Под открытым небом. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 3
Шрифт:
– А ваши? – человек вновь обращался к Кириллу, будто соседа его и не было.
Касторгин подал паспорт. Не раскрывая его, тут же переложив в левую ладонь, человек произнес:
– Пойдемте, – и зашагал прочь от скамейки.
Кириллу ничего не оставалось больше делать и он поднялся.
– Я не понимаю, ведь никакого нарушения нет…
– Сейчас поймете.
Кирилл забеспокоился не на шутку, шли они куда-то, как показалось, не туда… Вдруг человек скороговоркой проговорил:
– Давайте двадцать пять рублей и я отдам ваш паспорт.
– Как так? – выдохнул Кирилл.
– А так, не будете первому встречному выкладывать документ. Не дадите четвертак, рвану с паспортом в кусты и останетесь в чужом городе с носом. Хлопот не оберетесь.
Они шли по тротуару рядом. Как только попадались встречные, оба замолкали: человек с паспортом в руке оттого, что боялся огласки, а Кирилл опасался, что незнакомец убежит с паспортом от его неосторожного слова.
Решение пришло сразу, момент был улучен. Кирилл схватил парня поперек талии наперевес и оторвал от земли… Они оказались на земле оба, Кирилл крепко ударился левой рукой о бордюр, но правой вывернул левую руку противника, и паспорт оказался в его руках.
Почувствовав слабину, противник вынырнул из-под Кирилла и сиганул на другую сторону улицы.
– Слабак, – несколько удивленно бросил Кирилл и пошел в сторону «Магнолии».
Конечно же, внизу Владимира не было. «Надо бы сразу идти в свой номер», – подумал он, заходя в вестибюль. Руку саднило. В сторонке он снял пиджак, рукав рубашки был в крови. Задрав рубашку, Касторгин осмотрел локоть. Он был содран, с трехкопеечную монету круглый окровавленный кусок кожи, как клапан, болтался сам по себе.
– Боже мой, как так можно?
Он повернулся. Перед ним стояла блондинка, вровень с ним ростом, крупноголовая, большеглазая, в светлом легком костюме. От всего этого внезапного чуда веяло элегантной крепостью и ухоженностью.
– Вот можно, – проговорил Кирилл, чувствуя, что с ним что-то сейчас происходит такое, что бесследно уже не исчезнет. В любом случае это начало чего-то…
Она стояла от него в полуметре, а он ощущал обволакивающее тепло, идущее от нее.
Она, кажется, понимала его состояние. В ее прямом взгляде была смесь мягкой снисходительности и покровительства.
«Вот ведь, слету и попался», – Кириллу показалось обидным, что его прямо голыми руками запросто берут, но он ничего не успел ни сказать, ни сделать. Она опередила:
– Я врач, у меня на первом этаже номер, сбегаю, кое-что принесу, у меня есть…
На следующий день он пришел к Светлане, так звали это чудо, на перевязку. В тот же день они направились на пляж. Так начинал раскручиваться их сочинский роман…
…Его вначале обескураживало то, что в самые интимные моменты близости она могла царапаться, кричать и кусаться. Светлана в такие минуты не владела собой. Ей нужен был экстаз любой ценой, она заводилась с пол-оборота, проявляя завидную выносливость на пути к желаемому и требуя этого от него. Он иногда терялся от ее буйного желания. И не вполне понимал, хорошо это или плохо, так хотеть женщине мужчину. Такой женщины у него никогда не было.
Уже потом, много позже, когда пошло повальное увлечение гороскопами и сексуальной астрономией, он к удивлению своему обнаружил, что женщины-Козероги (а Светлана была Козерогом) именно этим свойством и наделены. Он и удивился, и немного расстроился. Оказывается, все заложено в природе ее любви небесами, а он-то все-таки думал, что это он причина такого ее поведения. Значит, будь на его месте другой, небезразличный Светлане, она так же бы вела себя в постели? Поначалу ее чрезмерная самостоятельность во всем не давала ему покоя, но потом это как-то сошло на нет. Постепенно он свыкся с ее независимостью, с ее постоянным отстаиванием права на собственное мнение. Его влекло к ней. Кирилл даже упрекал себя за эту слабость.
У Светланы муж не мог иметь детей (они проверялись у врача), а она очень хотела.
– Ты немка, а он кто?
– Он – русский. Мать мужа советовала, чтобы я прижила ребенка на стороне. Но я не могу, вот. Наконец развелась полгода назад и приехала отдохнуть от всей этой карусели, я в отпуске не была два года.
– Приехала подыскивать мужа?
– Наивный ты, здесь не мужей ищут, а любовников.
– Так ты повеселиться приехала?
– Глупый, отстань, – сердилась она.
– Как ты собираешься жить?
– У мамы. Она одна, у нее двухкомнатная квартира в Свердловске. Ты бывал в Свердловске?
– Нет, но я спрашиваю «как», а не «где».
– А как все, и еще лучше! Хочешь, я спою тебе свердловский вальс?..
И она, встав в кровати в одних трусиках, начала напевать, раскачиваясь. Но на кровати было неловко и она спрыгнула на пол. У него от нее слепило глаза и в голове стучала кровь.
– Я приеду к тебе и мы будем жить вместе.
– Но я не собираюсь жениться, – все-таки сопротивлялся он.
– Ну и не женись. Найдешь где нам жить?
Кирилл не узнавал себя. Ему приходилось подчиняться взбалмошной подруге. Его как будто несло течением. До этого с ним такого не было.
– Я твоя женщина. Я тебя вижу насквозь. Я сделаю тебе только хорошее. В тебе слишком много добродетели. Фу, это очень скучно бывает, понимаешь? Нужно хоть чуть-чуть куражу! Да!
«Да, да, я это понимаю, но я вот такой. Вот тебе мой кураж: если я женюсь на тебе, это будет отклонением от моих планов: оставаться холостяком до тридцати лет».
…Однажды, когда они, утомленные, в очередной раз пришли с пляжа в ее номер, она, едва сбросив халатик, поймала его в свои объятья. Он и сам ждал этого момента, но она его во всем опережала.
Кирилл замешкался со своими тесемками на плавках, затянувшимися в тугой узел. Она, ловко выскользнув из-под него, схватила со стола ножницы.
– Не могу смотреть, как ты каждый раз трясущимися руками развязываешь свои бантики! Что за дурацкие плавки… Чик – и готово. После я вставлю тебе резинку, ты что так смотришь? – она бросила ножницы на стол.