Почтовый круг
Шрифт:
— Это, к сожалению, все, что я сейчас могу для тебя сделать.
Ничего такого Сорокин не сказал, но с меня он точно половину ноши снял, и хотя с квартирой все оставалось по-прежнему, управдом уже не казался страшным. Теперь я был не один, а это сейчас значило многое.
В коридоре увидел второго пилота Игоря Бумажкина, с которым вместе заканчивали летное училище. Он прикреплял к стене лист бумаги. На листе нарисованы хоккейные ворота и чем-то похожая на самолетное колесо шайба. В конце зимы в аэропорту проводилось
С Игорем мы познакомились на медицинской комиссии и с тех пор не расставались. Вместе ходили на каток, играли в хоккей, наши кровати стояли рядом. Мы не могли друг без друга, и при распределении Игорь попросился в Иркутск, хотя у него было направление в Белоруссию.
— Иди сюда, — махнул рукой Игорь, — вот кстати. Завтра играем с технарями.
Бумажкин улыбнулся, протянул мне широкую ладонь. От него пахло рыбой, он только что прилетел с Байкала. Лицо у Игоря было красное: солнце, еще несильное у земли, на высоте, через стекло кабины, успело опалить кожу. Игорь выше меня на целую голову, комбинезон на нем, шутили летчики, сшит меркой на индийского слона.
— Не могу, — вздохнул я. — Нет времени.
— Ты что! Без тебя обязательно проиграем.
— Я ребятишек привез с собой.
— А-а, — сочувственно протянул Игорь. — Куда ты их, в интернат?
Мне стало даже забавно. Оказывается, мысли у многих работают одинаково, на короткое замыкание, и, наверное, случись такое с другим, я бы сказал то же самое.
— Нет, будут жить со мной. Без меня они, как цыплята без курицы.
— Что верно, то верно, — глубокомысленно протянул Бумажкин. — Пусть Сорокин квартиру выделяет. Я с ним сейчас же поговорю.
— Уже без тебя решили, кому дать, кому нет, — сказал подошедший Добрецов.
Игорь не ответил, только прищурился, молча достал из портфеля гигиенический пакет, набитый омулем, протянул мне.
— Возьми ребятишкам. А вечером я заскочу к тебе. Ты все там же, у Мироновны?
— Пока у нее.
— Ожогин прописку дал?
Осенью мы ходили к управдому вместе, жил он с Бумажкиным в одном доме, но ничего у нас не получилось.
— Какой там! Жить не разрешает, дом-то под снос.
— Чего он, не понимает? — воскликнул Бумажкин. — На дворе зима.
— Ты как пустая бочка — шуму много, а толку мало, — едко сказал Добрецов. — Орать все мастера, а вот помочь — никого не найдешь. — Он повернулся ко мне, спросил деловито:
— Ты с управдомом разговаривал?
— Его я не видел. Передала хозяйка. Сегодня сам к нему пойду, мне терять нечего.
— Конечно, надо его тряхнуть, — сказал Добрецов. — Нет такого закона, чтоб зимой выселяли. И я с тобой схожу.
— Давай прямо сейчас, — повеселел я, — пока он на работе.
В предместье мы приехали поздно. Быстро темнело. Редкие
Вера с Костей сидели в комнате, не зажигая света. Мне даже показалось, пока я ездил в аэропорт, они не стронулись с места. Так обычно сидят на вокзале в ожидании поезда.
Лешка зашел следом, включил свет. Ребятишки испуганно посмотрели на него, но затем, разглядев на шапке летную кокарду, повеселели, точно кто-то сдернул с лиц занавеску.
— Вы хоть поели? — спросил я, снимая куртку.
— Нет. Тебя ждали, — ответила Вера. — Я керогаз включать не умею.
Она поднялась и, торопливо поправив платье, выскользнула на кухню, загремела там кастрюлями.
«Вот и оставь одних, — подумал я, — будете здесь по углам жаться. — Мне стало горько и обидно. — Почему они такие: с голоду помирать будут, не попросят. Вот Борька, так тот нигде не пропадет, не дадут, так сам возьмет». Я разжег керогаз, Вера тотчас же поставила кастрюлю с картошкой.
— Степан, а Степан! — с какой-то особой, еще неизвестной досель интонацией позвала из своей комнаты Зинаида Мироновна. — Разговор есть.
Сияя лицом, она появилась на пороге и неожиданно резко осеклась, увидев Добрецова. Еще некоторое время губы у нее продолжали шевелиться. Костя быстро подставил табуретку, но хозяйка не села, взгляд ее торопливо перебегал с Добрецова на меня и обратно.
— Ну как съездил, что сказали? — полюбопытствовала она.
Щеки у нее напряглись, застыли в ожидании, хотя чувствовалось, она уже знает: квартиру мне не дали, а спрашивает так, чтобы подтвердить свою догадку.
— Осенью дом сдавать будут, пообещали…
Зинаиду Мироновну мой ответ чем-то удовлетворил, она успокоилась, коротко вздохнула:
— Плохо сейчас с квартирами. Строят, строят, а все не хватает. Сейчас каждый хочет жить отдельно. Это раньше было, где родители, там и дети.
Хозяйка вопросительно посмотрела на Добрецова. Еще не определив, с какой целью он здесь, она не знала, как вести себя дальше. Лешка понял ее, важно сдвинул брови:
— Я командир Степана. Вот пришел посмотреть, как он тут у вас устроился.
— Смотрите! — Хозяйка глазами поманила меня на кухню, но не остановилась, прошла к себе в комнату.
— Зинаида Мироновна, мы будем платить больше. Нам только до лета протянуть. Вы сами понимаете, ребятишки уже ходят в школу…
— Да погоди ты, куда торопиться! — остановила меня Мироновна и, понизив голос, доверительно зашептала. — Тут Валентина приходила, у нее сегодня день рождения. Приглашала тебя. Хочет с тобой насчет квартиры поговорить. И товарища можешь с собой взять.