Под псевдонимом Ксанти
Шрифт:
— Генерал армии не возражает.
Гарсиа сорвался с места, обнял Наташу:
— Виктория! Победа! — и строго спросил ее: — Ты меня будешь ждать?
— Тебя так радует наша разлука? — шепотом, чтоб никто не услышал, встревоженно спросила она.
— Любовь после разлуки бывает крепче, — ответил Гарсиа.
Лина пришла, на редкость спокойна. Сказала:
— Начнем, а то все стынет. Иван Петрович, мы вас избрали тамадой и ждем тоста.
— Ну что ж, — поднял бокал генерал. — За удачную командировку Хаджумара и Гарсиа. У меня три пожелания вам: пусть ваши глаза всегда видят небо; пусть ваши уши не услышат
— Какой странный тост! — удивилась Наташа.
Корзин весело подмигнул Хаджумару:
— Кавказский!
Гарсиа потянулся через стол к Корзину:
— Товарищ генерал, вашу рюмку! — и прижал бутылку к щеке. — Кальвадос, а!
— Нет, спасибо, — отказался Корзин и поднялся. — Извините — дела! — Он кивнул Хаджумару на балкон. — На минутку…
Сверху открывался дивный вид на ночную Москву. Город шелестел шинами машин, откуда-то доносилась музыка.
— Я пришлю за вами машину, — сказал Корзин. — И не советую увлекаться кальвадосом.
Корзин ушел, Хаджумар остался на балконе.
Гарсиа, проводив Корзина, вернулся. Спросил:
— Нам придется проникнуть на ту сторону?
Мамсуров покосился на него, дивясь, как тот радуется предстоящему опасному испытанию. Молод еще, очень молод, о смерти не думает.
— Придется, — согласился Хаджумар.
— А как мы это сделаем?
— Поможет… давний знакомый.
— Служили вместе?
Хаджумар весело усмехнулся:
— Служили… Вместе… Куда он — туда и я… Он от меня убегал, а я за ним наблюдал.
— Так кто он?
— Контрабандист.
— А-а, — ничего не понял Гарсиа.
— Ох и ловок же! — восхитился Хаджумар. — Так во тьме и растворялся… А границу как знает! Шнырял туда и сюда и летом и зимой. И в дождь и в туман. Ни разу не сбивался. Его так все и прозвали Счастливчиком.
Хаджумар явственно представил себе, как длинная фигура контрабандиста внезапно выныривала из-за кустов к засаде, так что он едва сдерживал свой порыв обрушиться на него, сбить на землю, скрутить руки… Но в который раз Хаджумар вынужден бывал с сожалением проводить взглядом эту сутулую спину с мешком, набитым заграничным барахлом… Счастливчик всегда появлялся на этой стороне внезапно. Он, видимо, настолько хорошо знал тропы по ту сторону границы, что мог пройти незаметно мимо охраны. Это, собственно, и прельстило Хаджумара.
— Так он самый настоящий контрабандист? — удивился Гарсиа.
— Настоящий, — согласился Хаджумар. — И еще какой! Он и сам поверил в свою звезду.
— Вы могли его поймать? Почему же не схватили?
Хаджумару вспомнилось, как однажды, возвращаясь из-за кордона, контрабандист остановился буквально в метре от него. За плечами у него был мешок, в руке щит из фанеры. Этот щит, на котором большими, неуклюжими буквами было написано: «Яблок сорт шампански, казетах пишут: полавина сахар, полавина — мед. Цена как договоримся», был его базарной ширмой. Развязав мешок, Счастливчик вытащил из него бутылку водки, сделал несколько глотков, затем обеими руками взлохматил волосы на голове, небрежно сдвинул
— И он до сих пор занимается контрабандой? — не унимался Гарсиа. — За что ему такая честь от вас?
— Тогда подумал: вдруг да понадобится человек, что так проворен и прекрасно знает тропинки по ту сторону границы, — признался Хаджумар. — Теперь его очередь выручать меня.
— Так вы тогда еще предвидели? — ахнул Гарсиа.
— Ничего я не предвидел, — засмеялся Хаджумар. — Представляю, как мы утречком, еще затемно, нагрянем к нему, в приземистую мазанку на холмике, на краю села. В ее окнах никогда не горит свет, даже когда все знали, что Счастливчик, его жена, мать и двое ребятишек находятся дома. Он будет ошарашен, что уже три года есть у него крестный ангел-хранитель, а он об этом и не подозревал.
— А вдруг он не согласится помочь нам? — засомневался Гарсиа.
— Он захочет облегчить свою судьбу… Пойдем, Гарсиа?
За столом воцарилось напряженное молчание. Наташа, добрая душа, понимая, что Хаджумару и Лине надо остаться одним, сказала:
— Гарсик, помоги убрать посуду.
— Эй, эй! Не рано ли ты начала командовать?
— Рано? Наоборот — поздно! — Она отчаянно кивнула ему на Хаджумара и Лину.
— Выезжаете сегодня? — спросила Лина.
— Вылетаем, — поправил он ее и пояснил: — Иначе нельзя.
Они опять помолчали. — Я не сержусь, — сказала она тихо.
— Я дал тебе повод, — возразил он.
— Ты знал о… командировке?
— Я узнал только что.
Лина подошла, прижалась к Хаджумару.
— У тебя есть… товарищ… Он умеет стрелять, бросать гранаты, владеет конспирацией… Но он… женщина…
— Ничего такого не будет, Лина, — успокоил он ее.
— Помни: я боец… И когда я буду нужна… Ведь женщины выносливее мужчин… Ты же видел…
— Видел…
— Хаджумар, я все понимаю… Войны нет, а борьба идет… И впереди бои… Тяжелые, страшные… Нам друг перед другом нечего хитрить… Мне легче быть там, в опасности, но рядом с тобой, чем здесь — одной…
— Туда нельзя. Но ты будешь там… Со мной! Все время! И это будет мне помогать…
— Камарада советник, ты будешь очень неудобным мужем… Женщины не любят частых отлучек мужей… Но когда я расстроюсь, ты шепни мне одно слово: НАДО… Шепни — ив моих глазах не будет слез…
Он оторвался от нее, посмотрел ей в глаза:
— Лина, надо! Слышишь? Надо!..
— НАДО! — с болью прошептала она. — НА-ДО!
— Ты обещала не плакать, — напомнил он.
— А я и не плачу, совсем не плачу, — глотала она слезы, а они бежали и бежали по ее щекам.
Осторожный и предусмотрительный нарушитель границы на поверку оказался плохим хозяином — никаких хитростей не пришлось использовать для того, чтобы проникнуть в его дом. Дверь едва держалась на слабом крючке, который в секунду был откинут. Счастливчик и его жена спали во внутренней комнате. Офицер потрепал за плечо контрабандиста. Тот, решив, что его будит жена, недовольно пробубнил: