Под псевдонимом Ксанти
Шрифт:
— Приказ: ни в коем случае не стрелять!
Дальний часовой повернул кругом и в тот же миг и ближний сделал поворот. Теперь они стали сближаться друг с другом. Советник торопливо стал перебираться к середине моста. В одном месте ему пришлось повиснуть на руках и быстро передвигаться на весу к среднему пролету. Часовой двигался всего в двух метрах впереди него.
— Хоть бы не услышал! — взмолилась Лина.
— Как он один с двумя справится? — засомневался Аугусто.
Никто ему не ответил, ибо у всех на уме был этот же самый вопрос, и каждый недоумевал, как же собирается осуществить задуманное камарада советник. Лина с ужасом убедилась, что все висит на волоске, что это немыслимо — снять обоих часовых разом. Они успеют поднять шум, и тогда не сдобровать ни советнику, ни им.
Часовые сближались. Она видела, как камарада советник вытащил финку, зажал в зубах и вытер о грудь сперва одну руку, потом вторую.
Часовые поравнялись, пошли мимо друг друга. И в тот же самый момент камарада советник схватился обеими руками за настил, легко подтянулся, перевалил на мост и в два прыжка настиг часового. Лина увидела, как Ксанти обнял часового сзади, а потом, придерживая его винтовку, укладывал тело часового на настил. «Только бы тот, второй, ничего не услышал!»
— Скорее же! — прошептала Лина.
Ксанти на носках бежал к другому часовому и настиг его в тот самый миг, когда тот двинул правым плечом вперед, чтоб развернуться. Не успел — оказался в объятиях Ксанти.
— Пора! — скомандовала Лина.
Аугусто и Гарсиа метнулись вперед. Лина через прицел винтовки, не мигая, смотрела на дверь будки. «Теперь не должно сорваться, не должно! — глухо кричало внутри. — Не должно!» Она не удержалась, глянула на мост и чуть не вскрикнула: ей показалось, что часовой ожил и с прежней монотонностью ходит взад-вперед по мосту, держа винтовку за плечом… Где же камарада советник? И тут же она мысленно рассмеялась над собой. Это же он и есть, только в куртке часового и с его винтовкой. Вон мелькают его босые ноги… Она вспомнила наказ советника и судорожно придвинула к себе сапоги — не забыть бы! И опять стала всматриваться в дверь будки.
Мельком она видела, как вскарабкались по насыпи на мост Аугусто и Гарсиа с мешками, как Ксанти стал возиться с толом, укладывая его на том самом пролете, по которому вылез наверх, а Гарсиа и Аугусто, подражая часовым, медленно прогуливались по мосту… Потом все трое бросились вниз по насыпи и, круто завернув направо, стали удаляться в сторону дерева, куда было велено бежать и ей. Лина удивилась, увидев в руках у советника мешок с толом.
Когда раздался страшный грохот, Лина оглянулась. Обломки моста возмутили реку, началась беспорядочная стрельба.
— Быстрее! Надо уходить! Не останавливать! — подгонял группу Хаджумар.
Через некоторое время до Лины дошло, что они двигаются не в сторону Мадрида, не к своим, а наоборот — в глубь тыла франкистов.
— Мы не туда идем!
Он взял из ее рук сапоги и, усевшись на землю, стал быстро наматывать портянки.
— Мы идем не в Мадрид? — опять намекнула она ему на то, что он напутал, взял неверное направление.
— Нет, — коротко бросил он.
Ксанти все время подгонял их, твердя, что днем они будут отдыхать, а сейчас важно как можно быстрее удалиться от моста. Сам он, казалось, не ведал усталости, хотя в руках у него находился мешок с толом.
Лина кивнула Гарсиа на него:
— Возьми.
— А чего он его тащит? — удивился Гарсиа и, взяв из рук советника мешок, уложил его на землю и махнул рукой. — Пусть валяется. У нас этого добра навалом в бригаде.
Ксанти показал рукой на мешок, приказал:
— Неси.
— Назад? — возмутился Гарсиа. — Меня засмеют!
— Тол понадобится послезавтра, — веско сказал советник. Он не стал объяснять, что им предстоит еще одна операция.
Тон, которым это было сказано, не предполагал отказа. Но Гарсиа был анархистом. Еще день назад он бы ни за что не взял тол, но только что он видел камарада советника в деле и не приказ, а восхищение им заставило его шагнуть к мешку. И все-таки, подымая тол, Гарсиа проворчал:
— Гибнет анархия.
…И опять Хаджумар вел их так уверенно, как будто не раз проделывал этот маршрут. Все чаще им встречались воинские части, и все чаще ими оказывались итальянские и немецкие дивизии.
Через два дня и три ночи они залегли в маисовых зарослях. Хаджумар приказал группе располагаться на отдых, предупредив:
— Двое спят — двое работают.
— Я с вами, — мгновенно заявила Лина.
— Ясно, — посмотрел на нее он внимательно. — Каждому выдернуть с корнем двадцать-двадцать пять стеблей маиса.
И замаскироваться, чтоб утром не заметили нас с самолетов, потому что здесь они идут на снижение.
Ксанти сам завалил Аугусто и Гарсиа стеблями маиса и приказал спать.
— Я вас разбужу, — сказал он и предупредил Лину: — Ждать меня до вечера. Не вернусь — уходить. И не спите, — попросил он и нырнул в заросли маиса.
— Он мне нравится, — донесся до нее шепот Гарсиа. — А вам?
— Что мне? — сделала вид, что не поняла его, девушка.
— Нравится? Я просто так спрашиваю. Не потому, что вы синьора.
— Ну, если просто так, — решилась Лина, — то нравится.
Усталость давала знать о себе. Лина чувствовала, как ее все сильнее клонит ко сну. Гарсиа стал мурлыкать песню.
— Перестань, — попросила Лина. — Других песен не знаешь? Все о смерти — душу разрываешь.
— Другие песни надо громко петь, — возразил Гарсиа.
Хаджумар появился через полтора часа. Довольный. Глаза светились, часто улыбался.