Под самой Москвой
Шрифт:
В комнату вошел молодой человек с оттопыренными ушами, с сигарой в зубах.
— Я репортер газеты «Держи вора!» — отрекомендовался он.
— Не понимаю, какое отношение я могу иметь к газете с таким названием! — сухо сказал дядя.
Посетителя это не смутило:
— Я хотел бы объясниться с вами конфекционно [12] . (Он хотел сказать конфиденциально.)
— Можете говорить при всех, только поскорее! — отрезал дядя.
Бертино выплюнул окурок на ковер и, присев на край стола, выпалил без обиняков:
12
Конфексион —
— Мы хотим привлечь вашу собаку к избирательной кампании.
Несколько секунд длилось молчание.
— Не надо его раздражать, это сумасшедший, — прошептал Флит.
— Это особый вид предвыборного психоза, — вполголоса подтвердил Неуман.
— Я хочу, — заявил Бертино, — чтобы ваша собака выступила за кандидата партии Не-Истовых.
— Прелестно! Прелестно! Она выступит, — пробормотал Карол-старший, обмениваясь тревожными взглядами с друзьями.
— Расходы — на наш счет! Гуд бай! — Бертино сделал ручкой и удалился.
В передней он наскочил на собаку и отдавил ей лапу.
— А! Это вы? — сказал Бертино, фамильярно подмигнув сеттеру. — Как жизнь молодая?
Но Джерри с глухим ворчанием приподнял верхнюю губу и проворно вцепился в щиколотку репортера.
— Джерри, что с тобой? — воскликнул вбежавший в переднюю мальчик. Шерсть на спине собаки встала дыбом, и нос все еще был угрожающе приподнят над оскаленными зубами.
— Хозяин! Я узнал его запах! — ответил пес.
Дядя Карол почитал себя человеком здравомыслящим, понимая под «здравым смыслом» то, что не выходит за рамки установленных в его кругу правил жизни. Решив, что неожиданный визитер — сумасшедший, он совершенно успокоился на этой мысли. Даже письмо со штампом «Держи вора!», извлеченное утром из ящика для почты, не нарушило этого спокойствия. В письме, написанном не очень грамотно, но весьма энергическим стилем, предлагалось подготовить собаку Джерри к публичному выступлению за кандидата Не-Истовых.
Дальше шла такая ересь, что дядя и читать не стал и, чтобы рассеяться, поскорее развернул свежую газету. Но на первой же странице он нашел репортаж:
В ГОСТЯХ У ХОЗЯЕВ СОБАКИ-ФЕНОМЕНА. ВЧЕРА В 19.00 ПО ФАРЕДЖСКОМУ ВРЕМЕНИ НАШ КОРРЕСПОНДЕНТ ПОСЕТИЛ СЕМЕЙСТВО КАРОЛОВ, УВАЖАЕМЫХ ОБЛАДАТЕЛЕЙ ГОВОРЯЩЕЙ СОБАКИ. КОРРЕСПОНДЕНТУ БЫЛ ОКАЗАН РАДУШНЫЙ ПРИЕМ ВСЕЙ СЕМЬЕЙ, ВКЛЮЧАЯ САМОЕ СОБАКУ, ПОКИНУВШУЮ СВОЮ БУДКУ ДЛЯ ПРИЕМА СОТРУДНИКА ПОПУЛЯРНОЙ ГАЗЕТЫ. В НЕПРИНУЖДЕННОЙ БЕСЕДЕ ЗА СТАКАНОМ ВИНА ГЛАВА СЕМЬИ СООБЩИЛ НАШЕМУ КОРРЕСПОНДЕНТУ, ЧТО ВСЕ ОНИ ЯВЛЯЮТСЯ ЯРЫМИ ПРИВЕРЖЕНЦАМИ НЕ-ИСТОВЫХ И, ЕСТЕСТВЕННО, ЧТО ИХ СОБАКА РАЗДЕЛЯЕТ ВОЗЗРЕНИЯ ХОЗЯЕВ, РЕШИТЕЛЬНО ВЫСКАЗЫВАЯСЬ ЗА КАНДИДАТА НЕ-ИСТОВЫХ, ВЫДВИНУТОГО НА ПОСТ ПРЕЗИДЕНТА…
Прочитав это, дядя Карол почувствовал, что почва уходит у него из под ног.
Кажется, — о, ужас! — ему предлагалось вступить в переговоры политического характера с собственной собакой? Он вернулся к газетной заметке. Да, в ней ясно говорилось, что «Карол-старший обязался и впредь оказывать разумное влияние на сеттера Джерри при помощи своего племянника, не по летам делового юноши»…
Карол! Вот он ему сейчас задаст, этому «деловому юноше»! Вероятно, он и заварил
— Карол! — позвал дядя. Он поерзал в кресле, решительно не зная, как начать разговор.
Нельзя же спросить несовершеннолетнего племянника: «Что там такое наговорил наш пес насчет выборов президента?» Карол-старший дорожил своим авторитетом в семье.
Между тем мальчик уже несколько минут с невинным видом наблюдал за дядей.
— Послушай, Карол, — начал тот, — ты не замечал, чтобы наш Джерри делал… гм… что-нибудь такое, знаешь, не совсем обыкновенное? Или даже вовсе необыкновенное?
— Нет, дядя.
— И ты считаешь, что наш Джерри вполне… гм… нормальная собака? Ну, скажем, как соседский бульдог?
— Да, дядя.
— Ну ладно, в таком случае ступай, играй, — с облегчением разрешил дядя. — И дай Джерри кусок сахару! — добавил он на всякий случай.
Карол-старший сел за бюро и написал в редакцию письмо о том, что принадлежащая ему собака Джерри является обыкновенной, так сказать, вульгарной собакой и, как таковая, говорить не может. Вследствие чего он, Карол, не может нести никакой ответственности за поведение собаки во время избирательной кампании.
Написав это, дядя успокоился, не подозревая, что он только что бросил палку в осиное гнездо.
По делу о говорящей собаке в Фаредж прибыл редактор газеты «Держи вора!» Шерман.
— Вы уверены, что эта собака существует? — спросил он.
— Еще бы! Она прокусила мне щиколотку, чтоб она подохла! — прорычал Бертино, обозленный ежедневными уколами в живот.
— Может, она бешеная?
— Дьявол ее знает, эту тварь! Вполне возможно. Ведь нормальные собаки не говорят.
— Я никогда не слышал, чтобы говорили бешеные, — задумчиво проронил Шерман. — Что вами предпринято в связи с отказом Карола обеспечить участие собаки в кампании? — спросил шеф.
— Я послал три анонимных письма с угрозами. Кроме того, Каролов каждую ночь терроризуют по телефону разными голосами.
— Не годится. Устарело. ОБЪЕКТУ надо дать понять, что он является нарушителем правовых норм нашего общества.
Шерман пояснил:
— Карол лишает свою собаку свободы высказывания и толкает пса на путь абсентеизма [13] …
13
Абсентеизм — отказ от участия в выборах.
Бертино не знал, что такое «абсентеизм», и полагая, что это нечто связанное с абсентом [14] , чрезвычайно удивился: дядя Карол действительно не прочь был выпить, но Бертино решительно не понимал, как можно склонить к этому собаку? Впрочем, начальству виднее!
— Карол должен одуматься, — продолжал Шерман. — Мы должны оказать ему моральную поддержку, — и редактор вытащил чековую книжку.
«Столичная штучка!» — заключил Бертино про себя, имея в виду Шермана. И скромно сказал:
14
Абсент — алкогольный напиток.