Под небом Эстреллы. Антар и Малица. Начало пути
Шрифт:
Тут-то Алтау матери и повинился в грехе своём тяжком.
Молодуха в горячке пребывала, потом забылась сном беспокойным, тревожным и знать о горе не ведала. Сибаха, ребёночка в подоле у сына узрев, духом окрепла, на бабку цыкнула грозно и та, шустро младенчика выхватив из рук оробевшего от таких дел Алтау, ушмыгала с байстрюком в комнату, роженице отведённую, да под тёплый бок Маладе приблудыша и подсунула.
Тот, как там и родился – зачмокал, потянулся, ножками прохладными засучил и Малада, душа безгрешная, в тяжёлом забытье пребывавшая, к ребёнку нежданному
Алтау напился ночью той страшной, сына оплакивая. Сибаха бабку серебром осыпала и уста ей запечатать велела, недобрым взглядом со двора широкого провожая.
Жаль ей было первенца, ребёночка безвинного, но новик нежданный, тоже, чай, не чужой ей по крови. Внук старшой, а что русалка, мать его, так пред Дану все равны, чтобы там на юге далёком не болтали ненавистники.
Млада, очнувшись, слегка подивилась на дитя урождённое. Но, к мальцу прикипела и защищать готова была ребятёнка от всего мира и от всех бед, на Эстрелле существующих.
Алтау правды жене так никогда и не открыл, а русалкино проклятье не на нём сказалось, на Маладе.
Великая ревность обуяла рыбо-деву, раз та прокляла соперницу пригожую и лишила ту радости материнства.
Прознав про бесплодие Малады, вскорости, поддавшись уговорам матери своей, Сибахи, Алтау взял в дом вторую жену, из местных дев, понорских, двух детей ему родившую.
Но, не любил её никогда так, как Маладу, хотя и почитал, как супругу и как мать детей своих.
Дядька Силаст при мальце находился постоянно, пестовал его, а бабка-повитуха, той же осенью, сгорела от горячки, тайну недобрую с собой в могилу унеся.
Так и рос Алтау до двадцати вёсен. Теперь, согласно обычаю, отправлялся в лес на проживание, сроком на год, долой с глаз Айякиных.
*
Думалось Силасту о многом, пока лошадка, медленно перебирая ногами, по дороге тащилась.
Антар дремал, думам чужим не мешал, путь к заимке и к озеру лесному был не скор, три дня лесом чужим, иные племена скрывающим.
Ждало там парня жильё обустроенное, торговля налаженная, товаров ворох, да самостоятельность о которой Антар мечтал давно.
Пара работников в помощь отряженная в хозяйские дела не встревала, выполняя, полученные от купца указания.
Одного только старый Силаст опасался – озеро, путь водный к реке, да морю не ближнему.
А ну, как мать-русалка, парня навестить сподобится, на лик его светлый глянуть? Сманить молодца-сокола в море-окиян? Что, тогда? Как быть? Как в глаза ясные Маладе смотреть, безвинные?
Не ведал Силаст ответа на мысли свои и от того дремать ему не моглось. Чуял старый дядька тень чего-то недоброго, нависшую над всем людом местным, но поделать с тем, не мог он ничего и не волен был в поступках своих.
Антар же, не ведал ничего ни о матери своей, русале, ни об отцовом молчанье, ни о бабкиной хитрости.
Всё по воле Дану делалось, по её воле и тайной осталось.
А то, что парень, сызмальства в воде себя чувствовал, как в доме родном, так то и не диво вовсе. Мать русалка, знать, силу свою передала. От того
Одна лишь Айяка зловредная подозревала что-то, со служанкой-кормилицей шепталась по углам тёмным. Всё не так ей в парне казалось – и ликом чужд, ни в мать, ни в отца, ни в соседского молодца, и повадками странен – в воде сидит, как в тереме и живность любая любит его и к нему тянется, не то, что к Юарту, кровиночке её любой.
Не знала Айяка правды, но, додумать могла многое, потому-то, обычаю согласно и отправил Алтау сына-наследника в даль-дальнюю на испытание.
Обычай тот, древний, понорский, ныне подзабыт был, да, Алтау его припомнил кстати – уж сильно менялся Антар. Соседские кумушки и без того языки стёрли, его обсуждая.
Поживёт парень на заимке торговой, один в лесу дремучем, без догляда отцовского, сладит дела торговые с лесовиками нравными и доход получит – хорошо, знать, достойного сына Алтау с Маладой вырастили, можно ему дом и дело доверить впоследствии, а коли не сладит с наказом, так сын вторый, Юарт, в дорогу отправится, силы да удачу пытать, вместо Антара.
Силаст ни коим образом в парне сомнений не имел – Антар, хоть и ликом чуден, да справен, всяка работа в руках его спорится, разве что Юарт в торговле скорее, да, ловчее. Так то, дело поправимое – наладится и у Антара.
Сына своего старшого Алтау не токмо в лавке держал, да по двору наказ оставлял – к ратному делу приучал так же, с четырнадцати годков мальчонка на сборы летние отправлялся, с воями молодыми в поле жил, науку ратную постигая.
А как случится враг в землях понорский? Кто спасёт, оборонит Велимор невеликий? Оно, конечно, владетельный с дружиной в поле станет, дорогу ворогу преградит, но и сами понорцы не робкого зайца дети – пособят, ополчение выставят, да не просто люд работный, безропотный, а люд работный – зубастый. Каждый должон уметь постоять за род свой и город родной.
Понорцы – люди вольные, не холопы чай, с юга знойного, где слово хозяйское судьбу решает.
Нет, не так повелось в Велиморе славном и за то хвала Антаресу грозному и жене его Дану.
И, странное дело, на сборах тех управлялся Антар не хуже иных, выделен был командирами за рвение и сноровку. И никого не смущала рожа бледная, да навыки странные. А уж в разведке и вовсе равных не было сыну купеческому, особливо, если на берегу реки – никто, даже вои опытные словить удальца не могли. В воду ступил коль, то и пропал от взгляда людского, пока сам не захочет – не отыщет никто.
И в строю молодецком, среди юнаков, Антар, так же, не из последних стоял, ловок да скор, копьём владеет отменно, даст отпор любому вражине.
В лесу, да у озера, пригодится Антару навык таков. Лесовики тоже, люди чести не чуждые, хоть и говорят за них разное и не всегда ладно. Давно лесовики-эблы с Алтау дела ведут добрые.
Работники, опять же, на заимке опытные оставлены – обскажут, небось, что, да как. Не без этого.
Силасту же, дядьке старому, с Антаром недолго быть велено, в обратный путь