Под жёлтым зонтом
Шрифт:
Я услышал, как она усмехнулась.
– Ладно, домывайся, я пойду блины печь. Как выйдешь, сразу за стол!
Мне понравилось, как она строжится.
Выполз я минут через сорок с явными признаками размягчения мозга и костей. Одежда «покойничка», как выразилась Паша, была мне как раз. Когда я ввалился в кухню, она всплеснула руками:
– Ай да молодец! Кудрявенький… А то чумазый был и не разглядишь, как следует.
– Воды! – прохрипел я.
Она живо метнулась к большой бутыли:
– Квасу хочешь?
Сил у меня нашлось только на короткий кивок. Когда я напился,
– Ты приляг пока, очухайся. Городскому много надо-то?
Достав из шкафа запасную подушку, она взбила ее, и положила на диван:
– Укладывайся.
Я не улегся. Я рухнул. На мгновение в глазах потемнело, но вскоре мир пробился сквозь густую пелену. Мышцы гудели так, будто я опять с утра отмахал километров тридцать.
Наконец-то, я смог разглядеть дом, приютивший меня. Простота обстановки ни в чем не сбивалась на безвкусицу. Никаких лебедей на ковриках и подушечных пирамид. На окнах были прозрачные желто-зеленые занавески, легкие и ласкающие глаз, как японское кимоно. Покрывало на кровати, прикрывающее подушки, оказалось им в тон. Вся мебель была светлой, неполированной, и это создавало в маленькой комнате ощущение простора. Пейзажи в золотистых рамах, украшавшие стены, были явно авторскими.
– Красиво у вас! – крикнул я, желая доставить хозяйке удовольствие.
Она тотчас возникла в дверях комнаты и оглядела ее с некоторым замешательством, будто, как и я, была здесь впервые. Потом с откровенным сожалением сказала:
– Это все Лизка. Я ее всегда с собой беру, когда чего-нибудь купить задумаю. У нее… Как это? Вкус есть. В городе же училась.
Желая усилить похвалу, я заметил, что далеко не все городские обладают хорошим вкусом.
– А Лизонька обладает, – сказала Паша с гордостью. – Да ты и сам увидишь. Я ее к нам обедать пригласила. Вечером-то у нее клуб, а днем еще может оторваться. И Макар подойдет. Ты сейчас блинчиков поешь, и поспи малость. Тебе побольше спать надо.
– Почему? – удивился я.
Она так застенчиво улыбнулась, будто прекрасно понимала, что лезет не в свое дело, но не могла отказать себе в маленькой слабости. И ничего не ответила.
Глава 21
Когда сестра попросила у Лизы что-нибудь из одежды ее покойного мужа, она сначала возмущенно отмахнулась: «Как это, Паша? Да ты что? Чужому человеку!» Но сестра настаивала: «Голышом ему, что ли, по деревне рассекать? Ну выручи человека! Он же не виноват, что таким длинным вымахал. Горе у него какое-то, понимаешь?»
И Лиза сделала над собой усилие, чтобы понять. Заставила себя рассуждать здраво: память мужа не оскорбит то, что другой человек наденет его джинсы. Почему-то она сразу остановилась именно на джинсах. Может потому, что эта одежда безлика. Положив их в пакет, она протянула его Паше, потом спохватилась и сунула туда же футболку.
– Что еще? – сурово спросила Лиза, желая показать, что вся эта затея ей не по душе.
– И на том спасибо, – ответила Паша, будто чужой. – Пока босиком по избе походит, носки его я постирала.
– Что это ты для него так стараешься? – с подозрением спросила сестра.
Паша вдруг по-девчоночьи зажмурилась и мечтательно произнесла:
– Он такой хорошенький! Ты б только видела… Молоденький. Такой, как ты, примерно. Ты приходи к нам обедать, сама увидишь.
– А это удобно? – с опаской спросила Лиза. – Еще подумает, что мы смотрины устраиваем.
– Ну, так что с того? Он холостой. Вроде как… Приходи, приходи, даже не раздумывай. Ты все ж таки моя сестра, имеешь право. Да и его отвлечь надо. Тошно ему. Уж не знаю, что там стряслось, только видать, что сильно тошно. Прям, глаза у него такие…
– Какие?
– Ну, знаешь ведь, как говорят? Как у побитой собаки. А такие славненькие глазки!
Лиза усмехнулась:
– Блудливая ты, Пашка. И не подумаешь, что из старообрядцев.
– Зато ты шибко строго живешь! Так и с тоски подохнуть можно.
– Да я веселей всех живу в этой деревне!
– Так-то на работе… А для души?
– На работе и есть для души, – она повернула сестру к двери. – Беги к своему несчастненькому, а то угорит в бане. Век убиваться будешь.
Паша сразу заторопилась:
– И то правда… Так мы ждем тебя к обеду!
«Мы, – повторила про себя Лиза, глядя ей вслед. – Глупая Пашка… Городские да хорошенькие – не для нас. Пора бы и запомнить».
И все же она решила заглянуть к сестре на обед, потому что была уверена: Паша уже сообщила «городскому». Если же Лиза не придет, он может подумать, что она по-деревенски ломается. Даже мысль об этом была Лизе неприятна.
На пути к Пашиному дому она заметила Макара и пустилась с холма бегом, чтобы догнать и войти с ним вместе. Трава мягко пружинила под ногами, а солнце тепло скользило по голым икрам, и Лизе отчего-то вдруг стало так весело, словно ее и в самом деле ждало свидание с прекрасным незнакомцем, доставленным ей судьбой. Когда она в изнеможении окликнула Макара, тот озадаченно протянул, сплюнув окурок:
– Ух, как раскраснелась! Куда так поспешаешь?
Лиза объяснила все на ходу, и он одобрительно кивнул:
– Хорошо Пашуня придумала. Вытягивать Кирюху надо. Совсем плох. Как бы руки на себя не наложил… А ведь такой парень! Красавец, а гонору ни на грош. Черт вас, баб, разберет!
– Так его женщина бросила? – небрежно спросила Лиза и сама удивилась: почему ей приходится делать над собой усилие, чтобы вопрос показался проходным. Она ведь еще в глаза не видела этого Кирилла.
– Сука, – подтвердил Макар. – На старика променяла. Богатого, правда. Конечно, Кирюха и сам не из бедных, хотя тот его всю жизнь зажимал… Прям с ума мужик сходит! Я его в лесу нашел. Все бросил, ушел из города, никому не сказал…
– Он будет жить у вас?
– А чего? Пускай поживет. Хороший парень. Непьющий. Красное вино уважает. Настоящее, у нас такого днем с огнем не сыщешь.
– А марципаны в постели не кушает?
– Чего?
– Да нет, это я так. Шучу.
Макар обрадовался:
– Вот! Давай! Развлеки его малость, ты же мастерица на все эти штучки.
– Частушки ему спеть?
– Ты дурочкой-то не прикидывайся, – одернул Макар. – Самой, что ли, не хочется повеселиться малость? Ты – женщина молодая, красивая… И он тебе под стать.