Под нами Берлин
Шрифт:
Наша третья эскадрилья забралась выше всех. Мы должны в первую очередь с ходу уничтожить или прогнать фашистских истребителей, патрулирующих над аэродромом. После этого зорко следить за небом, чтобы отсечь всякую попытку противника прийти на выручку Виннице.
Я с Хохловым лечу на высоте 7000 метров. Ниже — пара Лазарева и Маркова. Мы должны быть выше патрулей противника. На фоне снежного экрана земли мне хорошо видны наши самолеты. Сизые, они то темнеют, то вспыхивают солнцем, то блеснут диском вращающихся винтов. Игра бликов раздражает. Их легко спутать с разрывом зенитных снарядов.
Линию фронта пролетели без всяких помех. Верно, где-то под нами прошмыгнули два «мессершмитта»,
До Винницы осталось километров пятьдесят. Это еще десять минут полета. А посты воздушного наблюдения противника уже оповестили о нашем появлении, чтобы перехватить нас.
Правее себя вижу фашистский аэродром Калиновку [3] . На нем много истребителей. Но почему ни один не пытается взлететь? Наверное, еще не заметили нас? Нет, над ними, словно от нечего делать, вяло плавают три. пары наших «лавочкиних». Я представляю, что это за вялость. Летчики, не спуская глаз с вражеских самолетов, как спортсмены на старте, изготовились к броску. Стоит на земле какому-нибудь «фоккеру» шелохнуться — и он снарядами «лазочкина» тут же будет распят. Хорошо! Наверное, так же надежно блокированы и остальные аэродромы противника.
3
Как потом выяснилось, этот аэродром был специально построен для прикрытия ставки Гитлера, которая находилась в лесу южнее села Калиновки.
Теперь все внимание небу. Пока опасности не видно. Все летим в молчаливом напряжении, как бы опасаясь разговорами привлечь на себя внимание врага.
Часы показывают — Винница недалеко. И она действительно появилась редкими струйками дыма, вьющимися ввысь. Левее города — забитый самолетами аэродром. Наша цель. А где же патруль? Не вижу. Нужно искать!
Глаза до боли упираются в солнце. Под ним что-то поблескивает. Должно быть, противник. Так и есть — четыре Фокке-Вульфа-190. Но почему-то уж очень белые. И, к сожалению, на одной с нами высоте. Скорее атаковать! Но они уходят от нас, и уходят ввысь. Видит око, да зуб неймет. У «фоккеров»иа такой высоте преимущества и в скорости, и в маневре. Наши «яки» хороши до 5000 метров. И все же «фоккеры» не рискуют нападать. Они, видимо, хотят забраться еще выше и только после этого перейти в атаку. Мы не показываем бессилия, создаем видимость погони, карабкаясь вверх. Плохо, что у нас на машинах нет кислорода, а без него можно задохнуться. Выдержим ли? Не так давно мне пришлось наблюдать, как летчик из-за кислородного голодания на 6000 метрах потерял сознание и, не приходя в себя, беспорядочно падал до земли.
Небо уже рябит разрывами: в нас стреляют. На земле вовсю играют всполохи огня зенитных пушек и пулеметов. На летном поле два истребителя, готовых к взлету. «Илы» опустили носы и, разомкнувшись по фронту, устремились в самую гущу фашистского логова. На него уже хлынула алая волна комет реактивных снарядов. Вдогон понеслись красные и зеленые шары из пушек. Ливень огня накрыл аэродром. Теперь он для нас — полигон. Отсюда сейчас никто не может подняться. Хотя… Стоп! Один истребитель, стоящий на старте, начал разбег. Снежный бурун вьется сзади него. Взлетит?.. Нет, он, точно испугавшись, свернул в сторону и закувыркался по земле; второй вспыхнул. Великолепная работа наших «яков»,
Штурмовики, выйдя из пикирования, сбросили бомбы. Черные столбы земли и дыма, подкрашенные огнем, заволокли центр стоянки самолетов.
За время первого захода мы с Хохловым оказались на высоте 7500 метров. Четверка «фоккеров» уже выше и летит на параллельных с нами курсах. Она понимает, что теперь не
Высотомер показывает уже 8000 метров. Мне явно не хватает воздуха. Не хочется ни на что смотреть. Вялость. Это первый признак близкой потери сознания. Я высовываю голову из кабины и, как рыба на берегу, открываю рот. Воздух под напором наполняет легкие. Так легче. А что с Хохловым?
Он ниже меня и далеко отстал. Значит, плохи его дела. Если сейчас нас атакуют «фоккеры», мы не успеем помочь друг другу.
— Старик! Высунь голову из кабины и держись ко мне поближе, — советую напарнику.
— Не могу. Силенок у мотора не хватает. Это еще ничего, поправимо. Я сбавляю мощность своего мотора, и ведомый быстро нагоняет меня. Зато мы как-то сразу заметно стали ниже «фоккеров». Эх, как бы теперь здесь пригодились наши «лавочкины»! Они, имея лучшую высотность, чем наши «яки», не позволили бы противнику хозяйничать на высоте.
Мне становится невмоготу. Скоро ли «илы» закончат свою работу? Они только еще разворачиваются на второй, последний заход. Нужно продержаться хотя бы еще одну-две минуты. А зачем? Мотор, как и я, выдохся, ему тоже не хватает кислорода. Здесь все равно мы не сможем успешно драться с «фоккерамиж Не лучше ли снизиться, пока не поздно? Нет! Стоит сейчас только показать свою слабость, и враг, находясь рядом, сразу же бросится на нас. Держаться. А если потеряем сознание? Кроме вялости, у меня появилась апатия, безразличие ко всему, глаза слипаются и плохо видят. Так можно позабыть о противнике.
Понимая обстановку, Лазарев и Коваленко спешат на помощь. Это ничего нам: не дает. Товарищи теряют скорость и подставляют себя на растерзание противнику: одна его пара может ударить по нам с Хохловым, другая по Лазареву с Коваленко. Набравшись сил, приказываю :
— Держитесь прежней высоты. Увеличьте скорость. Сейчас мы спустимся к вам. Прикройте!
— Понятно! — раздался голос Лазарева.
Враг, набрав достаточно высоты, не стал больше выжидать. Одна его пара повернула свои широкие лбы на нас с Хохловым, вторая на Лазарева с Коваленко. Только бы в такой момент не потерять сознание!
Близкая опасность прогнала вялость и апатию. В глазах просветлело, воля напряглась. Очевидно, в трудные минуты человек может быть сильнее себя. Я даже бросил предупреждение Хохлову:
— После атаки сразу уходи вниз!
Защищаясь, мы направили навстречу врагу носы своих «яков». А что, есля «фоккеры» не доведут лобовую атаку до конца? Они могут свернуть раньше и навязать нам бой на виражах. На такой высоте это для них — самый выигрышный козырь. Ой и туго тогда нам придется.
Лобовая атака! Уверенно с Хохловым идем в лобовую. Прямо в глаза засверкал огонь из четырех пушек и двух пулеметов. Удовольствие не из приятных. Не попадут. Не должны. Мы отвечаем, но только одной пушкой и двумя пулеметами. Такое вооружение на «яках».
Враг не сумел воспользоваться высотными качествами своих машин. Имея мощное вооружение, он до конца провел лобовую атаку, так выгодную нам сейчас. Разошлись мы с ним по всем правилам движения — левыми бортами. Не теряя напрасно ни секунды, Хохлов и я провалились вниз, а Лазарев с Коваленко, имея запас скорости, удачно прикрыли нас.
Все «яки» снова заняли прежний боевой порядок. Мы с Хохловым снова выше наших истребителей. Штурмовики, взяв курс на Скоморохи, прижались к земле. На фашистском аэродроме развеваются огромные багряно-красные факелы с черной окантовкой. Среди них то и дело взлетают вверх клубы огня. Это взрываются бензиновые баки. Фашисты наверняка недосчитаются двух-трех десятков самолетов.