Под акацией Запада
Шрифт:
— Ты не считаешь, что твое упорство напрасно? Урхи-Тешшуб богат. Зачем ему красть кинжал Хаттусили?
— Для того, чтобы навредить Рамзесу.
— Сейчас любой конфликт с хеттами недопустим. Главное — расследовать убийство Аша. Ты узнал еще что-нибудь?
— Еще нет.
— Рамзес требует найти преступника.
— Это преступление и похищение кинжала… Все связано. Если со мной что-нибудь случится, подозревай Урхи-Тешшуба.
— Если с тобой что-нибудь случится… Что ты имеешь в виду?
— Чтобы найти убийцу, я должен отправиться к ливийцам. Риск велик. Стоит мне прикоснуться к правде — и они уничтожат меня.
— Ты начальник личной охраны Рамзеса! Никто не посмеет тебе навредить.
— Они не остановились перед убийством верховного сановника Фараона и его друга.
— Нет ли более безопасного средства?
— Боюсь, что нет, Амени.
В самом центре Ливийской пустыни, вдали от оазисов, палатка Малфи охранялась верными людьми. Вождь пил молоко и ел финики. Он не употреблял ни вина, ни пива, считая их напитками злых духов, потому что они затуманивали мысли.
Личная охрана Малфи состояла из уроженцев его деревни, которые без его помощи умерли бы от голода. Досыта накормленные, прилично одетые, вооруженные пиками, мечами, луками, выбиравшие женщин, которые им нравились, они считали Малфи воплощением духа пустыни. Разве он не обладал быстротой пантеры, разве не был ловок и хитер?
— Господин, драка! — позвал его водонос.
Малфи медленно встал и вышел из палатки. Это был невысокий, коренастый человек с широким лицом, на голове которого красовался белый тюрбан.
В разгар полудня в учебном лагере тренировались пятьдесят воинов, нападавших друг на друга с холодным оружием в руках. Малфи нравилась жизнь, полная опасностей. Только те, кто обладали настоящим характером воина, выходили победителями из суровых испытаний.
Ливийцу предстояло пережить большие испытания, соответствующие грандиозности его замысла: уничтожить Рамзеса. Малфи постоянно думал о поколениях униженных фараонами ливийских вождей; военные столкновения с египтянами тянулись веками, храбрые, но разрозненные племена пустыни терпели поражения.
Офир, старший брат Малфи, став хеттским шпионом и используя черную магию, решил навредить Фараону, заплатив за это жизнью. Малфи поклялся отомстить за него. Постепенно он объединял ливийские племена, рано или поздно он станет их неоспоримым вождем.
Встреча с хеттом Урхи-Тешшубом придала ему уверенности в том, что он сумеет достичь своей цели. С таким союзником победа становилась реальностью. Малфи сотрет века позора и обмана из памяти ливийцев.
Необычайно агрессивный коренастый воин, увлекшись и забыв, что это учебный бой, начал наносить смертельные удары своим противникам, вооруженным копьями. Когда Малфи подошел к нему, воин презрительно раздавил ногой голову одного из побежденных.
Вождь вытащил кинжал, спрятанный в тунике, и всадил его в затылок коренастого воина.
Поединки сразу же прекратились. Все повернулись к Малфи.
— Продолжайте тренироваться, но сохраняйте контроль над собой, — приказал ливиец, — и помните, что враг может возникнуть отовсюду.
Глава 22
Увидеть большой приемный зал во дворе Пи-Рамзеса было большим потрясением. Даже придворные, привыкшие подниматься по величественной лестнице, украшенной изображениями врагов, поверженных и подчиненных Фараоном Закону Маат, всякий раз переживали глубокое волнение. Вокруг парадной двери в углублениях овальной формы, символизирующих окружность космоса, были вписаны титулы Рамзеса, повелителя Двух Земель.
Большие приемы, на которые приглашался весь двор, были редкими. Только исключительные события, касавшиеся будущего Египта, побуждали Рамзеса обращаться к всей знати страны.
Царила тревога. Если верить слухам, хеттский император продолжал угрожать войной. Разве Рамзес не оскорбил Хаттусили, отказавшись жениться на его дочери? Запоздалое согласие Фараона не смягчило оскорбления.
Пол огромного зала был покрыт плитками из разноцветной глазури, украшенный декоративным орнаментом, на котором были изображены цветущие сады, утки, плавающие в зеленовато-голубом пруду, и рыбы, снующие между белыми лотосами.
Жрецы, писцы, сановники, наместники провинций, ответственные за приношения, хранители секретов и знатные дамы любовались прекрасными картинами на стенах зала, где летали удоды, колибри, ласточки, синицы, соловьи и зимородки, а также очаровательными фризами с цветочным орнаментом, где благоухали маки, лотосы, маргаритки и васильки.
Воцарилась тишина, когда Рамзес поднимался по лестнице, ведущей к трону, последняя ступень которого была украшена львом, повергнувшим врага, вышедшего из мрака, беспорядка, непрерывно пытавшегося разрушить гармонию Маат.
Увенчанный двойной бело-красной короной, символизирующей союз Верхнего и Нижнего Египта, украшенной уреем, символом власти Фараонов, царь держал в правой руке скипетр «магию», похожий на пастуший посох. Как пастух, собиравший животных и приводивший обратно отбившихся от стада, так и Фараон соединял рассеянную энергию. Казалось, что от золотого фартука Рамзеса исходили лучи света. На несколько секунд взгляд Фараона задержался на изображении возвышенного лица задумавшейся молодой женщины, сидевшей у розовых кустов. Не вспоминал ли он Нефертари, красота которой так долго озаряла царствование Рамзеса Великого?
Но Фараон не имел права предаваться воспоминаниям в данную минуту, позволив тоске поселиться в его сердце, корабль государства продвигался вперед и требовал управления.
— Я собрал вас, чтобы сообщить о важных событиях. Повсюду распространяются глупые слухи, и я желаю восстановить правду.
Амени с другими писцами стоял в последнем ряду, как если бы занимал второстепенный пост, так он лучше узнает мнение присутствующих. Серраманна, наоборот, наблюдал за первым рядом, чтобы вмешаться при появлении опасности. Что касается Сетау, он занял место слева от наместника Нубии среди самых видных сановников, многие из которых поглядывали на Лотос, одетую в розовое платье с глубоким вырезом.