Под крышами Парижа
Шрифт:
Выпить нам предлагают немедля… женщина, похоже, соображает, до чего нам это не повредит. Оставляет нас сидеть на кушетке, а сама выходит принести нам выпивку.
Ни Артур, ни я не можем вымолвить ни слова. Глядим друг на друга и не смеемся, потом осматриваемся. Кое-какая мебель, вроде кушетки, полного размера… а многое другое либо сделано специально, либо урезано.
Кварта шотландского виски, которую она приносит, чуть ли не с нее саму ростом. В четвертый или пятый раз Артур объясняет, как ему случилось найти сумочку… больше ничего для беседы он придумать не может, и всякий раз, как он рассказывает эту историю, нас благодарят и заставляют себя чувствовать
В правилах о таких ситуациях ничего нету. О чем, во имя Иисуса, вообще можно разговаривать с карлицей? Очевидно, им наверняка есть что сказать, но карлица же… мля, эти маленькие люди живут в совершенно чуждом мире. Уж лучше б мы и не приходили….
А она еще и хорошенькая. По крайней мере, хорошенькая для карлицы. Да и не выглядит так уж малышово, как большинство…. Скорее – крохотная копия обычной женщины. У нее хорошие ноги, жопку вполне назовешь пикантной, а буфера у нее…. Полагаю, можно было бы сказать, что они для ее габаритов велики. Взгляд на Артура подсказывает, что он тоже все это учел…. Виски неплох, и мне становится лучше. Я принимаю еще стакан.
Десять минут спустя она уже строит нам глазки…. Расспросила нас о себе, чем мы занимаемся и т. д., и нам сообщили, что сейчас она отдыхает между цирковыми гастролями. Всё – этим высоким, тонким, довольно приятным голоском напоминает мне какую-то птичку. Я подаю Артуру знак – нечего тут застревать, – и мы сматываемся как можем быстро, не нарушая приличий. Не будем ли мы любезны как-нибудь зайти еще, говорит она, когда мы уже уходим. Ее зовут Шарлотт…. Шарлотт….
Мы с Артуром шагаем напрямик в ближайшее кафе. Артура распирает от сотни вопросов, даже не знаю, себе или мне он их задает… как бы то ни было, ответов на них нет. А у них волосы, как у обыкновенных женщин, хочется ему знать, а пёзды у них большие, как с ними вообще ебаться? Он потирает руки. Ей-богу, если б ему только хватило наглости вернуться туда и все выяснить…. она ж не прочь была, правда, Алф? Она была готова лечь в койку, правда, Алф?
Мы долго сидим за столиком, блюдечки копятся стопкой. Я все пытаюсь вообразить, какова она в постели, как эти крохотные пальчики играют с твоим болтом и все прочее, и заголовок все плещет и плещет у меня в мозгу струйкой воды. Весь день с эльфом….
Ко мне заходит повидаться Лапуся, потому что уезжает… покидает Париж, и, быть может, навсегда. Не с кем-нибудь – со своим американцем. Они с Генри достигли некой договоренности…. Я не могу выяснить, женятся они или нет, но, судя по всему, женятся. Будучи личностью весьма практичной, Генри пришел к заключению, что Лапуся под боком – недорогая разновидность страховки против любых неприятностей, какие иначе могут возникнуть из его тяготения к людям вроде Питера. Он везет ее в Лондон, а оттуда, вероятно, в Америку.
Лапуся рассказывает мне это, сидя у меня на кровати, пока я добриваюсь, потому что пришла она довольно рано. Что я об этом думаю, желает знать она? Я пытаюсь сообразить, что я об этом думаю, но тут требуется слишком много усилий.
Чуть помолчав, Лапуся просит, слишком уж ненавязчиво, адрес Анны… ей бы хотелось попрощаться. Я делаю вид, будто не знаю его, Анна слишком часто переезжает. Вот же пизда! Если б она взяла и прямо сказала, что хочет поиграть с Анной в голову-к-хвостику, я ей адрес, может, и дал бы.
Лапуся идет со мной завтракать. Сегодня утром обслуживание примечательно лучше…. вот еще дополнительная ценность такой приятной взорам пизды, как Лапуся. Но аппетита у меня нет. Лапуся красивая, и в постель я ее укладывал, а теперь
На улице мы встречаем Карла. Увязавшись за нами, он весьма уныл. Я сегодня должен появиться в конторе, это день получки. У дверей передаю ему Лапусю, думая, что, вероятно, никогда больше ее не увижу, но через полчаса спускаюсь по лестнице, а она ждет меня в фойе. Карла бросила и теперь хочет проводить меня домой.
Она говорит о Париже. Теперь, уезжая отсюда, она считает, что и я должен уехать. В Нью-Йорк, Берлин, быть может. Одно из явлений этого места – в том, что оно вынуждает всех, кто отсюда уезжает, верить, будто все, кто остается, попросту растрачивают понапрасну души и саму суть свою. Общее мнение таково, что в Париже можно добиться успеха, но обналичить этот успех выйдет лишь где-то в другом месте.
Лапуся по-прежнему пытается убедить меня уехать из Парижа, когда мы добираемся до моей фатеры. Но как только мы внутри, дверь за нами заперта и нас ожидает постель, ее песенка забыта. Она со мною поднялась сюда, чтобы я ее завалил, и это отнюдь не шутка. Едва я захлопнул дверь, как она кинулась мне в объятья, стала о меня тереться и нащупывать Джона Четверга. Прямо здесь, не сделав в квартиру и двух шагов, я начинаю ее раздевать.
На ней нет штанишек… Это я обнаруживаю первым делом. Что хотите говорите о спрятанных сластях; мне же нравится, когда всё наружу, всё там, где рукой потрогать можно когда хочется, без всяких шнуровок, ремешков и завязок. Щупая ее, я подымаю на ней платье, пока не оголяется жопа, да и вид спереди не становится до крайности интересным. Затем, хоть она и только что запустила пальцы мне в ширинку, я отстраняюсь – хорошенько к ней приглядеться.
Она стоит, прикованная к месту, задрав платье, показывая мне, из чего сделаны маленькие девочки. Розовая, с волосками, сладко пахнет перед нами, как мы в детстве говорили… Лишь глаза у Лапуси чуть движутся. Она бросает взгляд на свою фигу, затем – на конюшню Джона Ч. Наконец она как-то подтыкает на себе платье и вышагивает по комнате взад-вперед, словно какая-нибудь сучка на конкурсе красоты, какую нигде больше и не увидишь, только в кинохронике. Голая жопка, голая пизда, живописный живот… Да, тут есть на что поглядеть, и она это вдобавок знает. Среди прочего, Лапуся необычайная еще и из-за этого…. ей известно, до чего она роскошная на вид пизда, однако с этой своей мандой между ног не скупится.
Неудивительно, что Карл с ума сходил. Тут любой сойдет, коль рядом такая пизда, а ее никогда не можешь выебать. Ему станет лучше, если она уедет… хотя ни он, ни кто-то еще не стал бы слушать подобный довод. Я б точно не стал. Пока я смотрю, как она передо мной расхаживает, вдруг понимаю, до чего ужасно было б одновременно подцепить что-то – и красивую любовницу. Ужас? Да это кошмар…. у меня весь позвоночник леденеет от одной мысли, пока она раздевается и щеголяет этим своим задом с волосами между ягодиц, когда повернулась спиной, сгибается подобрать что-то, и буфера у нее болтаются и немного покачиваются, проводит руками по животу, почесывается… а ты сидишь, и хер у тебя на перевязи, весь забинтованный… Я решаю в дальнейшем быть вдвойне осторожным.