Под солнцем горячим
Шрифт:
— Хорошо, и ты. Зачем же кричать? — удивилась учительница.
Кричать, конечно, было ни к чему. Но ведь она не знала, как Гере надо попасть в поселок! Чтобы осуществить намеченный план, он должен получить новые сведения. А без разведки их разве добудешь?
Только Семен возразил:
— Нет, Гусельников должен подготовить место для костра — он же костровой.
— Да я потом, — сказал Гера. — Успею.
— Когда же успеешь? — вмешалась и Альбина. — Обед уже варить
И пришлось Гере расчищать место для костра. А это тоже не просто. Земля сухая, твердая, железный штырь не входит, звенит и пружинит. У Геры даже руки заболели, а штырь не укреплялся, вешать на него железное коромысло с ведрами было опасно. Кое-как сделал. И все время волновался: уйдет Семен с ребятами за продуктами! А они бы уже давно ушли, да спасло Герку непредвиденное: пропал главный хозяйственник — Толстый Макс. Ребята, которые собирали дрова, сказали, что он был с ними. Стали аукать. Швидько нигде не было. Лидия Егоровна забеспокоилась. Вдруг Дроздик закричал: «Да вот он!» Все сбежались и увидели: Толстый: Макс сидит на дереве, смотрит, как суетятся ребята, и ухмыляется.
— Сойди сейчас же, — сказала Лидия Егоровна. Он слез, что-то жуя. Карманы у него были набиты дикими яблочками — кислицей.
— Ты слышал, как тебя искали? — спросила Лидия Егоровна.
Швидько хихикнул:
— Так я же здесь был, никуда не делся.
— Он еще издевается! — возмутилась Альбина. — Хозяйственник называется.
— Иди к костру, Максим, — сказала учительница.
— А у костра костровой, — сказал Швидько.
Он еще спорил! Да хотел опять схитрить: Герку оставить, а сам — в поселок. Только ничего из этого не вышло — пришлось отойти к костру.
А Гера все-таки пошел с Семеном и ребятами в поселок. И тут ему сразу повезло. Пока покупали в магазинчике продукты, Гера вышел на крыльцо и увидел Гутю — она тоже с ними пошла за молоком, в руках у нее было пустое ведро. А рядом с Гутей стояла какая-то девчушка, лет десяти, белобрысая, в светлом платье, босая. Девчушка тыкала пальцем в невзрачное растение с острыми листьями и что-то объясняла Гуте. Гера прислушался.
— Это называется колючка, — говорила белобрысая. — После дождя сюда, в ямочки, наливается вода. Как постоит три дня, можно голову мыть. Волосы лучше растут. Я всегда мою.
Гера фыркнул: моет, а у самой не растут — короткие, как перья. Девчонка услышала фырканье, замолчала, насупилась. Гутя сказала:
— Что ты фыркаешь? Она про разные растения иного знает, вот я у нее и спрашиваю.
«Может, она и про то знает, что мне нужно?» — подумал Гера. И спросил у девчонки:
— А партизаны у вас есть?
— Конечно, — ответила белобрысая. — Тебе каких?
— Как «каких»? — не понял Гера.
— Ну, с Отечественной или с гражданской?
— Мне с гражданской, — ответил Гера и посмотрел на Гутю. А Гутя посмотрела на него. И кивнула — вроде поняла, зачем ему это нужно.
— С гражданской у нас один дедушка Кондрат остался, — ответила девчонка. — С Отечественной много, а дедушка еще с гражданской. Он у нас в школе выступал, рядом живет. Хочешь отведу?
Гера опять посмотрел на Гутю. Она опять вроде одобрила — кивнула.
Дедушку Кондрата — сухонького, лысого старика — застали во дворе. Он сидел на табурете, подложив на колени, тряпицу, и перебирал семена, круглые, как горошины.
— Здравствуйте, дедушка, — сказала белобрысая. — Вот городские пионеры-туристы. Хотят поговорить с вами.
Дед смахнул семена в руку. Гера заметил: жилистая рука у деда — черная, а со стороны ладошки совсем белая. Будто с одной стороны загорела. Глядя подслеповатыми глазами, дед пожевал впалым ртом и проворчал:
— Говорить, говорить… Не наговорились еще.
— Вы партизан? — спросил Гера.
— Было, — кивнул дед.
— Расскажите, как вы беляка связали, — напомнила белобрысая.
Дед опять кивнул:
— И это было. Связали, в штаб приволокли.
— А как вокзал брали?
Глаза старика оживились.
— Удачный налет был. Врасплох захватили. На вокзале народ, а мы в караульное. Понька Рудой: «Не шевелись!» Беляки и опешили. Стали мы оружие выносить. Их начальник бросился, а Понька выстрелил. Караульный свалился, публика в панику. Мы трофей на себя и восвояси. Казаки с криком трусят: «Зеленые, зеленые». А мы в горы.
— А расскажите, дедушка… — не унималась белобрысая. Она, должно быть, наизусть знала все дедовы воспоминания и рассказы. Но Геру интересовало совсем другое.
И он спросил:
— А Степана Бондаря вы знали?
— Кого? — напряг слух дед Кондрат.
— Степана Бондаря.
— Бондарев? Знаю, знаю.
— Да не Бондарев, а Бондарь! Степан Бондарь.
Дед подумал, опять пожевал губами.
— Был такой, был, — закивал он.
— Видели вы его?
— Да нет, видать не видал. Его все знали, да мало кто видел.
— Почему это?
— Хоронился, должно. Бондарь-то… Засекреченный был. Но он все знал.
— Знал, где спрятано, да?
— Что спрятано?
— Ну, знал, где спрятано, — повторил Гера.
— Не пойму, про что толкуешь. Бондарь, он про то знал, когда нашим отрядам в бой. Как новый приказ по отряду, так знай — Бондарь привез.
— Откуда привез?