Под сенью тайги
Шрифт:
Мама ошибалась. Моей самоотверженности не хватит на то, чтобы позволить Максиму себя убить. Более того, я никогда не была связана христианскими законами и запретами. Я – дочь природы. А ее законы таковы, что слабый - погибает. Именно такому укладу мир природы обязан своим совершенством. Теперь мне придется испытать на себе силу законов, в которые я так самозабвенно верила.
Максим, пригнувшись, вошел в пещеру. Я постаралась принять то положение, в котором очнулась, чтоб ничем не выдавать, что мои руки свободны: подогнула ноги и убрала руки за спину, крепко
– А, очнулась. - буркнул Максим.
Луч света соскользнул с моего лица и пошарил по стенам. Найдя то, что искал, Максим закрепил фонарь в небольшой выемке в скале так, чтобы он освещал центр пещеры. Когда перед глазами перестали плавать световые круги, я огляделась.
Пещера была не слишком большой. Может быть пятнадцать квадратных метров. Строго говоря, это была не совсем пещера, так как потолка не было видно. Он терялся где-то в темноте вверху. Что-то вроде огромной трещины в скале. Ее стены были влажными и шероховатыми.
Я присмотрелась к Максиму и убедилась, что он побывал в лагере. На нем был надет толстый свитер, в отличие от моего – сухой, а сверху непромокаемая куртка. Она тоже была сухой. Видимо, дождь закончился.
Я поймала его взгляд, и меня передернуло. Свет горит, а дома никого. Я уже не узнавала это создание, бывшее когда-то моим мужем. Сейчас в его лице не было ни следа былой мягкости. Даже знакомые черты стали казаться чужими. Лицо, будто, прибавило острых углов, осунулось. Но хуже всего была ненависть, что горела в его глазах яростным пожаром. Он смотрел на меня и молчал. Я не собиралась первой начинать разговор, - если он вообще был намерен разговаривать - поэтому просто ждала.
– Ничего не хочешь мне рассказать напоследок? - вдруг спросил он.
– А что ты хочешь услышать? - поинтересовалась я.
– Как давно вы с Игорем спланировали все это? - последовал ответ.
Я так опешила, что не сразу смогла ответить:
– Да как только открыли в себе способности вызывать землетрясения.
Вместо ответа он быстро приблизился и отвесил мне звучную пощечину. Из губы брызнула кровь. Я крепче сжала нож и собрала остатки терпения. Не сейчас. Когда он подойдет ближе.
– Думаешь, я – идиот? - заорал он.
– Ты сам это сказал. - ответила я, за что получила новую оплеуху.
– Чего вам стоило подложить заряды на нашем пути?
– Кретин! Если ты не заметил, то я застряла тут вместе с тобой! - разозлилась я. - К тому же, ты сам настоял, чтобы мы пошли по этой тропе.
По его взгляду я поняла, что он не слышал ни слова из того, что я сказала. Было бесполезно что-либо ему доказывать. Ничто не изменило бы его убежденности в заговоре.
– Я убью тебя. - неожиданно успокоившись, заявил он.
– Валяй. Тебя упекут в дурдом до конца твоих дней!
Вот этого говорить не следовало. Максим бросился на меня с яростью, не оставлявшей сомнений в его намерениях. Сейчас!
Как только он подбежал на достаточное расстояние, я резко выпрямилась и с размаху всадила нож прямо ему в ногу. Лезвие легко прошло сквозь язычок кроссовка и застряло в кости стопы. Максим взвыл от боли, упал на спину и откатился в сторону от меня.
Я воспользовалась случаем и рванула к выходу из пещеры. Адреналин приглушил физическую боль и придал мне прыти. Но, как оказалось, недостаточно.
Максим успел схватить меня за ногу, и я со всего размаху ухнула на пол, ударившись подбородком об камень. К атомным взрывам в мозгу добавилась боль от прикушенного языка. Растянутое плечо, не дававшее о себе знать до сего момента, заполыхало огнем. Голова кружилась, но я ухитрилась перевернуться на спину.
Я яростно брыкалась, пытаясь стряхнуть мертвую хватку мужа или хотя бы ударить его в лицо. Максим другой рукой схватил меня за вторую ногу и потянул на себя. Меня охватила ярость. «Я не могу так умереть! Не теперь!» Я приподнялась и изо всех сил ударила его кулаком по носу. Горячая кровь брызнула мне на брюки. Максим зарычал, но хватку не ослабил. Еще немного и он доберется до моей шеи. Но этого не случилось.
Со всех сторон послышался уже знакомый нам оглушительный рев. Акустика пещеры усиливала его в несколько раз. Новое землетрясение! Звук бил по ушам так, что голова грозила рассыпаться в пыль.
Я почувствовала, что Максим чуть ослабил хватку, и, собрав все отчаяние и ярость, рванулась, что было мочи. Мне удалось освободить одну ногу, но вторую он по-прежнему крепко держал. Пространство вокруг нас заходило ходуном. Трясло так, что я перестала соображать, где верх, а где низ. Откуда-то начали сыпаться камни размером с добрый кирпич.
– Отпусти же меня, идиот! Нужно выходить, а то мы оба здесь сдохнем! - проорала я, в безнадежной попытке вразумить безумного.
Он и ухом не повел. Видимо, твердо вознамерился идиллически умереть в один день. Тут один из камней попал ему прямо по макушке, и Максим обмяк. Я, наконец, высвободилась от его рук, отбежала в сторону, прижалась лицом к стене и кое-как прикрыла голову руками. Камнепад не прекращался. Грохот терзал уши. Я ощущала тяжелые удары по рукам плечам и спине. Плавая в волнах адреналинового прилива, я почти не чувствовала боли. Все прекратилось так же резко, как и началось.
Шум стих и постепенно перестали падать камни. Когда я открыла глаза, то снова увидела лишь темноту. Само собой, походный фонарик не выдержал избиения камнями. Я обвела черное пространство вокруг себя взглядом, уже зная, что на этот раз не увижу никаких просветов. Вход в расщелину, конечно же, завален.
Я была прижата к стене насыпью камней: они доходили мне до середины бедра. А это значит, что Максим и вовсе погребен под ними. Я попыталась пошевелить ногами. Мне это удалось. Совсем чуть-чуть. Тогда я принялась по одному убирать камни от тела и отставлять в сторону. Я боялась резко выдергивать ноги из завала. Это могло спровоцировать новый обвал, если в центре пещеры насыпь выше, чем у стен. А скорее всего, так оно и было.