Под стенами замков
Шрифт:
Посланный при виде герцога сделал движение, как бы желая пасть перед ним на колени, но тотчас спохватился вспомнив о своем сане, запрещавшем ему коленопреклонение перед светским лицом. Однако, жест этот не ускользнул от острого взгляда герцога, и чуть заметная улыбка скользнула по его лицу. Посланный сдернул с головы покрывавший ее капюшон, и герцогу предстало бледное лицо с глазами, горевшими лихорадочным возбуждением и с мольбой глядевшими на него.
— Я узнаю вас, аббат Мелэн, — сказал важно герцог, кивнув головой, — но боюсь, что вас привело ко мне какое-то горестное событие. Вы имеете вид весьма утомленный.
— О,
Но при этих словах аббат Мелэн прервал самого себя и, внезапно переменив решение, рухнул к ногам герцога, простирая к нему руки.
— Нет, — воскликнул он, — ничто не удержит меня от выражения преданности вам, ибо в горе, нас постигшем, мы можем взирать на вас, как на божьего ангела, в руках которого наше спасение. Приходя на помощь церкви и се слугам, вы, герцог, становитесь выше человека!
Герцог, чрезвычайно любивший лесть, самодовольно усмехнулся.
— Мой кузен в беде, — сказал он, — весьма этим опечален и, — поверьте, аббат, — сделаю все возможное, чтобы придти ему на помощь; во всяком случае все, что в моих слабых силах. Однако, встаньте! Вам неудобно говорить со мной в таком положении.
Аббат поднялся с колен.
— Ваша светлость! Войска короля осадили замок Розуа; король отправил к его святейшеству папе мольбу об отлучении епископа; смерть и разорение грозят нам всем. Король провозгласил открыто, что жизнь ничтожных сервов он ставит выше блага служителей церкви и ради проклятой коммуны готов попрать крест, которым епископ старается отвратить его от преступления.
Герцог Гэно не сразу ответил; у него была годами выработанная привычка не произносить ни одного слова, не взвесив его предварительно. Лицо его, впрочем, не выражало ни малейшего волнения.
— Вот как! — сказал он, — епископ в ссоре с самим королем! Право, я нахожу, что у моего кузена слишком горячий характер, и я не раз предсказывал ему, что его пылкость не поведет к добру.
— Ваша светлость, епископ де Розуа погибает; мне удалось с трудом выбраться из замка епископства, но я не успел отъехать и тысячи шагов, как замок был уже окружен войсками короля. Быть может, в этот самый миг…
— Я очень жалею кузена и от души советую ему впредь быть осторожным. Однако расскажите мне о причине ссоры.
— Ваша светлость, причиной всего была проклятая Ланская коммуна, и я охотно бы рассказал вам все в подробностях, если бы время…
— Ссориться с королем из за сервов? Это непостижимо! На что же рассчитывал епископ, вступая в борьбу со столь могучим противником?
Аббат был слишком взволнован и не располагал достаточным временем для того, чтобы пускаться на дипломатические тонкости. Он ответил прямо:
— Он рассчитывал на вас, ваша светлость!
На лице герцога изобразился притворным ужас.
— На меня? Но разве епископу неизвестна моя преданность королю? Разве, наконец, ему неизвестно, что теснейшие родственные узы в ближайшем будущем должны связать меня с его величеством? Право, я не знаю, какие сокровища
Аббат сунул руку в карман и затем протянул ее герцогу. На ладони его сверкал золотой перстень, украшенный темным изумрудом необыкновенной величины.
— Слыхала ли ваша светлость о знаменитом перстне епископа, принадлежавшем, по преданию, Карлу Великому?
Глаза герцога заблестели, он протянул руку, и, старательно сохраняя на лице равнодушие, взял кольцо. Он надел его на палец и на несколько минут погрузился в созерцание.
— Недурной камень, сказал он, — я слышал о нем кое-что.
— Ваша светлость, этот перстень — лишь залог тех чувств, которые питает к вам епископ; по сравнению с теми жертвами, которые он готов принести, этот перстень всего лишь безделушка. Ежегодная дань — сотня лучших коней из епископской конюшни, тридцать вооруженных всадников и, наконец, отпущение совершенных вами в течение жизни грехов — вот, что предлагает вам ваш кузен.
Герцог помолчал.
— Я получу отпущение грехов, — сказал он, — но зато дочь моя потеряет корону Франции.
— А ваша светлость приобретет дружбу и вечную благодарность короля Англии, — воскликнул аббат, видя, что герцог уже наполовину сдался.
Чтобы закрепить союз, он бросился вторично перед ним на колени и, схватив руку герцога, поднес ее к губам, покрывая поцелуями.
— Церковь в моем лице благословляет вас, ваша светлость. Имя ваше, клянусь вам, останется среди имен величайших святых!
Герцог встал, не обращая внимания на изъявлении благодарности, и ударил в ладоши.
— Объявите рыцарям поход, — сказал он вошедшему оруженосцу, — мы выступаем завтра утром, а через полчаса должен быть готов отряд для отправки письма к королю.
Глава VII
Осада епископского замка королевскими войсками длилась целую неделю. Рожэ, застигнутый врасплох внезапно пришедшими на помощь Ланской коммуне войсками, не успел окружить себя достаточным количеством защитников и не мог выдержать сражения в открытом поле. Все меры, принятые им к своему спасению, ограничивались лишь отправкой посла к герцогу Гэно. Он заперся в стенах епископства и, охваченный ужасом, ожидал неминуемой гибели. Через лазутчиков ему было известно, что вся округа с радостью оказывала поддержку королевским войскам; коммунальные милиции города Вальи, соседи-рыцари, враждующие с епископом, окрестные крестьяне и даже прямые вассалы епископа крестьяне, сидевшие на епископской земле под самыми стенами замка, — все перешли на сторону его врагов.
Он чувствовал себя окруженным предателями; даже слуги его, понимая, что вместе с ним и они обречены к гибели, глядели на него с ненавистью и готовы были воспользоваться первым удобным случаем, чтобы оказать королю предательскую услугу и тем самым выслужиться перед ним. Борьбу свою с сельской Ланской коммуной епископ считал самым пустым делом и никак не ожидал, что этот маленький военный набег принесет такие горькие плоды.
С непокорными крестьянами он расправился действительно очень быстро. Встреча произошла в долине реки Элет, и люди, вооруженные кольями, почти не оказали сопротивления рыцарской кавалерии. Епископ усеял трупами берега реки, сжег несколько деревень, жители же остальных покорились без боя. Коммунальная башня была сожжена, колокол в виде трофея привезен в епископство.