Под жарким солнцем
Шрифт:
— Ну хорошо, я же сказал, что мы подумаем, — пообещал представитель школы. — С сегодняшнего дня вы — ученики трудовой школы номер одиннадцать, — на прощанье сказал он детям. — Школа находится недалеко от вас. Подвальная, двенадцать. Завтра, когда вы придете, вам скажут, в какую группу зачислены.
— Хорошо, хорошо, мы придем, обязательно придем! — кричали дети, провожая его.
Хорошие вести, которые принес представитель школы, немного отвлекли Авраама и Зельду от горя, дети даже забыли о голоде, томившем их. В котелке на печурке варилась картошка.
Вдруг Зельду осенило: просеять ячменную муку, купленную Авраамом для лошади, и засыпать в котелок, тогда вся семья досыта поест, да еще останется для детей на завтра.
Похлебка была горьковатой, и драло горло от колючек, но все же Авраам и дети облизывали пальцы и ели с большим аппетитом.
— Где ты взяла муки для такого блюда? — спросил Авраам Зельду.
— Украла у лошади, — призналась Зельда.
Когда Авраам проснулся, он никак не мог понять: день сейчас или ночь.
— Ты все еще не ложилась спать? — спросил он у Зельды, которая сидела при свете коптилки и шила.
— Светает уже, — ответила Зельда. — Я нашла твои старые валенки и решила сшить из них башмачки.
— Ты всю ночь шьешь? Что же ты сшила?
— Вот, посмотри, они у меня уже почти готовы.
Авраам подошел, посмотрел на башмачки и улыбнулся:
— Ай да молодчина ты, Зельда. Из ничего ты делаешь что-то… Какие башмачки… Будто их делал мастер. Очень хорошо, что ты до этого додумалась. Я уже не знал, что делать. Мне и к поезду нужно поехать, и детей отвезти в школу. Кто знает, успею ли я к тому времени.
Авраам умылся, съел тарелку вчерашней похлебки и поехал к вокзалу. Через полчаса проснулся Илюсик, протер заспанные глаза.
— Где папа?.. Мы не опоздаем в школу?
— Спи, спи, еще рано. Папа уехал на вокзал.
— Он же может там задержаться, как же мы в школу пойдем?
— Вы сами пойдете в школу. Я вам сшила башмачки.
— Башмачки? Какие башмачки?
Илюсик соскочил с кровати, схватил пару башмачков и надел их на ноги.
— Ой, хорошо, мама, хорошо! А Мотелэ ты тоже сшила?
— Всем сшила. Девочкам я уже давно сшила такие башмачки. Я тебе еще курточку сошью. Я ее уже начала и скоро закончу.
— Сшей мне поскорее, мама…
Зельда примерила Илюсику курточку, которую перешила из своего старого костюма.
Услышав разговор про курточку для Илюсика, Мотелэ соскочил с постели:
— Ты только Илюсику шьешь? А мне?.. Мне тоже не в чем в школу ходить.
— У тебя есть что надеть, Илюсик же совсем раздет, — сказала Зельда. — Но я сошью курточку так, чтобы ее смог и другой надеть… Ну-ка, попробуй, сынок, примерь.
Мотя примерил курточку. Зельда, где нужно было, немного поправила ее.
— Точно на тебя сшито. Мне не хватает лишь кусков для карманов… Даст бог, когда папа начнет зарабатывать как следует, мы вам купим новую одежду.
Зельда еще не успела дошить курточку, как Илюсик уже надел ее и вместе с братьями и сестрами пошел в школу.
Каждый из них потом рассказал, что он видел и слышал в школе.
— Через несколько дней нас уже начнут учить читать и писать, — радовался Илюсик. — Учитель сказал, что мы много времени потеряли и должны будем за год пройти несколько классов сразу. Меня вызвали к доске и велели писать и считать. Я все выполнил, и учитель сказал, что я молодец.
Те дни, когда Илюсик ходил в школу, были для него самыми счастливыми. Он мог и учиться, и побегать с ребятами, и к тому еще съесть вкусный завтрак.
Придя домой, он сразу принимался за уроки. Вечером, когда Авраам возвращался, усталый и разбитый, домой, он слушал, как Илюсик читает:
— Ма-ма, па-па, ко-са, ро-са.
— Слышишь? — радовался, подмигивая Зельде, Авраам.
— Слышу, слышу, — отвечала Зельда, счастливо улыбаясь. — Он читает, не сглазить бы, как Миша.
— В былые времена паренек с такой головой мог стать бухгалтером у пана, а то и управляющим, — радовался Авраам, — а при Советской власти он сможет стать кем захочет.
На улице становилось все холоднее и холоднее. Выпал снег, наступили морозы, и начались большие метели. Башмачки, которые сшила Зельда, давно уже порвались, теплой одежды тоже у них не было, и мальчикам приходилось поочередно надевать единственную пару сапог и рваный ватник и по очереди ходить в школу. Девочкам Зельда на зимнее время отдавала свои валенки с заплатами, плюшевый жакет и старый турецкий платок, и они также по очереди ходили в школу.
В те дни, когда Илюсик не ходил в школу, он смотрел через маленькое, затянутое льдом окно на улицу. Его как магнитом тянуло туда, но мать не пускала. Однажды, когда отец, как всегда, уехал на вокзал к поезду, а мать ушла за чем-то на базар, Илюсик намотал на себя тряпье и выскочил на улицу, взобрался на нанесенный ветром снежный сугроб и, размахивая руками, начал кричать:
— Долой буржуазию… Да здравствует революция!
Пылкий оратор провалился по уши в глубокий снег и еле выбрался из него. Все же он пытался влезть на более высокий сугроб и опять провалился. Красный от мороза, он снова еле выкарабкался и начал лепить снежных солдатиков, «вооружая» их палками, которые обозначали у него винтовки, и командовать:
— По белым пли!.. Пли!..
В самый разгар «стрельбы» появился Иоська, начал кидать в солдатиков Илюсика снежки и кричать:
— По белогвардейцам огонь!.. Пли!
— Почему мои солдатики белогвардейцы?
— Потому что я большевик, — отвечал Иоська.
— Почему ты большевик?
— Потому что я сильнее тебя.
— Сейчас я тебе покажу, кто сильнее.
Илюсик повалил Иоську в снег и начал лупить его кулаками по лицу. У Иосика из носа пошла кровь.
— Ну, кто сильнее? Кто?.. — кричал Илюсик.
— Ты в самом деле думаешь, что ты сильнее? Думаешь, я терпеть буду?.. — И Иоська налетел на Илюсика, впился ногтями ему в лицо.
Снег стал красным от крови обоих ребят. Кто знает, сколько длилась бы эта «схватка», если бы не пришла Зельда. Увидев, как Илюсик и Иоська лежат на снегу, колотят друг друга, она ужаснулась.