Под акацией Запада

Жак Кристиан

Змея выпрямилась и укусила его в шею. От боли и волнения моряк потерял сознание. Подумав, что путь свободен, Шерит побежала к садику.

— Нет! — закричала застигнутая врасплох Лотос. Вторая кобра, самка, укусила женщину за поясницу, когда та переступила порог своего дома. Прерывисто дыша, Шерит ползла, царапая ногтями землю, потом затихла. В это время змея медленно возвращалась к своему самцу.

— Мы не можем спасти их, — с сожалением сказала Лотос.

— Они обкрадывали страну, — напомнил Сетау, — и суд богов не будет к ним снисходителен.

Потрясенный

Сетау сел:

— Амени… Амени, вор и взяточник.

Глава 26

Последнее письмо императора Хаттусили было шедевром дипломатии. Рамзес внимательно прочел его несколько раз и тем не менее ему не удалось прийти к определенному выводу. Император хотел мира или войны? Желал ли он еще выдать замуж за Рамзеса свою дочь или просто скрывал свое оскорбленное достоинство?

— Что ты об этом думаешь, Амени?

Носитель сандалий и личный писец царя выглядел осунувшимся и похудевшим, несмотря на большое количество поедаемой им в течение дня пищи. После тщательного обследования лекарь Неферет сказала ему, что не обнаружила у него серьезной болезни, но он должен меньше переутомляться.

— Нам не хватает Аша, он бы смог правильно понять это письмо.

— А твое мнение?

— Я думаю, что Хаттусили открывает тебе дверь. Твой праздник возрождения начинается завтра. Магия даст тебе ответ.

— Я счастлив пойти на встречу с богами и богинями.

— Ка великолепно все устроил, — заметил Амени, — всего будет вдоволь. Что касается Сетау, он положил конец организованному грабежу. Найденные предметы уже в Пи-Рамзесе.

— А виновные?

— Они погибли в результате несчастного случая. Их дело будет рассмотрено судом визиря, который выскажется за возможное уничтожение их имен в официальных документах.

— Я удаляюсь до зари.

— Пусть ка озарит тебя, чтобы ты порадовал Египет.

Летняя ночь, теплая и светлая, подходила к концу. Как большинство египтян, Рамзес решил спать под открытым небом на террасе дворца. Лежа на простой циновке, он смотрел на небо, где сверкали души фараонов, ставшие светом. Ось Вселенной проходила через Полярную звезду, вокруг которой располагались вне пространства и времени бессмертные звезды. Начиная с эпохи пирамид, мысли мудрецов записывались на небе.

В пятьдесят пять лет после тридцати трех лет царствования Рамзес, останавливая течение времени, спрашивал самого себя о своих деяниях. Он продолжал идти вперед, преодолевая препятствия и отодвигая пределы невозможного. Хотя Рамзес был полон энергии и желания действовать, он больше не смотрел на мир, подобно барану, бросающемуся вперед, выставив рога, не заботясь о тех, кто следовал за ним. Царствовать над Египтом не означало навязывать ему законы человека, но дать ему почувствовать дыхание Маат, и сделать это призван Фараон. Когда Рамзес был молодым царем, он надеялся изменить умонастроения, увлечь за собой все общество, навсегда освободить его от мелочности и низости, расширить душу людей. С приходом опыта мечта растаяла, как утренний туман. Люди останутся всего лишь людьми, склонными к лжи и злу. Ни наука, ни религия, ни политика не изменят их природы. Только правосудие и Закон Маат способны устранить хаос.

Рамзес старался править так, как учил его отец, Фараон Сети. Его желание быть великим фараоном, отмечающим своей печатью судьбу Двух Земель, больше ничего не значило. Познав счастье, оказавшись на вершине власти, у него была только одна цель: служить.

Сетау был уже пьян, но продолжал пить вино оазисов. Ноги его не слушались, шатаясь и падая, он метался по комнате и кричал:

— Не спи, Лотос! Сейчас не время отдыхать… Нужно все обдумать и что-то решить.

— Ты часами повторяешь одну и ту же фразу!

— Лучше бы ты меня послушала, я говорю серьезно… Ты и я, мы знаем. Мы знаем, что Амени вор и взяточник. Я ненавижу этого тщедушного писаришку, я его проклинаю, я хотел бы увидеть, как боги обрекут его на муки… Но он мой друг и друг Рамзеса. И пока мы будем хранить молчание, его не осудят за кражу.

— Не связана ли эта кража с заговором против Рамзеса?

— Нужно все обдумать и решить… Если я пойду к царю… Нет, это невозможно. Он готовится к празднику возрождения. Я не могу испортить ему настроение. Если я пойду к визирю… Он арестует Амени! Ну скажи же что-нибудь!

— Поспи немного, сон хороший советчик, потом будет легче думаться!

— Думать недостаточно, необходимо что-то предпринять! А для этого не нужно спать. Амени… Что ты сделал, Амени!

— Наконец, хороший вопрос, — заметила Лотос.

Неподвижный, словно статуя, несмотря на дрожащие руки, Сетау вопрошающе посмотрел на нубийку.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Прежде чем терзать свою душу, спроси себя, о чем действительно думал Амени.

— Но это же ясно, потому что капитан баржи признался. Налицо торговля краденым, и придумывал все это Амени. Мой друг Амени.

Серраманна спал один. На исходе утомительного дня, в течение которого он тщательно проверял, как обеспечена безопасность вокруг храма возрождения, он свалился в постель словно подкошенный, даже не думая воспользоваться восхитительным телом своей последней любовницы, молодой сирийки, гибкой как тростник.

Его разбудили крики.

С большим трудом освободившись от сна, гигант сард, брызнув в лицо водой, потянулся и устремился в коридор, где его управляющий сражался с пьяным Сетау.

— Нужно немедленно провести расследование!

Серраманна оттолкнул управляющего, схватил Сетау за шиворот, затащил в комнату и вылил ему на голову холодную воду.

— Что это такое?

— Вода. Ты, должно быть, на какое-то время забыл о ее существовании.

Сетау упал на кровать:

— Ты мне нужен.

— Кто новая жертва твоих чертовых змей?

— Необходимо расследование.

— Расследование, в связи с чем?

Сетау мгновение колебался, потом выпалил: