали и в памяти всплывали давно забытые слова языка, на котором говорил отец, причем случалось это зачастую непроизвольно.
Девушка ворошила кочергой огненно-красные угли. Жар пламени позволял отвлечься от забот, но не в этот раз. Облик улыбающегося палача ее народа, из раны которого она изгнала яд проклятой зодчим теней мантикоры, снова и снова врывался в ее мысли. Подлый убийца, но взгляд его митрилово-серых глаз бросал в дрожь. Октар никогда не смотрел на нее с такой страстью. Именно страстью, а не похотью. И ей, новому вождю клана Северных волков, обрученной невесте гордого Октара, повелителя пустошей, очень хотелось испытать этот взгляд снова. Она ненавидела себя за это, но ничего не могла с этим поделать. И от этого делалось еще хуже. Раздумье прервал посыльный.
–Авишай, разведчики Октара попали в засаду у Бастиона святости. Урубако был с ними.
Схватив топор, оркша вылетела из шатра.
Спустя пару мгновений стая мчалась к Бастиону.
* * *
Добившись принятия Молнией основных боевых маневров воздушного боя, Серафим решил отработать удержание строя. Грифоны неслись во весь опор. Молния петляла и вращалась. Анаси пыталась удержать Грюнта на ее хвосте. Воздушные потоки развевали волосы северянки по нежным плечам. Без доспехов и кольчуги она выглядела божественно. Глубокое декольте обнажало упругую грудь и нежную шею наследницы Трумвольда. Разгоряченные погоней наездники отошли от лагеря на довольно приличное расстояние. Настолько приличное, что вернуться без передышки грифоны уже не могли. Почти на бреющем полете грифоны начали облетать лес, выискивая место для посадки и отдыха. Но звон стали прервал их полет. На проплешине в лесной чаще отряд орков – скорее всего разведчики – принял неравный бой с прайдом верблюдов. Свиноподобные твари прислуживали Темным. Закованные с ног до головы в броню и вооруженные тяжелыми палицами и длинными копьями, они теснили орков к густым зарослям малины, пытаясь лишить орков пространства для маневра. Запел рожок, взывая о помощи.
– Без доспехов мы легкая добыча, сир.
Анаси взглянула в глаза своему лидеру, пытаясь отговорить его от безумного поступка.
– Враг моего врага – мой друг. Не так ли?
– Ваша правда, милорд. Но встревать в стычку разведчиков…
–Позволив им расправиться с орками, мы ослабим себя и, следовательно, усилим противника.
– Сир, атакуем в лоб?
–Давайте с воздуха. Попробуем сбить с тварей боевой пыл. Идем низко, как сможем.
Лидер орков Урубако, знал толк в затяжных стычках с превосходящими силами врага, он разбил отряд на две части. Первые держали фронт, вторая часть восстанавливала дыхание. Густой малинник не давал свинтусам зайти с фланга и запечатать кольцо. Но тот же малинник загонял разведчиков в естественный мешок, единственный выход из которого контролировали приспешники Зодчего теней. Пользуясь трехкратным численным перевесом, свинолюды наступали, тесня орочий дозор.
Тяжелое копье пронзило грудь молодого орка. Тот рухнул замертво. Томагавк Уру раскроил рыло копейщика – корчась в агонии, свинолюд упал рядом с поверженным орком.
– Не отступать! – рев Урубако сомкнул ряды разведчиков.
В этот момент две тени промелькнули над головами орков и устремились к свинтусам. Грифоны, схватив добычу, резко ушли на подъем, раздирая мощными клювами вырванных из строя воинов. Остатки кровавыми ошметками шлепнулись на землю. Грифоны, развернувшись, пошли на второй заход. Животный страх сделал свое дело. Свинолюды залегли, вжавшись в нескошенную траву лесной поляны. Заклятие обледенения накрыло весь авангард приспешников тьмы. Апраксис, следовавший за грифоном принцессы, посадил Молнию прямо посреди обледеневших фигур. Молот крошил замерзшую плоть, как стекло. Молния не отставала. В какие-то мгновения они с наездником расколотили почти полсотни свинолюдов. Орки оторопели, не веря в происходящее. Воевода послал в бой очередной косяк свинтусов. Молния за спиной рыцаря расправила величественные крылья и заклокотала. Серафим поднял молот. Но Анаси успела раньше: острые, как бритвы, осколки льда рванулись навстречу очередной волне атакующих. Кровь хлестала из ран, но клин не остановился. Перескочив через павших, они продолжили бег. Уру снял с плеча боевой рожок, протянул его стоявшему рядом товарищу.