Под пологом семейного счастья
Шрифт:
– Ты вовсе не глупышка! – горячо перебила Полли. – Просто есть люди, которые умеют манипулировать другими людьми. А тебе этого не дано, и слава богу!
Действительно, в семье Браунов Дженни этим даром наделена не была.
– И ты разорвала помолвку. Как хорошо, что вовремя! А тебя не смущает, что он посмел приехать на свадьбу?
– Я вполне собралась с силами, чтобы встретиться с ним лицом к лицу безо всякого смущения. К тому же я не думаю, что он сам пожелает общаться со мной.
– Он был очень огорчен тем, что его план не удался?
– Он был скорее зол, но меня поддерживала уверенность, что я поступаю правильно, и я не
– Еще бы он не злился! Потерять такую добрую и покладистую невесту, как ты! Тем более он не знает до сих пор, что тетя Джозефина не объявляла никого из нас своими наследницами.
– Хотя он вел себя неподобающе, придумав эту ужасную ложь, во всем этом есть и моя вина. Я позволила ему ухаживать за мной, несмотря на предупреждения матушки, и, вероятно, дала ему основания полагать, что отвечаю на его чувства.
– Чувства! Его единственное чувство – жажда денег. Если бы я была рядом, я бы сразу раскусила его и не позволила даже приблизиться к тебе! Но тебе понадобилось много сил, чтобы перенести все это.
Дженни улыбнулась самонадеянности младшей сестры, уверенной, что безошибочно разбирается в людях. Впрочем, судя по тому, как удачно она добивалась желаемого, ее утверждения были небезосновательными.
– Мама сама поговорила с ним, мне пришлось только подтвердить свое решение разорвать помолвку. Ты только представь, он не поверил матушке на слово, решил, будто она меня к этому принудила! – Дженни была возмущена и испытывала стыд при воспоминании о сцене, произошедшей в доме тетушки Грантли. – Давай больше не будем говорить об этом, Полли. За последние месяцы жизнь преподала мне больше уроков, чем за предыдущие восемнадцать лет, и я надеюсь, что хорошо усвоила их и больше не доставлю моим близким проблем.
– Ты права! Завтра свадьба, и мы хорошо повеселимся, у тебя не будет отбоя от кавалеров, а мистеру Доэрти останется только завидовать. Хотя было бы недурно сыграть с ним какую-нибудь шутку в том же роде.
– Неужели ты совсем не волнуешься перед таким важным событием?
– Если бы тебе пришлось пересказывать тете Джозефине историю завоевания Британии норманнами, когда ей однажды приспичило проверить, насколько хорошо мой учитель отрабатывает свой хлеб, ты бы уже никогда не волновалась, – засмеялась Полли, как обычно отвечая полушутя-полусерьезно. – Я стану волноваться, когда выходить замуж будешь ты.
– Навряд ли это когда-нибудь произойдет, Полли. Когда выходит замуж младшая сестра, старшая сразу же становится в глазах окружающих старой девой.
– Кто внушил тебе эту чушь?! Разумеется, ты выйдешь замуж, а перед этим влюбишься, я уверена.
Дальнейший разговор не представляет интереса для читателя, так как состоит из взаимных заверений в любви и нежности, которых хватило бы на все пропущенные годы.
19
На самом деле Полли не стала настаивать на дальнейших подробностях, так как Алисон уже успела поделиться с ней всеми обстоятельствами, сопутствовавшими прекращению отношений между Дженни и мистером Доэрти.
– Какую же ошибку я допустила, Полли, когда позволила этому молодому человеку так часто беседовать с Дженни вне пределов моего слуха! – гнев Алисон в равной степени распространялся на мистера Роберта и на себя саму. – Бог знает, что он наговорил ей и какими бреднями увлек ее бедное сердечко! А теперь она страдает из-за этого негодного мужчины!
– Не стоит казнить
– Ты права, но мне надо быть осмотрительнее, Дженни излишне доверчива, а я не догадалась проверить как-нибудь правдивость его рассказов и узнать побольше о его семействе, так впечатлил меня вполне достойный отчим мистера Доэрти.
– Но что он все-таки сказал тебе? Как жаль, что меня не было с вами в Лондоне, уж я бы нашла, что ответить этому интригану! – бушевала Полли.
Возьмем на себя смелость пересказать подробности этой встречи из боязни, что наша героиня может не сдержать эмоций и употребить слова, могущие очернить леди в глазах читателя, а ее дочь – заставить оказаться излишне пристрастной в своей реакции на рассказ матери. Итак, вернемся в тот весенний день, когда миссис Браун получила письмо от своей старшей подруги, в котором столь подробно излагались все известные ей сведения о мистере Доэрти.
Ужас и гнев, овладевшие Алисон, заставили ее несколько раз лихорадочно обойти просторную гостиную миссис Грантли, и она изрядно запыхалась, когда наконец уселась на прежнее место, чтобы перечитать письмо и подумать, что ей теперь делать.
– Как он посмел! О негодяй! – подобные и более сильные высказывания помогли ей выплеснуть эмоции. – Впрочем, чему удивляться, если он племянник графини Теодоры, – добавила она, несколько успокаиваясь.
Вопросов перед ней стояло три, и все надо было решить деликатно, но твердо. Во-первых, сообщить Дженни о коварстве ее жениха, во-вторых, поставить в известность тетушку Грантли, которая может отреагировать самым неожиданным образом. И наконец, переговорить с самим молодым человеком и бесповоротно прервать с ним всякое общение.
Алисон была твердо уверена, что не должна позволять впредь Дженни встречаться с ним – неизвестно, какие аргументы могут быть у этого человека без совести и как он может повлиять на чувства Дженни или даже заставить ее поступить вопреки собственной воле и желанию ее родных.
Начать Алисон решила с тетушки Грантли, как можно более укоротив историю, рассказанную старой графиней, и выставив молодого человека просто охотником за богатством. К счастью, тетя обошлась без излишних охов и ахов, вместо этого ограничившись несколькими словечками из лексикона своего покойного мужа. После этого она высказала свое полное одобрение планам племянницы и пожелала отбыть вместе с ней и ее дочерью в Риверкрофт сразу после того, как мистер Доэрти навсегда исчезнет из их жизни. Она предлагала написать молодому человеку письмо и ограничиться этим, но Алисон была уверена, что так просто он не откажется от своих планов и им придется выдержать серьезный бой.
Оставив тетушку предаваться громогласным угрозам и сладостным мечтам относительно того, как можно отомстить негодяю, а также клясть всех коварных мужчин, включая покойного мужа, миссис Браун поднялась к дочери.
Дженни, по обыкновению, сидела с книгой у окна, однако не читала, а думала, и мысли ее, судя по выражению лица, отнюдь не были похожи на счастливое ожидание радостного события. Став невестой, Дженни ничуть не оживилась, напротив, выглядела более нервной и беспокойной, и это нездоровое возбуждение нравилось ее матери не больше, чем унылая меланхолия предыдущих месяцев.