Под самой Москвой
Шрифт:
— Неужели у него было бы лучше настроение, если бы я явилась в саване, что, вероятно, мне больше подобает?
Она расхохоталась первая, и через несколько минут все перестали обращать внимание на ее туалет, и она опять была «царицей бала».
По-моему, Мустафа стал побаиваться миссис Конвел, во всяком случае он боязливо отворачивался, когда на него падал взгляд бледно-голубых глаз старой миссис. Может быть, он думал, что громкоголосая, энергичная дама может силой увезти его. Как сиамских
На следующий день наша советская группа уезжала в Луксор, город древних памятников и храмов. Мы прощались с Мустафой и сделали ему свои маленькие подарки. И он хотел тоже сделать что-нибудь приятное для нас. Или по крайней мере — сказать!
Он пожелал нам доброго пути и счастливого возвращения на родину.
Потом он подумал: ему показалось этого мало. И он добавил:
— Моя сестра учится в университете.
Он хотел сделать нам приятное и преуспел в этом.
ВЕСНУШКА, СОБАКА И КАНДИДАТ В ПРЕЗИДЕНТЫ
(Фантастический рассказ)
В 15 часов 03 минуты его заметил кладбищенский сторож. Незнакомец бежал, перепрыгивая через могилы, и негромко повторял, как бы в забытьи, странную фразу: «Собака — это голоса!»
Только что прошла похоронная процессия. Поэтому сторож, как он впоследствии объяснял журналистам, принял незнакомца за убитого горем родственника покойного. Он только не мог взять в толк, при чем тут собака.
В 15 часов 35 минут в контору Фареджского почтово-телеграфного агентства вбежал молодой человек. В этот тихий послеобеденный час он был здесь единственным посетителем. Ему пришлось громко постучать в окошко с надписью «Прием телеграмм», чтобы разбудить клевавшую носом юную чиновницу.
Текст поданной депеши мигом привел девицу в чувство: «Привлекаю в целях популяризации нашего кандидата говорящую собаку. Переведите четыре сотни на организационные расходы. Бертино».
— Запомните мое имя, беби! — сказал Бертино, просунув в окошко свою сплюснутую голову с оттопыренными ушами. — Выстоите на пороге великих событий!
С этими словами незнакомец исчез, оставив девицу в полном оцепенении.
Из этого состояния она вышла лишь через час, приняв ответную телеграмму, адресованную репортеру полицейской газеты «Держи вора!» Бертино. Ответ был краток: «Болван, проспитесь, рекомендуем от запоя таблетки Кола-Дельфи. Директор Бардуэл».
Телеграфистка успокоилась, никак не предполагая, что через двадцать четыре часа она станет самым популярным лицом в Фаредже.
Теперь мы должны перенести читателя к началу описываемого дня.
В это жаркое утро по дороге к кладбищу шли мальчик
И ничего не было удивительного в том, что, чуждаясь сверстников, Карол гулял вдвоем со своей собакой, молодым сеттером по имени Джерри.
Они шли по раскаленному тротуару, сперва степенно, как полагается благовоспитанному мальчику и породистому псу. Но чем дальше от главной улицы, длинной и скучной как церковная служба, тем веселее становились мальчик и собака.
— Сыграем? — спрашивал Карол. Джерри одобрительно махал хвостом. Мальчик доставал из кармана губную гармонику, и звуки простенькой польки приводили в восторг собаку. Джерри то забегал сбоку, завернув одно ухо, то с визгом уносился вперед, а хвост его вертелся, как ручка кофейной мельницы.
Так они достигали цели: маленького кладбища на зеленом пригорке с несколькими развесистыми деревьями. Единственное место в городе, где имелось немного тени, было предоставлено мертвым.
Карол усаживался под каштаном, неподалеку от шикарной мраморной плиты с надписью «Будь спокойна в том мире, как я спокоен в этом». Здесь мальчик открывал пластмассовую коробочку, доставал сэндвич и честно делил завтрак с собакой.
Да, не было ничего удивительного в том, что крикливой ватаге фареджских школьников Карол предпочитал сеттера Джерри, корректного, доброжелательного и, надо полагать, молчаливого. Надо полагать…
Но действительность иногда опрокидывает все наши предположения.
В то время как мальчик и собака блаженствовали в тени каштана, на этой самой дороге, по которой они недавно прошли, появился молодой человек с оттопыренными ушами.
Он остановился у киоска и выпил фужер холодного, со льда, сухого вина. Жара стояла такая, что можно было выпить и галлон. Но молодой человек — просьба запомнить это обстоятельство! — выпил только фужер, один фужер и ни капли больше, так как спешил на деловое свидание.
Затем он продолжал свой путь и в аллее кладбища остановил субъекта в потертых брюках и помятой шляпе.
— Хэлло, маэстро! Надеюсь, вы перебирали копытами мне навстречу? — спросил молодой человек, задрав голову, так как был значительно ниже собеседника.
— Совершенно верно, Бертино, — последовал ответ, — ожидая вас, я развлекался тем, что читал надписи на могилах некоторых наших знакомых. Вот, например; «Здесь покоится прах Питера Стебса, убитого бандитами»…
Бертино перебил его: