Почти вся жизнь
Шрифт:
Черняев находился в том легком, беззаботном настроении, которое бывает после удачного боя. Стоянка в шахтерском городке была очень заманчива. Весьма кстати набраться новых сил. Сейчас Черняеву казалось, что все разделяют его настроение — и командир полка, и бойцы, и молодая женщина, посадившая на плечи мальчугана, который смотрел на Черняева широко раскрытыми глазами, и старушка, крепко обнявшая его.
И от всего этого и от прозрачного осеннего утра на душе было легко и по-праздничному прибранно.
Начались хлопоты по устройству.
«Молодец, Лешка!» — мысленно похвалил Черняев своего ординарца. Час спустя, приодевшись, он отправился в клуб.
Огромный сарай был убран вереском. На стенах висели портреты героев. На скамьях, наспех сколоченных за сегодняшний день, разместились артиллеристы и их гости. Черняева выбрали в президиум, и оттуда он внимательно рассматривал знакомые и незнакомые лица.
Во втором ряду сидела девушка лет девятнадцати и, не отрываясь, наблюдала за командиром полка. Черняев заметил ее неудобную позу. Руки она сжала ладонь в ладонь, а голову откинула назад.
Когда командир полка предоставил слово Черняеву, девушка сразу же перевела взгляд, но не изменила своей напряженной позы, и Черняеву самому как-то стало неудобно. Он споткнулся на первом же слове и решил больше не смотреть в зал. Но и не глядя на девушку, он чувствовал ее взгляд, и это мешало ему говорить уверенно. Он быстро закончил выступление и, очень недовольный собой, сел. Раздались аплодисменты. Черняев искоса взглянул на девушку во втором ряду, — она тоже аплодировала.
Но едва только полковник объявил: «Ответное слово имеет товарищ Комарова», — как девушка снова стиснула руки ладонь в ладонь и откинула голову назад.
Комарова, пожилая женщина с нездоровым, отечным лицом, вышла на трибуну и, не глядя ни на кого, тихо сказала:
— Вот я и снова стала «товарищ Комарова», — и заплакала.
Ларионов, волнуясь, подал ей стакан воды. Черняев встал, чтобы помочь, но, сам того не желая, смотрел не на Комарову, а на девушку, сидевшую во втором ряду.
Начался концерт полковой самодеятельности. Несмотря на то что концерт шел с большим успехом и лучшими исполнителями были люди его дивизиона, Черняев хмурился. Настроение, с которым он пришел сюда, испортилось. Он ругал себя за неудачное выступление, за то, что не сумел помочь Комаровой, а главное, за то, что не мог снова вернуть прежнее настроение.
После концерта убрали скамейки и освободили место для танцев. К Черняеву подошел его ординарец.
— Товарищ майор, — сказал он тихо, — беленькую зовут Валей. Она из Стрельны, окончила семилетку. При немцах работала судомойкой.
— Чистый вздор! — сказал Черняев раздраженно. Лешка опешил. И в это время оркестр заиграл вальс.
«Кто его просил собирать сведения? Зачем это?» — мысленно негодовал Черняев.
— Я ухожу, — сказал
Валя кивнула головой, Черняев нахмурился и осторожно взял ее за талию.
Они танцевали молча. Но Валя, казалось, не замечала, что Черняев молчит, и улыбалась так, словно он ей рассказывал что-то очень интересное.
— Вас зовут Валей? — спросил наконец Черняев.
— Почему вы знаете?
Черняев вздохнул:
— Да уж знаю. Вы меня извините, Валя, я, кажется, наступил вам на ногу.
Она ничего не ответила и снова улыбнулась, и эта улыбка сказала Черняеву: «Нет, нет, все хорошо, я очень счастлива».
Кончился вальс, и сразу же к ним подошел командир полка. Полковник всегда был любезен с девушками.
«Конечно, сейчас он пригласит ее танцевать», — с непонятной для самого себя неприязнью подумал Черняев. Действительно, командир полка поклонился Вале, и та, улыбнувшись, положила руку на его плечо.
— Вы бы шли домой, товарищ майор, — услышал Черняев голос Болышева. — Если нездоровится, надо отдохнуть, а за порядок не беспокойтесь.
— Отлично, — сказал Черняев, — отлично…
Дома он захлопнул окно и, еще раз сказав «отлично», лег на свою койку и закурил папиросу.
Черняев очень устал за день, и сон почти сразу же подхватил его. Все события дня: марш, устройство на новом месте, неудачное выступление, концерт самодеятельности — все это закружилось вместе и поплыло.
«Надо потушить папиросу», — сквозь сон подумал Черняев. Светловолосая девушка положила ему руку на плечо.
«Я знаю, — сказал Черняев, — вас зовут Валя, мне Лешка сказал».
Она улыбнулась…
2
Утром командир полка вызвал к себе Черняева.
— Делаю вам замечание, майор.
— Слушаюсь, товарищ полковник.
— «Слушаюсь, слушаюсь», — сказал Ларионов раздраженно. — Как, по-вашему, ваших дам я должен развлекать?
— Товарищ полковник… — начал Черняев, но Ларионов перебил его:
— Почему вчера раньше всех ушли из клуба?
— Нездоровилось, товарищ полковник.
— И бросили свою даму?
— Товарищ полковник, когда я уходил, вы же танцевали с ней.
— Надо было обождать, — упрямо сказал Ларионов.
— Зачем, товарищ полковник? — спросил Черняев, осмелев.
— Затем, чтобы девушка не могла подумать, что майору Черняеву с ней скучно. Ясно?
— Она этого не подумала, — сказал Черняев.
Ларионов взглянул на него с удивлением.
— У меня все, — сказал он. — Можете идти.
В полку был хозяйственный день, старшие офицеры были свободны. Черняев после обхода батареи отправился осматривать местность. Перейдя узкоколейку и миновав редкий сосновый лесок, он вышел к побережью.