Под лучами красного карлика
Шрифт:
Если честно, то Ивану ожидал чего-то подобного, но так не хотелось! Выбор между долгом и любовью нелегок. Пришлось пинками разбудить парализованную волю, заставить ее вцепиться в мышцы и не дать сдаться.
— Ты меня что, вербуешь в вашу секту?
— Какую секту? У нас партия! — всплеснув руками, почти закричала девушка, — я предлагаю тебе быть со мной!
— Это будет предательством, — буркнул парень, отворачиваясь.
— В отношении кого? — Настя внимательно посмотрела на Ивана.
— Всех, отдавших жизнь во время полета! Я давал присягу служить Ковчегу…
— Ты опять про своего отца? Ты дурак, — злобно фыркнула девушка. Поднявшись с места, подхватила на руки собаку — Упертый дурак. Никогда не видела такого упрямца.
Иван судорожно сглотнул и отвел взгляд. Вот про отца не нужно было! Это святое… Ему было больно, но он уже точно знал, что не отступится. Мысли спутались окончательно, он промолчал, хотя мог, конечно, ответить что-нибудь подобающее.
Настю, несло, взмахнув пламенеющей гривой волос, она гордо вскинула подбородок. Нацепив на нос очки, подхватила на руки пса и пошла на выход. Остановилась у двери, повернулась к Ивану и гордо глядя на него сверху вниз, злющим голосом прошипела:
— Предательство, говоришь? Вот по отношению ко мне ты действительно предатель. Прощай, и не смей звонить мне больше!
Это окончательно добило Ивана. Сгорбившись, словно обухом по голове ударили, он молча сидел в беседке. Напоминанием об ушедшей любви на столе остался лежать букет с нежно-розовыми гладиолусами.
После ухода Насти он просидел в беседке еще минут десять. Желваки гуляли на скулах, выражение глаз как у побитой собаки. День когда он так отличился, стал худшим днем его жизни. В голове теснились самые яркие воспоминания из тех времен, когда все еще было хорошо. Их первый танец, первый поцелуй. В душе царили жалость к себе и обида. Наконец он поднялся и побрел по кирпичной дорожке к станции метро. Блестела яркая зелень тропиков, кричали пестрые раскрашенные птицы, но он не обращал внимания на окружающие красоты. Грохот водопада постепенно уменьшился пока не растаял за деревьями-великанами. В памяти вновь и вновь ставала картина как Настя гордо откинув голову и не оборачиваясь, уходила… Он снова и снова придумывал убедительнейшие доводы, способные доказать Насте, что она не права, что она не может с ним так поступить, но что-либо менять уже поздно. Видеть никого не хотелось и домой решил не ехать. Он сел в вагон метро шедший на морскую палубу.
В полупустом кафе, рядом с полосой прибоя, он встретил компанию знакомых парней и девчонок, праздновали день рождения. Когда его пригласили на стол, он решил, а напьюсь! Начали с легкого вина, потом водка, коньяк. В этот раз Иван словно с цепи сорвался. Наравне с приятелями он с пьяной улыбкой поднимал рюмки и впервые в жизни напился как свинья. Проблемы не исчезли, но стали казаться не такими важными. Молодой космонавт не имел привычку топить горе на дне рюмки, да и профессия не позволяла. Он разрешал себе употребить горячительное лишь раз в несколько месяцев и то в большие праздники и по чуть-чуть. Несколько раз звонил коммуникатор, но он не отвечал. Видя что Иван совсем пьян, приятели вызвали такси. Когда он осторожно зашел в квартиру, мать уже спала. Иван тихонько разулся, на цыпочках прокрался в свою комнату и не раздеваясь рухнул на кровать. Свернулся калачиком и уснул, как провалился, выключившись из реальности.
Утро следующего дня выдалось не лучше предыдущего дня. Мало того, что мучился от похмелья. Самое лучшее по качеству спиртное можно победить количеством! Мать сразу унюхала шедший от Ивана перегар и заставила рассказать, что Настя бросила его. Она обозвала ее вертихвосткой, после этого они поссорились и не разговаривали до вечера. Только перед сном после неоднократных клятв, что он больше не будет напиваться, его простили. Спиртное, на короткое время помогло забыться, но потом душевная боль и одиночество возвращались с новой силой. Заливать разочарование вином и водкой абсолютно бесполезно. Одного неудачного опыта, оказалось достаточно. Больше топить горе в вине он не пробовал.
О происшествии на первом самостоятельном дежурстве, Ивана решил ничего матери не рассказывать. Мало того что в космосе погиб его отец — ее муж, так единственный сын едва не расстался с жизнью в проклятом космосе! В интернете мама заходила редко и, парень на без оснований надеялся, что она ничего и не узнает. Только через две недели он сам во время завтрака случайно проговорился. Было все, слезы, причитания, упреки что он хочет оставить ее одну, как отец. Успокоить мать не помогло даже напоминание о том, что за пятьдесят лет с космолетами случилось всего две катастрофы. Ее это не интересовало! Только к обеду она понемногу успокоилась. Подошла, крепко обняла сына, еще раз горько всхлипнула и сказала, что он не имеет права покинуть ее. Она согласна на ужасную профессию сына, только при условии, что он всегда будет помнить, что ее благополучие напрямую связано с его жизнью и здоровьем. Вечером она принесла домой кучу вкусностей, сын ел, нахваливал. Мать, подперев щеку ладонью, сидела напротив и смотрела на сына со странным выражением лица.
Жизнь между тем текла своим чередом. Раз в шесть дней он привычно вылетал на дежурство. Единственным светлым пятном в серой тягомотине дней стала работа. Начальство его хвалило. На следующий день после смены как правило ездил на плановые занятия и тренировки, оставшиеся выходные дни маялся без дела дома. Длившееся без малого месяц расследование по компьютерному вирусу, атаковавшего системы управления огнем Ковчега и космолета Ивана, ни к чему не привело. Доступ в локальную сеть, отвечающую за боевые системы имело почти полсотни человек. Все они прошли тщательную проверку и подозревать, что кто-то из них ненормальный, желающий повредить Ковчег, не было никаких оснований. Тем не менее приходилось считаться с тем, что на корабле появился ненормальный человек или даже целая группа, желающие повредить Ковчег. Предпринятые меры по ограждению сети, гарантировали невозможность нового появления вируса, но кто знает, что предпримут ненормальные вновь?
Сколько Иван не старался выбросить ее из головы, все тщетно, его мысли постоянно возвращались к Насте и к воспоминаниям о том, как им было хорошо вместе. Дважды Иван махал на самолюбие рукой и пытался дозвониться до Насти, но бесполезно, она ни разу не взяла трубку. Потом приятели рассказали ему, что видели ее в обществе бездельников — ревнителей справедливости.
Так прошло почти два месяца. Через пару дней после очередного дежурства, с утра звякнул коммуникатор. По сети пришло сообщение от штаба летной службы. «Сегодня в 9 часов проводится внеочередные занятия. Явка обязательна.» Времени, чтобы добраться оставалось впритык. Быстро собравшись и поцеловав у порога мать, выскочил на улицу. Командор отряда легких сил Ковчега всегда лично присутствовал на занятиях и относился к «опоздунам» как волк к кролику. Мог, невзирая на чины и заслуги провинившегося, отчитать при всех за непунктуальность. Получить в присутствии коллег обидный выговор, не хотелось. Там, где его никто не видел, он почти бежал по бесконечными коридорам жилой зоны. Добираться на занятия пришлось почти сорок минут и, как он не спешил, все равно немного опоздал.
Тяжелую, сделанную из массива дуба дверь класса уже закрыли. Мельком глянув на коммуникатор — 9.02, Иван досадливо скривился, все же опоздал. Ничего не поделаешь, придётся заходить. Может сделать вид, что не увидел сообщение, мелькнула трусливая мысль и тут же исчезла. Пропуск занятия грозило совсем уж грандиозными неприятностями. Дверь, тихонечко скрипнув, приоткрылась, он заглянул — все в сборе и чинно сидели по двое за партами. Самое главное, командор восседал на преподавательском месте и нетерпеливо посматривал на часы.
Потупив взгляд и пробормотав, — Извините, — Иван быстро прошмыгнул к незанятому месту и осторожно опустился на краешек стула. Коллеги негромко переговаривались, готовясь к занятию и наблюдая искоса, чем все закончиться. Командор выглядел живым олицетворением негодования. Несколько секунд он сверлил Ивана гневным взглядом, но все же сдержался и ничего не сказал, лишь укоризненно покачал головой. Иван поняла, что гроза миновала, он легко отделался. Выдохнув воздух, поудобнее устроился на стуле и, вытащив из сумки планшет, принялся коннектить его с компьютером класса.